Меч, дорога и удача - Страница 2

– Полно плакать, Генриетта. Ты переполошишь соседей. Проводи-ка лучше меня в дом и нагрей ванну. Мне кажется, я не мылся уже целую вечность, ты даже представить себе не можешь, как это неприятно.

Генриетта была девушкой рослой и сильной, поэтому, закинув себе на плечо руку хозяина, она стала поддерживать его, помогая взбираться по крутой лестнице. То и дело спотыкаясь о ножны своего меча, Каспар крепко придерживал рукой спрятанную под камзолом нательную сумку, в которой лежал свиток, обошедшийся ему так дорого.

Дотащив хозяина до его спальни, Генриетта с поразительной ловкостью обмыла ромашковым настоем и забинтовала чистым полотном рану Каспара. Затем принесла ему кружку с горячим вином и умчалась в мраморную комнату – готовить горячую ванну.

Не прошло и получаса, как под окнами Каспарова дома загрохотали по мостовой десятки лошадиных копыт. Запряженная шестеркой вороных коней тяжелая карета герцога Ангулемского промчалась по улице Бычьего Ключа, и возле дома Каспара возница герцога натянул поводья, останавливая экипаж.

Многочисленная свита и гвардейцы герцога в одно мгновение перекрыли улицу с обеих сторон. Его светлость соскочил с подножки кареты и в сопровождении своих людей взбежал по крутым ступеням. Он без стука ворвался в дом Каспара и, будто зная, где искать Проныру, прошел прямо в спальню.

Своего наемника он застал в постели – с перевязанным боком и с кружкой в руках.

– Ваша светлость! Прошу меня простить за мой вид, – грустно улыбнулся Каспар. – Встать я, увы, пока не могу…

– Ничего страшного, Каспар. – Герцог сделал рукой в перчатке останавливающий жест. – У тебя уважительная причина.

– Как вы узнали, что я вернулся? Не прошло еще и часа…

– Я… Я прогуливался тут неподалеку, – соврал герцог, досадуя, что вынужден оправдываться перед своим наемником. Лицу его ранга следовало держать свои эмоции при себе и не выдавать нетерпения. – Почему ты не известил меня о результатах экспедиции заранее, как мы договаривались?

– Виноват, ваша светлость, – Каспар устало прикрыл глаза, – но у меня никого не осталось. Засада лорда Кремптона сделала свое дело.

– Это случилось у Белой скалы? – спросил герцог, чтобы просто спросить.

В сущности ему не было дела до того, скольких людей потерял Каспар Фрай. Его интересовал только результат – получилось или нет.

– Нет, они подстерегли нас на перекрестке двух старых дорог.

– М-м… Очень жаль. Однако довольно о пустяках, скажи главное – ты привез это?

– Привез, ваша светлость, – ответил Каспар.

Он поставил на столик кружку с горячим вином и достал из-под окровавленной грязной рубашки кожаный чехол, в который был упрятан драгоценный свиток.

При виде этого предмета герцог почувствовал, что теряет самообладание. Ему не терпелось броситься и поскорее посмотреть, тот ли это документ, который заказывал, однако он не хотел показаться смешным перед своими слугами. Господин, лишенный самообладания, – это было бы слишком.

Бросив на слуг быстрый взгляд, он дал понять, что желает остаться с Фраем один на один.

Телохранители герцога немедленно покинули спальню Каспара, плотно притворив за собой двери.

Не опасаясь более выглядеть смешным, его светлость подбежал к лежащему Каспару, выхватил из его рук кожаный чехол и вытащил свиток. Затем развернул его и погрузился в чтение старинных арамейских иероглифов.

И хотя в самом городе Ливене, да и во всем герцогстве по-арамейски уже давно никто не говорил, сам герцог был человеком просвещенным и знал множество языков – и живых, и тех, которые исчезли вместе с говорившими на них народами.

– Ну что, ваша светлость, это оно – то самое «право»?

– Не совсем, однако это тоже очень ценный документ, – сказал герцог, убирая свиток обратно в чехол. – Что ж, ты выполнил свою часть договора, теперь я выполню свою… Рамон!

Дверь в спальню распахнулась, и появился казначей герцога.

– Рамон, выдай этому человеку пять тысяч золотых – он заслужил их.

