Меч Константина - Страница 2

Рядом с пятнами клея от плаката на будке висело расписание автобусов, они проезжали рядом со станцией. Вернее, единственный автобус К Лехе и Сереге тем временем присоединился еще один – оказалось, он ехал в другом вагоне. Я его видел в первый раз. Здоровый, как шкаф, набитый рюкзак у него на локте смотрелся дамской сумочкой. Они решили не ждать автобус и пошли ловить попутку, если те вообще водились в здешних местах, в чем я сомневался. До деревни, где собирал всех Вадим, было километров пятнадцать.

Через час с небольшим – всего лишь – я уже сидел в допотопном пазике и пялился в окно. Над ухом у меня две тетки в подробностях расписывали симптомы странной болезни, которой хворала их общая знакомая. Из-за этого я едва не вышел на пять остановок раньше, причем на ходу и через закрытые двери. Еле удержал себя.

Домик в деревне Плюхово, принадлежащий Вадиму, я нашел только по наводке местных жителей. Поселение, против ожидания, оказалось большим, с непривычки можно заблудиться. По улицам слонялись раздутые от молока козы, в одном доме, кажется, догуливали свадьбу с битьем посуды. Посередине деревни торчал флагшток, и на нем бултыхалась тряпица, похожая на мужские трусы. В общем, жили тут весело.

Калитка в высоком сплошном заборе была не заперта. Избушка оказалась самой дряхлой во всей деревне, позади нее кто-то чем-то громыхал. Я поднялся на крыльцо и постучал Изнутри крикнули: «Открыто», и я вошел.

Минуту или две была немая сцена, потом Вадим встал, сунул руки в карманы и сказал;

– Та-ак. Явление.

Здесь уже сидели Серега с Лехой и тем здоровяком, еще трое, не знакомых мне, один совсем старый – сильно за тридцать, с почти лысой макушкой. Из соседней комнаты появилась молодая женщина в джинсах и майке, стала удивленно-весело изучать меня глазами. Жену Вадима, Ольгу, я видел, это была не она Значит, тоже из отряда. Хотя странно. Я не знал, что в отряде есть женщины, Но если уж они тут есть, то почему не быть и мне?

– Здрассьте, – сказал я им всем и поставил сумку на пол. Пусть хоть что со мной делают, сам я отсюда не уйду.

– И какими же путями? – поинтересовался Вадим, продолжая пилить меня хмурым взглядом.

– Это элементарно, Ватсон, – набравшись наглости, сообщил я. – Ты слишком громко говорил по телефону, когда был у нас. Про шашлык на даче в понедельник. Я просто сопоставил.

– Угу. – Вадим вытащил руки из карманов и скрестил на груди, кивнул остальным: – Проворный парень. – И опять на меня: – Адрес откуда узнал?

– Ну ты как маленький, Вадима. Очень просто узнал. Списал у Сашки Круглова базу налоговой, там все есть.

Из той же базы данных налоговой службы, недавно запущенной в подпольную продажу, я узнал и адрес Сереги. А работал он в компьютерной фирме, программистом.

– Дима, может быть, познакомишь нас с этой смышленой таинственной личностью? – со смехом спросил тот, с лысиной. В руках он крутил цифровую фотокамеру.

– Погодите, кажется, я сегодня уже видел этого пацана, – напрягся Серега, но все равно продолжал улыбаться.

– Значит, он сидел у тебя на хвосте, – повернулся к нему Вадим. – А ты узнал об этом только сейчас.

– Брось, Вадя, мальчишка просто поиграл в шпиона. У него это отлично получилось. А мы всего-навсего собрались посидеть на природе за шашлычком,

– Знаем мы ваши шашлычки, – сказал я самому себе.

В это время в дом вошел голый по пояс, лохматый парень с молотком в руке. На носу у него сидели смешные круглые очечки.

– Уф, – сказал он, вытирая лоб. – Командир, приказ выполнил, забор восстановил. А это еще что за шпендрик?

– Я Костя, – сообщил я. На шпендрика он и сам был похож очень. Студент какой-нибудь. Года на три меня старше.

– Где-то я его уже видел, еще раньше, – вспоминал Серега, сильно двигая бровями и чуть заметно – ушами.

Я смотрел на Вадима. Он должен, просто обязан был прочитать в моих глазах твердую неотступность и непоколебимость и принять правильное решение. Но он вдруг отвернулся, опять сел и стал копаться в бауле на полу.

