Мессия Дюны - Страница 4

– Айдахо мертв, – отвечала Ирулан. – Пауль часто горевал по нему в моем присутствии. Он сам видел, как сардаукары моего отца сразили Айдахо…

– Даже терпя неудачи, – возразил Эдрик, – сардаукары вашего отца не теряли головы. Представим себе, что один из их командиров узнал погибшего и потому поступил мудро. Что он мог сделать? Есть способы использования тел, обладающих такими воинскими умениями, если только действовать быстро.

– Значит, это гхола тлейлаксу, – прошептала Ирулан, искоса поглядев на Скитале.

Почувствовав на себе ее взгляд, Скитале обратился к своему искусству лицедела – очертания лица и фигуры его вдруг расплылись, плоть потекла, принимая новый облик. Перед принцессой вдруг оказался худощавый мужчина, круглолицый, со слегка приплюснутыми чертами лица. Высокие скулы словно подпирали слегка раскосые глаза, черные волосы были взъерошены.

– Таков облик этого гхолы, – пояснил всем Эдрик, показывая на Скитале.

– То есть он – просто еще один лицедел? – спросила Ирулан.

– Подобное лицеделам не по силам – они не могут длительно сохранять принятый облик. Нет, предположим лучше, что наш сообразительный командир сардаукаров подготовил труп Айдахо для аксолотль-баков. Разве это нецелесообразно? Ведь эти плоть и нервы принадлежали одному из лучших фехтовальщиков в истории человечества, советнику Атрейдесов и военному гению. Не правда ли – потеря, ведь все это можно сохранить и использовать, если воссоздать Айдахо в качестве инструктора сардаукаров.

– Но я ничего не слышала об этом, а ведь я была среди тех, кому отец доверял.

– Ах-хх… тогда принцесса была молода, и отец ее, потерпев поражение, буквально через несколько часов продал свою дочь победителю – вами пришлось расплатиться с новым Императором, – произнес Эдрик.

– Это – с телом – и впрямь было сделано? – резко спросила она.

С мерзким самодовольством Эдрик продолжал:

– Предположим далее, что наш мудрый командир сардаукаров, понимая необходимость спешить, немедленно отослал Бене Тлейлаксу сохраненное тело Айдахо. Далее предположим, что и командир, и его люди погибли прежде, чем успели доложить обо всем вашему отцу, который все равно не смог бы этим воспользоваться. И факт остался незамеченным, ведь труп Айдахо – только плоть, оказавшаяся в руках тлейлаксу. Переправить же его можно было только на лайнере. А мы, гильдийцы, всегда знаем, что перевозят на наших кораблях. И раз мы узнали об этом, разве не следовало и нам проявлять мудрость – приобрести этого гхолу для подарка Императору?

– Вы, конечно, так и поступили, – утвердительным тоном сказала Ирулан.

Скитале вновь принял вид простодушного толстяка и добавил:

– Да, мы поступили так, как сообщил сейчас наш старинный друг.

– Какой психологической обработке был подвергнут Айдахо? – спросила Ирулан.

– Айдахо? – переспросил Эдрик, поглядев на тлейлаксу. – Скитале, разве мы покупали у вас Айдахо?

– Мы продали вам существо по имени Хейт, – ответил Скитале.

– Действительно, Хейт, – подтвердил Эдрик. – А почему вы его продали нам?

– Потому что однажды нам случилось вырастить своего собственного Квисатц Хадераха, – проговорил Скитале.

Быстро повернув голову, Преподобная Мать укоризненно поглядела на него.

– Вы не говорили нам об этом.

– А вы и не спрашивали, – отвечал Скитале.

– И как вы одолели этого вашего Квисатц Хадераха? – спросила Ирулан.

– Существо, затратившее всю жизнь, чтобы воплотить собственное представление о себе, скорее предпочтет умереть, чем превратиться в собственную противоположность.

– Я не понимаю… – начал Эдрик.

– Он покончил с собой, – буркнула Преподобная.

– Внимательнее слушайте меня, Преподобная, – предупредил Скитале, воспользовавшись интонацией, гласящей: ты не объект для секса, никогда не была объектом для секса, не можешь быть объектом для секса.

