Меч Гидеона - Страница 16

— Понимаю ваше состояние, сэр, но мы не можем сообщать медицинскую информацию людям, называющим себя партнерами наших пациентов, но ничем это не подтверждающим.

— Подтверждение? — Гидеон вытянул перед собой руки в запекшейся крови и сорвался на крик. — Этого вам мало? У меня на руках его кровь! Я выволок его из разбитой машины!

Ивлин не нашлась с ответом. Их слушала вся комната ожидания. Даже трехсотфунтовая толстуха перестала рыдать.

— Я должен знать! — У бедняги подогнулись колени, и он шлепнулся на пол.

Ивлин нажала кнопку экстренного вызова дежурной сестры. Толпа смотрела на человека на полу. Его падение было вызвано избытком чувств, он уже приходил в себя. Когда встал на колени, несколько человек бросились ему помогать.

— Усадите его на диван, — приказала Ивлин. — Сестра сейчас подойдет.

Доброхотов стало еще больше. Сразу несколько человек усадили нервного посетителя у стены. Он тяжело опустился на сиденье и закрыл рукой лицо.

— Хватит вам! — обратилась к Ивлин одна из посетительниц. — Какой будет вред, если сказать ему о состоянии его друга?

Толпа одобрительно загудела. Гидеон Кру в отчаянии раскачивался, не отрывая от лица ладоней.

— Он умер… — бормотал он. — Знаю, умер…

Ивлин, игнорируя общественное мнение, спряталась за журналом. Ей было стыдно, но правила сильнее ее. Да и проявлять неуверенность, тем более слабость, не в ее привычках.

— Почему бы вам просто не сказать ему, как себя чувствует его друг? — не унималась женщина.

— Правила пишу не я, мэм, — отчеканила Ивлин. — Медицинская информация имеет приватный характер.

Прибежала запыхавшаяся дежурная сестра.

— Где больной?

— Упал от волнения. Вон сидит! — Ивлин указала на Гидеона.

Сестра превратилась в воплощение участливости.

— Здравствуйте, меня зовут Роз. В чем дело?

Посетитель всхлипнул:

— Он умер, а мне не говорят…

— Кто?

— Мой партнер. Он в реанимации. А от меня все скрывают, потому что у меня нет бумажки…

— У вас длительное домашнее партнерство?

— Уже пять лет. Он — вся моя жизнь. А я — его. У него здесь нет родни. — Он вскинул голову и взмолился: — Только не допускайте, чтобы он умер в одиночестве!

— Вы позволите? — Сестра смерила ему пульс, потом давление. — Вы здоровы. Просто переволновались. Посидите спокойно, я поговорю с персоналом.

Гидеон кивнул, стараясь дышать мерно и глубоко.

Сестра подошла к Ивлин:

— Давайте считать его партнером пациента. Вся ответственность на мне.

— Хорошо, спасибо.

Сестра ушла, Ивлин открыла соответствующий файл.

— Мистер Кру!

Он не встал, а подпрыгнул.

— У вашего друга тяжелые ранения, но он жив, состояние стабильное, — сказала она тихо. — Если вы подпишетесь вот здесь, я запишу вас как его партнера.

— Слава Богу! — воскликнул он. — Живой! Слава Богу…

Вся комната ожидания радостно зааплодировала.

Гидеон Кру оглядел свой номер в гостинице «Ховард Джонсон мотор лодж» на Восьмой авеню. На удивление прилично, все необходимое на месте, даже отсутствие синих и оранжевых цветов в интерьере. А главное, база для айпода. Он извлек свой гаджет, загрузил «Синее и зеленое» Билла Эванса и замер, наслаждаясь горькими и одновременно сладостными аккордами «Двух одиночеств». Допив крепкий эспрессо, он швырнул стаканчик в мусорную корзину.

Несколько минут Гидеон неподвижно сидел в кресле у маленького письменного стола, вбирая в себя неземные звуки и расслабляясь всеми мышцами тела. При этом недавние события укладывались у него в голове в строгую систему. Каких-то пятнадцать часов назад он еще удил форель в горной речке Чихуахуэнос, а теперь находится в номере гостиницы на Манхэттене с двадцатью тысячами долларов в кармане, с нависшим над ним смертным приговором, с кровью чужого человека на руках…

Он встал, снял рубашку и пошел в ванную смывать кровь. Привел себя в порядок, надел свежую рубашку. Накрыл кровать целлофановыми пакетами для мусора и аккуратно разложил одежду By, снятую с раненого в больнице и отправленную в мусорный бак. Ему пришлось изрядно попотеть, чтобы ее собрать. Пришлось изобрести душещипательную рождественскую сказку о нарушенном обещании, гонконгском портном и потерянной кукле. Он нашел то, что искал, но какой толк?