– Это сын Ольгерда, – пробурчал он наконец. – Рвется в отряд. Сбежал из дома, надо понимать.

Серега шлепнул себя по лбу. Остальные запереглядывались.

– Ты хоть мать поставил в известность? – начал брюзжать Вадим. На него иногда находило этакое, принимался воспитывать. – Жаль, что ты не мой сын. А то бы выпорол. Ей-богу, выпорол.

Лохматый в очечках хлопнул меня по плечу. Он уже влез в рубашку и улыбался, в отличие от остальных, которые как раз перестали ухмыляться,

– Оставайся, – сказал он и протянул руку: – фашист.

– Что, правда? – Я дал свою.

– Вот те крест. – Парень истово перекрестился. – Но если тебя это смущает, можешь звать меня Поручик.

– Минуточку, – раздраженно произнес Вадим. – Я, между прочим, еще ничего не решил. Матвей, ты воды принес?.. Ну так неси давай. Обедать давно пора.

Поручик-Фашист погремел ведром и ушел, бормоча: «Забор почини, воды принеси. Что я вам, Золушка?»

– Будем голосовать? – предложил долговязый кудрявый парень с кавказским лицом.

– Никаких голосований, – отрезал Вадим. – У нас тут не демократия.

– Я благословение у отца Александра испросил, – выдал я аргумент. – А матери сказал, что идем с друзьями в поход. Я же не соврал?

Тут в дом ввалились еще двое, очень похожие друг на друга, с громыхающими рюкзаками. Стало совсем тесно, меня затерли в угол, от приветствий, объятий и крепких рукопожатии избушка чуть ходуном не пошла На столе уже была навалена гора разнообразной еды. Вернулся Фашист с ведром воды, на электрическую плитку поставили чайник. Обо мне временно забыли. Из их разговоров я понял, что собралось пока чуть больше половины отряда Остальных ждали до вечера По именам друг друга они почти не называли, у каждого было прозвище – позывной. Отцовский позывной Ольгерд я знал давно, Вадим как-то упомянул его. Но своего он никогда не говорил, я только здесь услышал – Святополк. Мне понравилось.

Вадим вспомнил про меня, когда сидели за столом. Хотя, наверное, он и не забывал, просто думал, что со мной делать.

– Так на что ты просил благословения у отца Александра?

Все разом замолчали и уставились на меня с интересом, будто говорили: «Ну давай, не оплошай, сын Ольгерда».

– Я сказал, что хочу воевать со злом.

– А он что?

– Сказал «молись».

– И?

– И благословил. А потом заметил в моем взгляде воинственный пыл и мужественную решимость и сказал: «Взявший меч от меча погибнет».

– Ну правильно сказал. А ты, значит, решил истолковать это как дозволение геройски погибнуть в борьбе со злом?

– Если без этого никак, – заметил я скромно. – Но не раньше, чем совершу свой ратный подвиг.

За столом стоял откровенный хохот. Но, конечно, дружеский. Даже Леди Би – та самая, в джинсах и майке, – вытирала глаза, чтобы не размазалась от слез краска. Или что там у нее. Вадим долго сдерживался, все-таки командир, но в конце концов и у него губы запрыгали.

– Ну ты же сам говорил, – склонял я его к нужному решению, – православие – это наука побеждать, Церковь – воинский орден, а Бог – Господь воинств.

– Ну, не так буквально. Ладно, что с тобой поделаешь, – сдался он наконец. – Оставайся пока. Потом поглядим. Только матери позвонить все равно придется.

– Ур-ра-а! – завопил я и опрокинул стакан с чаем. Правда не свой, а соседский, парня, которого называли Богословом. Это почему-то вызвало у всех новый приступ радости.

– Нашла коса на камень!

– Федька, у тебя помощник появился!

– Или конкурент.

– Нет, ребята, два диверсанта на отряд – это уж слишком! Нам не выжить в таких условиях.

– А может, они будут друг друга гасить?

– Блаженны верующие и плачущие. – Богослов не остался в долгу, видимо, не зря так прозванный.

Я, конечно, не понимал, о чем они. Только потом узнал о легендарном свойстве Богослова «цеплять» окружающие предметы. Вокруг него все падало, разбивалось, рвалось, горело, стреляло без повода и так далее. В общем, спать с ним в одной палатке или просто рядом никто не решался – вдруг от ботинок наутро останутся одни подошвы?