Меч Рассвета - Страница 20

Прилетевшая с глухим гудением арбалетная стрела хищно клюнула Шит Оннера и свалилась в траву. Взлетела и погасла горсть огненных шаров. Еще одна стрела отскочила от кольчужного плаща Герцога Седого.

Грохот, лязг, звон, щиты ударились в щиты, мечи скрестились с мечами, копья с треском отскочили от брони, грозно взлетели боевые топоры и молоты, дружный рев сражающихся воинов сотряс воздух.

– Он-нер! Он-нер! Он-нер-р-р!!! – взмахивая мечами, ревело дружное многоголосье.

– Ар-ргелл! Ар-ргелл! – вторило ему другое эхо, созвучное злому посвисту стрел.

– Ри-онн! Ри-онн! – откликалось третье.

– Ан-ме-лен! Ан-ме-лен! – раскатисто подхватывало четвертое, тяжко крестя топорами и клинками вражьи щиты.

И резко, словно бы наискось перечеркивая все предыдущее, неслось над землей:

– Р-р-р-он! Р-р-р-он! Р-р-р-он!

– Левый фланг прогибается, командир, – озабоченно заметил Эруэллу Рыжий Хэк.

– Бери резервный отряд и туда, – ответил Верховный Король.

– А нам пора ударить справа, Ваше Величество, – отметил Линард, зорким взглядом озирая колышущееся поле битвы.

Последняя боеспособная ронская армия встретилась в бою с армией Верховного Короля. Она была решительно настроена, эта армия. Вышедшего ей навстречу Шедда Тайронна засыпали стрелами.

– Предатель! Фальшивый король! – кричали ему солдаты. – Мы не признаем тебя!

Эруэлл едва успел прикрыть своего вассала. Еще немного – и…

Ронской армией заправляли те, кто вдоволь натерпелся от страшного короля Шедда, те, кто ненавидел его. Те, кто готов был погибнуть и обрушить собственную страну в кровавый хаос, лишь бы отомстить.

– Они имеют на это право, – сказал Шедд Тайронн, и губы его задрожали. – Видят Бога, они имеют право на все… отдайте меня им, это будет правильно.

– Вот еще! – возмутился тогда Эруэлл. – Я врагам вассалов не отдаю!

– Но… – В глазах Шедда Тайронна стояли слезы. – Но…

– Раз эти люди не считают вас своим монархом, значит, они не могут предъявлять вам претензии как оному, – пояснил Рыжий Хэк, уводя Шедда Тайронна из зоны обстрела. – Тут уж либо одно, либо другое. Пойдемте, Ваше Величество, вам необходимо выпить. Причем срочно.

– Р-р-рон! – ревели вражеские воины, наступая. – Р-р-рон! Р-р-рон! Р-р-рон!

– Сомкнуть щиты! Держаться! – приказал Линард.

Армия Оннера закрылась щитами, ощетинилась копьями, принимая бой. Она никак уж не меньше ронской, но…

– Слишком много новобранцев, – бурчал Линард, глядя, как шатается, как начинает пятиться армия Оннера. Как начинают падать сраженные воины.

Центр стоит насмерть, там анмелеры и Шенген, анмелеры не знают слова «отступать». По правому флангу стоят аргельские стрелки Герцога Седого и ребята Фанджура Байета, Рионнская Королевская Гвардия. Правый фланг трещит, но не ломается, тогда как левый…

И вот уже Рыжий Хэк ведет резервный отряд на помощь левому флангу.

– Орите погромче, – вслед им советует Эруэлл, – а то эти бедняги и не заметят, что к ним помощь пришла.

– Верно, командир, – согласно кивает Рыжий Хэк, и, не оборачиваясь, шагает дальше. Навстречу врагу.

– Он-нер! Он-нер! – зычно орут его воины.

– А мы нападем справа, – решительно кивает Линард, проверяя, как достается меч из ножен. – Керано, ты где?

– Здесь, дедушка, – откликается его названный внук. – Значит, ударим справа?

– И сзади, – добавляет Зикер. – А то Даграмант по вкусным врагам соскучился, да и Фарину с Арилоем размяться не помешает.

– Глядите только, в поле действия Щита Оннера не попадите, – предупреждает их Линард. – А то вся ваша магия погаснет не хуже ронской.

– Не попадем, – ухмыляется Зикер, проверяя как достается файербол из магического жезла. – Не маленькие.

– Вперед, – тихо командует Эруэлл.

И вот уже отряд, возглавляемый Линардом и Верховным Королем, рушит правый фланг противника, вдребезги разносит центр, и выходит в тыл тем, кто все еще наступает на левом фланге.

Молниями сверкают мечи Линарда и Верховного Короля, грозную боевую песнь поет древний топор в руках Шенген, Фарин с Арилоем божественным изъявлением добивают остатки бывшего при этой армии Осназа, а высоко в небесах парит Даграмант, высматривая вкуснейшего среди всех врагов.

Зикер, с бокалом топталовки в руках, созерцает всю эту бойню. Черные маги – они такие, им только дай посозерцать чего-нибудь эдакое…

Разгром довершает внезапное появление Облачного Всадника и его огненной свиты. Трижды облетев поле битвы, широким кругом они спускаются на землю и бросаются в бой, увлекая за собой коренных оннерцев.

– Фрегонн! Фрегонн с нами! – орут оннерцы, и последний страх умирает в их сердце, сменяясь безудержной отвагой. И как будто бы становятся они бессмертными, словно дикие призраки ночи несутся они вперед, без остановки круша врагов, и нет для них ни смерти, ни погибели.

И вот ронская армия зажата в кольцо, один за другим падают ее командиры и полководцы, стройные ряды смешиваются, у самых опытных бойцов опускаются руки. Продолжать сражаться еще можно… но зачем? Ни победы, ни доблестной смерти не отыскать больше в этом бою.

Но еще можно достойно сложить оружие.

Остатки ронской армии сдавались в плен.

Линард считал убитых.

– Минимальные потери, – заметил кто-то из своих, проходя мимо него.

Линард вздрогнул. Остановился. Поднял взгляд.

– Не бывает минимальных потерь, – резко бросил он. – Бывают убитые враги и погибшие друзья.

Королева Шенген вошла в палатку Эруэлла. На руках она несла Шедда Тайронна.

– Вот, – хмуро буркнула она, осторожно укладывая свою ношу у ног Эруэлла. – Из петли вынула.

– Он жив? – нагибаясь к своему вассалу, быстро спросил Эруэлл. И тут же облегченно вздохнул: – Жив.

– Дышит, – сказала Шенген. – Пришлось его по голове огреть. А то я его только к жизни вернула, а он, как в себя пришел, тут же зарезаться попробовал. Нет, говорит, у него никаких прав жить дальше. Жаль его, сил нет, а что делать? Я вот думаю – может, зря я его вынула? Лишние муки ему – и только. Натворить такого… пусть и не своей волей. Тут и впрямь смерти запросишь. А еще… сволочь эта, которую я убила… он ведь ее до сих пор любит… забыть не может… Оказывается, он и раньше потому лишь жил, чтоб эту любовь в себе не убивать. Ну а теперь решился наконец убить в себе эту любовь – с самим собой, разумеется, себя-то ему давно не жалко.