Казначей вынул из-под плаща тяжелый кошель и нехотя положил его на столик – рядом с кружкой остывшего вина.

– Как долго ты еще проваляешься в постели? – спросил герцог, когда расчет состоялся.

– Но, ваша светлость… Я бы хотел отдохнуть хотя бы пару недель… А что, уже есть новая работа?

– Конечно… – Герцог улыбнулся, однако его лицо оставалось серьезным. – То, что ты привез, это только первая часть нужного мне документа, однако в ней указано, где искать вторую – главную часть. Через две недели приезжай ко мне в замок Ланспас.

– Ездить в Ланспас стало опасно. Вам хорошо – у вас гвардейцев, как у короля Рембурга, а я могу позволить себе нанять только пару рыночных забулдыг, – пожаловался Каспар.

– Ладно, когда будешь готов, дай знать моему шерифу Грейвигу – он позаботится о твоей безопасности. Дела заставляют меня ехать в Ланспас, хотя сам я предпочел бы оставаться в замке Ангулем. Прощай, Фрай.

– Прощайте, ваша светлость.

Герцог вышел из спальни, и вскоре грохот каблуков незваных гостей стих. Герцогская свита высыпала на улицу, его светлость забрался в карету. Возница щелкнул бичом и, крикнув «поберегись!», пустил шестерку лошадей во весь опор.

Дверь в спальню приоткрылась, в щель робко заглянула Генриетта.

– Они ушли? – спросила она.

– Ушли, – ответил Каспар.

– А кто были эти люди, ваша милость?

– Герцог Ангулемский со свитой, моя дорогая.

– Неужели сам герцог? – поразилась Генриетта.

– Да.

– Но почему? Что заставило его наведаться в наш скромный дом?

– Его светлость очень учтив и добросердечен, – со вздохом сообщил Каспар. – Он услышал, что я приболел, и нанес мне визит, чтобы пожелать скорейшего выздоровления.

– Правда? А то они заперли меня в кухне и велели не выходить. Я уже думала, ваша милость, что вас арестуют.

– За что же меня арестовывать, дорогая Генриетта? Я что, похож на вора?

– Да мало ли за что? – Генриетта вздохнула. – Когда появляется герцог – это неспроста и страшно. Такими вещами у нас в Ливене не шутят. Его светлость все боятся.

– Не нужно его бояться. На этот раз он принес нам немного денег. Посмотри…

И Каспар указал на огромный кошель.

– Ой, ваша милость! – немного испуганно произнесла служанка. – Там что же – золото?

– А ты сама посмотри.

Генриетта, все еще чего-то опасаясь, несмело подошла к столику, с трудом развязала тугой узел и, заглянув в мешок, прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

– Так много, ваша милость… Вы теперь настоящий богатей. Значит, мы все долги раздадим – и мяснику, и угольщику, и трубочистам…

– И портным за камзол, и белошвейкам за рубашки, – напомнил Каспар. – Больше всего меня тяготило, что я не платил этим бедным девушкам… Сколько у нас всех долгов?

– На семьдесят три золотых дуката, девять серебряных рилли и пять медных монет городской чеканки… Надо же, какое счастье – и ведь как много еще останется…

– Да-а, – невесело протянул Каспар. – Останется еще много.

Он не стал говорить Генриетте, что намерен отнести по пятьдесят золотых дукатов родственникам своих погибших солдат.

Каспар дал себе слово сделать это еще на старой дороге, преследуемый рейтарами лорда Кремптона. Он не был должен своим помощникам – те получили от него вперед по сорок монет серебром, однако за удачу требовалось платить, а семьям, оставшимся без кормильцев, это будет очень кстати.

Дома в своей постели Каспар провалялся еще целых три дня. Все это время он кушал приготовленные Генриеттой кашки и прозрачные бульоны, от которых, как уверяла служанка, быстро исцеляются и душа, и тело.

По заведенной после возвращения традиции, Каспар принимал перед обедом горячую ванну с травами, а затем Генриетта смазывала его раны бальзамом. Как видно, это доставляло ей большое удовольствие, потому что, когда Каспар заикнулся о том, что пора оставить такой режим и по-настоящему размять кости, Генриетта стала убеждать его, что подниматься ему еще рано и, чтобы выздороветь окончательно, его милости следует полежать еще недельку.