Мажор - Страница 14
Торская: Может быть, вы мне скажете, товарищ Григорьев?
Григорьев: Продолжайте ваши беседы с товарищем Вальченко…
Зырянский: Клюкин, не выпускать его отсюда.
Клюкин (смеется): Есть не выпускать…
Вальченко: Товарищ Григорьев, что с вами?
Григорьев: Что с вами, товарищ Вальченко? Вам не угодно замечать хулиганства по отношению к инженерам?
Вальченко: Я тоже инженер…
Блюм: Вас могут обвинить в соучастии…
Григорьев: В чем?
Блюм: Ну, в чем, известно, в чем. Если кто-нибудь крадет, а другой знает или не хочет сказать, так он тоже…
Григорьев хочет пройти.
Клюкин (на дороге с винтовкой): По распоряжению дежурного командира…
Вошел Воргунов.
Григорьев: Наплевать на ваших дежурных.
Гедзь (засучивая рукав): Ого! Не могу, честное слово, не могу.
Воргунов (хватает его за руку): Эй вы, русский богатырь…
Гедзь (конфиденциально Воргунову): Надо, понимаете, стукнуть.
Воргунов: Давайте подождем…
Торская: Товарищи, успокойтесь. Это всегда успеем разобрать. Зырянский, вы же дежурный, наведите порядок.
Зырянский: Клюкин, выпустить арестованного.
Клюкин: Есть выпустить арестованного. Пожалуйста.
Григорьев (проходя между молча расступившимися коммунарами): Хамство!
Гедзь (Воргунову): Нужно было стукнуть.
Воргунов: Слишком, знаете, старая форма…
Гедзь: Уже согласен. (Спускает рукав).
Зырянский: Коммунары, через десять минут ужин.
Коммунары подымаются по лестнице. Внизу группа: Торская, Вальченко, Блюм, Воргунов.
Блюм: Это он у папаши так научился разговаривать?
Торская: А вы знаете его отца?
Блюм: А как же — генерал-лейтенант Григорьев…
Торская: Он умер?
Блюм: Нет, он теперь трудящийся…
Воргунов: Блюм, что вы чепуху мелете?
Блюм: Блюм никогда не мелет чепухи. Их превосходительство сейчас продает газеты в Берлине. Дело, как видите, не солидное.
Торская: Откуда вы все это знаете?
Блюм: Живешь на свете — все видишь, а то и скажет какой-нибудь знакомый.
Воргунов и Блюм ушли наверх.
Торская: Иван Семенович, не грустите.
Вальченко: О нет, я прекрасно себя чувствую, но я не могу спокойно выносить такие сцены…
Торская: Что вас беспокоит?
Вальченко: Мне хочется… драться.
Торская (берет его под руку, направляются вверх): Морды бить? Правда?
Вальченко: В этом роде.
Торская: Это прекрасное, захватывающее желание. Я вас понимаю.
Сверху идут Наташа и Ночевная.
Наташа (бросается к Торской): Надежда Николаевна, я вас все ищу…
Торская: Наконец-то… Как тебе не стыдно! Два месяца не показывалась…
Наташа: Зырянского боюсь…
Торская: Это верно, его многие побаиваются. Как же ты живешь?
Наташа: Хорошо, Надежда Николаевна! Хорошо! Петя, вы знаете, такой хороший…
Торская: У вас большая любовь?
Наташа: Такая любовь… Ой! (Смущается присутствием Вальченко.) Я вам потом расскажу…
Вальченко: Вы меня не бойтесь. Я…
Торская: Верно. Вы не бойтесь его, Наташа. Он тоже влюблен…
Вальченко: Откуда вы знаете?
Торская: «Живешь на свете — все видишь»…
Наташа: Это правда?
Вальченко: Я бы вам сказал, но я тоже… Зырянского боюсь…
Направляются наверх, оттуда сбегает Деминская к Клюкину.
Деминская: Ну, сдавай. (На Лаптенко.) Этот чего здесь сидит?
Клюкин: Ждет совета командиров… (Сдал винтовку, побежал наверх.)
Деминская: Ты где живешь?
Лаптенко: Я нигде не живу.
Деминская: Как это нигде не живешь? Вообще ты живешь или умер?
Лаптенко: Вообще? Вообще я живу, а так — нет.
Деминская: А ночуешь где?
Лаптенко: Вообще? Да?
Деминская: Что у тебя за глупый разговор? Где ты сегодня спал?
Лаптенко: Ах, сегодня? Там — в одном доме. В парадном. А когда меня примут?
Деминская: После ужина будет совет командиров. Только ты на совете ничего не ври.
Лаптенко: Я уже знаю. Мне уже говорит этот — Алеша, чтобы не врал.
Воргунов проходит сверху, курит. Внизу размахнулся окурком, бросил его с гневом в угол.
Воргунов: Черт…
Деминская: Товарищ Воргунов!
Воргунов: Что такое?
Деминская: Поднимите окурок.
Воргунов: Как это поднять?
Деминская: Здесь нельзя курить и бросать окурки. Поднимите.
Воргунов: Да… черт… где я его буду искать? Завтра уборщица уберет…
Деминская: У нас нет уборщиц. Поднимите.
Воргунов: Да что вы на меня с ружьем?
В дверях столовой Зырянский и Синенький.
Зырянский: Что, опять скандал?
Деминская: Товарищ (улыбается) бросил окурок, а поднять не хочет.
Воргунов (явно опасаясь Зырянского): Да я его пойду не найду.
Зырянский: Бросать нельзя!
Лаптенко: Вот. (Подает окурок Воргунову.)
Воргунов (машинально берет окурок и выходит): Вот глупая история!
Зырянский: А ты чего стараешься? Сам поднял бы. Ты беспризорный?
Лаптенко: Беспризорный.
Зырянский: А не лакей, нет?
Лаптенко: Так жалко… этого… его зовут Вием? Да?
Зырянский: Что ты там?..
Лаптенко: Говорю, жалко… Вия.
Зырянский: Смотри ты: «Вия». Молодец, Роза, наша берет. Будет знать старый, что такое энтузиазм.
Синенький: Он говорит: уборщица, а Роза — ввик. (Показывает, как стреляют.) Битва котят и медведей.
Деминская: Сам ты котенок.
Романченко (влетает со двора): Хлопцы, столярная… столярная горит… пожар…
Зырянский: Брешешь!
Романченко: Да, пожар!.. Горит крыша!..
Зырянский: Новый скандал! Вот дежурство! Синенький, давай тревогу.
Синенький: А как она?.. Смотри ты: забыл… Ага!
Играет тревогу в дверях, потом наверху и где-то далеко в спальнях. Немедленно с верхнего этажа врываются коммунары, некоторые из них с огнетушителями. Внизу появляется Воргунов и не понимает, в чем дело.
Зырянский (оглушительно кричит): Спецовки, спецовки надевай, куда вас черт несет?
Часть возвращается. Большинство уже в спецовках вылетает лавиной в распахнутые двери.
Зырянский (Шведову): Я туда, вызывай пожарную. Товарищ Воргунов, тушить… Шведов, пошлешь ко мне сигналиста.
Шведов: Есть…
Воргунов: Тушить так тушить…
Зырянский и Воргунов выбегают. С верхнего этажа пробегают Вальченко и Троян. Не спеша спускаются Дмитриевский и Григорьев.
Шведов (у телефона): 5-50. Пожарная? Говорят из коммуны Фрунзе. У нас пожар. Столярная мастерская. Дерева много и сама деревянная. Есть обозначить гидранты.