Мажор - Страница 22

Овации. Все что-то кричат, аплодируют.

Крейцер: Молодец, теперь вы настоящий молодец.

Романченко: Так корешки не поступают…

Воргунов: Чего, напутал?

Романченко: Конечно, напутали. Теперь ему масло отдавать нужно.

Воргунов: А и верно. Вот, понимаешь, какая у меня непрактическая натура. Но знаешь что? Я тебе куплю флакон масла.

Синенький: Два флакона.

Воргунов: Хорошо — два.

Забегай, Черный, Одарюк, Белоконь входят.

Жученко: Ну?

Забегай (выкладывает на стол): Вот всякий инструмент, вот Собченко штанген; твоя метка, Санчо? Вот ключи и отмычки, а вот… часы самого Белоконя.

Тишина.

Жученко: Что вы скажете, Белоконь?

Белоконь: Ничего не скажу.

Крейцер: С Белоконем мы будем разговаривать в другом месте. Алексей Степанович, дайте двух коммунаров, пускай отведут Белоконя по этой записке. Белоконь, скажите вот что: Григорьев знал о ваших кражах?

Белоконь: Нет.

Григорьев: Я не знал ничего, честное слово.

Крейцер: Вы все-таки ко мне зайдите, товарищ Григорьев.

Белоконь уходит с двумя коммунарами.

Жученко: Ну, что же, как будто все. Товарищ Григорьев, вы у нас работать больше не будете?

Григорьев: Нет. (Вышел.)

Дмитриевский: Разрешите и мне уйти. Но на прощание два слова. Я не буду оправдываться. Я попал в какую-то грязнейшую и отвратительнейшую яму. Я не могу простить себе свою слепоту и глупость. Но многого я еще и сейчас не понимаю, и у вас я работать, конечно, не могу. Все-таки вы меня многому научили. Прощайте. (Вышел.)

Тишина.

Синенький: И адмиральский корабль взлетел на воздух.

Смех.

Жученко: Ванька, ну что ты выстраиваешь? Слово Александру Осиповичу.

Крейцер: Все кончено, товарищи коммунары, мне и говорить нечего. Главным инженером назначаю товарища Воргунова.

Аплодисменты.

Крейцер: Ну вот, теперь одного не хватает — пятидесяти машинок.

Воргунов: Ну, это пустяк…

Жученко: Все? Еще одно маленькое дело. Нестеренко Наташа подала заявление. Да она сама скажет.

Наташа: Да, я виновата, я не сказала товарищам и поступила плохо. Прошу меня простить и выпустить меня как коммунарку.

Жученко: Кому слово?

Зырянский: Она поступила нехорошо. Из-за любви забыла и товарищей и дисциплину. Таких вещей прощать нельзя. Вышла замуж без…

Воргунов: Благословения родителей.

Зырянский: Что?

Воргунов: Без благословения совета командиров. За это раньше родители проклинали.

Зырянский: Проклинать не будем, а предлагаю посадить Наташу и Петра на пять часов под арест.

Романченко: Правильно.

Крейцер: Вот изверг!

Романченко: А то они все поженятся.

Воргунов: Вы кровожадные звери.

Жученко: Есть другое предложение: амнистировать, выдать приданое, как полагается выходящему коммунару. Избрать для этого комиссию: Торская, Ночевная. Голосую. Кто за это предложение, прошу поднять руки. Девять. Кто против? (Начинает считать.) Один, два. (Замечает поднявших руки подлодок.) А вы чего голосуете? Против один.

Романченко: Конечно, если нас не считать.

Воргунов: Довольно с тебя на сегодня крови…

Жученко: Все. Список постов будет объявлен завтра. Закрываю заседание.

Шум, группы расходятся.

Забегай (Шведову): Я на пост снабжения, смотри ж…

Блюм: Значит, ко мне? Замечательно. Завтра же едем. И без победы не возвращаться. Значит как? Со щитом или под щитом.

Захаров: Не под щитом, а на щите.

Блюм: На щите, что это значит?

Захаров: Со щитом — значит с победой, на щите — значит убит. С победой или убитый.

Блюм: На щите нам как-то не подходит, правда, товарищ Забегай? Тогда скажем просто: со щитом или с двумя щитами.

Крейцер: Где же вы другой возьмете?

Блюм: Мало разве дураков? Нужно уметь. Будут же убитые какие-нибудь?

Крейцер: Лишних щитов тоже не натаскивайте в коммуну. А то вот навезли калиброванной меди на три года. Куда это годится?

Блюм: Калиброванная медь? Первый раз слышу… Ах, да… (Уходит.)

Крейцер: Ну, до свидания, товарищи. Кого подвезти в город?

Троян: Нам нужно еще с ребятами посты наметить.

Все вышли. Остались Вальченко и Торская.

Торская: Что же, пора и нам. Бой кончен.

Вальченко: Мне не хочется никуда отсюда уходить, Надежда Николаевна.

Торская (подходит к нему. Положила руки на его плечи, смотрит в глаза): Милый!

Вальченко вдруг обнимает ее и целует в глаза. В дверях Зырянский.

Торская: Ах… Алеша… Что? Без совета командиров? Алеша, а когда будет следующее заседание?

Зырянский: У вас всегда… совет командиров во вторую очередь.

Занавес