Следом за гардеробом By на целлофан легло содержимое его бумажника, мелочь из карманов, паспорт, шариковый дезодорант, старомодная безопасная бритва без лезвия в пластмассовом футляре, найденная в кармане пиджака. Негусто: ни телефона, ни блэкберри, ни калькулятора. Флешки тоже не оказалось.

Пока Гидеон трудился, рассвело, оконные стекла стали из серых желтыми, город ожил и мерно загудел, разражаясь время от времени истерическими гудками.

Когда расклад предметов на кровати приобрел геометрическую четкость, Гидеон внимательно оглядел свой натюрморт, задумчиво приложив палец к нижней губе. Если его «клиент» привез чертежи нового оружия, то главной задачей было определить, где он их спрятал, — если он, конечно, держал носитель на себе. Не вызывало сомнения, что длинный цифровой ряд, продиктованный раненым китайцем, никак не мог быть искомыми чертежами: даже в сильно сжатом виде они бы представляли собой несравненно более внушительный информационный массив. Чертежи должны были быть сохранены в цифровом виде, а значит, нужно искать микрочип, то или иное запоминающее устройство, голограмму на каком-то носителе или на худой конец CD или DVD.

По логике вещей, ученый должен был носить чертежи на себе или — более экзотический вариант — даже внутри себя… Гидеон поежился и решил, что над вторым вариантом он поломает голову позже, когда завершит изучение скудных пожитков By.

У двери были свалены пакеты с покупками. Он разыскал в них только что приобретенный электронный прибор — поразительно, что на Манхэттене в любое время суток можно раздобыть все, что душе угодно, вплоть до взрывчатки! — и стал его настраивать. Эта штуковина, MAG 55W05, могла бы пригодиться контрразведчику, а в обычной жизни предназначалась для частных детективов, директоров компаний и прочих параноиков, помешанных на поиске «жучков». Гидеон быстро пробежал глазами инструкцию и приступил к делу.

Щуп прибора изнуряюще медленно пополз по разложенной на кровати одежде. Ничего. Бумажник вместе со всем содержимым — деньгами, визитными карточками, семейными фотографиями — тоже оставил прибор равнодушным. Другое дело — магнитная полоса на единственной кредитной карточке, найденной у By: она заставила прибор запищать, замигать, на дисплее взметнулись красные столбики. На магнитной полосе что-то было записано, но как много? Прибор показывал, что меньше шестидесяти четырех килобайт. Требовался другой способ считывания.

В паспорте китайца тоже был микрочип на первой странице «корочки», как в американском паспорте. Прибор показывал, что этот чип нес информацию, но тоже мало. Гидеон озадаченно почесал затылок. Маловато для секретного оружия. Да, данные научились неплохо сжимать, но познаний в этой области у Гидеона явно не хватало.

Паспорт и кредитка подверглись повторному исследованию.

Он упал в кресло и закрыл глаза. Уже сутки он не спал. Музыка превращалась в его мозгу в светозвуковые графики. Его отец был фанатом джаза и каждый вечер проводил в кресле в компании Чарли Паркера и Фэтса Уоллера, притоптывая в такт музыке и тряся лысой головой. Гидеон тоже слушал только такую музыку и знал ее хорошо, быть может, даже слишком…

Очнулся он под завершающие аккорды композиции «Если бы ты видела меня сейчас». Встал, побрел в ванную, сунул голову под кран и включил холодную воду. Вытер насухо волосы и изготовился к новым свершениям. Он довольствовался совсем коротким сном и сейчас чувствовал себя свежим. Было уже около девяти часов утра, в коридоре переговаривались горничные.

Отложив в сторону хитрый прибор, он приступил к тщательному визуальному изучению одежды By через ювелирную лупу при посредстве особого ножа, которым вспарывал швы и двойные слои ткани. Одежда местами затвердела от крови, в ней застряли кусочки металла, стекла, пластика. Все это он извлекал пинцетом и выкладывал на бумажное полотенце, чтобы разглядеть потом. В особенно плачевном состоянии оказались брюки. Залитые кровью участки ткани приходилось размачивать полотенцем, потом опять сушить, чтобы собрать все посторонние включения.