Тлейлаксу ожидал реакции на вызывающий тон. Она не должна заблуждаться относительно его намерений. Гнев не должен помешать ей понять, что, зная отношение Сестер к продолжению рода человеческого и его генетике, тлейлаксу, конечно же, не мог сделать подобного выпада. Однако дерзость его отдавала площадной бранью, что вовсе не свойственно тлейлаксу.

Поспешно используя успокоительные возможности мирабхаса, Эдрик попытался сгладить ситуацию:

– Скитале, вы ведь говорили нам, что продали Хейта только потому, что разделяли наши намерения.

– Эдрик, помолчите, пока я не разрешу вам говорить, – сказал Скитале. А когда гильдиец начал было протестовать, Преподобная Мать отрезала:

– Заткнитесь, Эдрик!

Эдрик отодвинулся в глубь емкости, нервно дергая конечностями.

– Никакие наши преходящие эмоции не имеют даже малейшего отношения к решению насущной проблемы, – произнес Скитале, – они только мешают мыслить. Что можем испытывать мы, кроме страха, который, собственно, и заставил нас собраться?

– Мы понимаем это, – отвечала Ирулан, оглядываясь на Преподобную Мать.

– И все мы должны понимать опасность, связанную с ограниченностью нашей защиты, – проговорил Скитале. – Оракул не может предотвратить того, что выше его понимания.

– А вы предусмотрительны, Скитале, – произнесла Ирулан.

Нельзя, чтобы она догадалась, насколько предусмотрителен… подумал Скитале. Потом, когда все закончится, в нашем распоряжении окажется Квисатц Хадерах, которого можно будет контролировать. Все прочие ничего не получат.

– Откуда же у вас взялся Квисатц Хадерах? – спросила Преподобная Мать.

– Мы экспериментировали с разнообразными чистыми субстанциями, – отвечал Скитале. – С абсолютным добром и злом. Полный негодяй, получающий наслаждение только от причиняемой им людям боли и ужаса, может послужить любопытным объектом для познания.

– А ваши тлейлаксу случайно не поработали над старым бароном Харконненом, дедом Императора? – спросила Ирулан.

– Мы тут ни при чем, – отрезал Скитале. – Просто творения самой природы зачастую не менее смертоносны, чем наши. Собственные произведения мы помещаем в условия, в которых их удобно изучать.

– Я не позволю третировать себя! – запротестовал Эдрик. – Разве не я защищаю это сборище от…

– Видите? – перебил его Скитале. – И это его верные суждения нас укрывают? Хотелось бы знать, какие…

– Я хочу немедленно обсудить способ передачи Хейта Императору, – настаивал Эдрик. – На мой взгляд, Хейт является воплощением старого морального кодекса, который Атрейдес усвоил еще в юности на своей родной планете. Можно предположить, что Хейт позволит Императору расширить свой взгляд на мораль, очертить и положительные, и отрицательные моменты в религии и жизни.

Скитале улыбнулся, окинув компаньонов благодушным взглядом. Все шло в соответствии с его ожиданиями. Старуха Преподобная орудовала эмоциями, как ятаганом. Ирулан идеально подходила для своей несостоявшейся роли – неудачливая креатура Бене Гессерит. Эдрик – всего лишь шапка-невидимка, не более: он только скрывает собравшихся от Императора. Теперь навигатор лишь угрюмо молчал в ответ на общее невнимание.

– Так, значит, этот Хейт должен отравить психику Пауля? – спросила Ирулан.

– Примерно так, – ответил Скитале.

– А Квизарат?

– Легкий перенос ударения, наплыв эмоций – и зависть превращается во вражду.

– А КООАМ?

– Будут кругленькие дивиденды.

– А для прочих группировок?

– Одна из них получит название правительства, – ответил Скитале. – Слабейшие будут аннексированы во имя морали и прогресса. Оппозиция умрет в собственных сетях.

– И Алия?

– Гхола Хейт нацелен не только на Императора, – произнес Скитале, – сестра его теперь как раз в том самом возрасте, когда ее может увлечь обаятельный мужчина, специально для этого подготовленный. Мужество воина и разум ментата будут неотразимы для Алии.

Мохийам позволила себе приоткрыть древние глаза в знак изумления.

– Гхола-ментат? Это опасно!

– Чтобы получить точные результаты, ментат должен использовать безукоризненные исходные данные. А что, если Пауль попросит у гхолы объяснений… что скажет Хейт о цели нашего дара? – произнесла Ирулан.