Маятник Судьбы - Страница 7

Брат Хэт смахивал пыль с корешков книг – по всей видимости, они обладали удивительным свойством притягивать ее в невообразимых количествах, и сложно было поверить, что так много пыли может скопиться в комнате, в которой каждый день производят уборку.

– Не удивлюсь, если он сам ее рассыпает, – вполголоса процедила Френки, поняв, о чем я думаю, по направлению моего взгляда. – Чтобы потом стереть.

– Вы говорите мне? – переспросил Хэт, хмуря лоб и щуря глаза за линзами очков, от чего лицо сочинителя трактатов сморщилось, как использованная промокательная бумага.

– Нет, ничего. Продолжайте, пожалуйста.

– Ах, значит, мне показалось.

Брат Хэт помедлил, не уверенный, не должен ли он попросить у нас прощения за свою ошибку.

– Чистое разрушение, – напомнил я. – Это по твоей части, Френки.

– Философия Зла разрушает человека, – брат Хэт перешел к другой полке, и Френки поспешно опередила его, чтобы следующий поток пыли не попал ей в лицо.

– Зло разрастается, пуская корни, как дерево пронизывает ими почву. Корни тонкие и постоянно разветвляются. Они плетутся, заворачиваясь, изгибаясь, пока не заполнят все человеческое тело. Тогда под кожей остается один мягкий пучок корней.

– А где центр этого растения? – спросила Френки.

– В нашем сознании, – кротко ответил брат Хэт.

Френки озадачил столь непосредственный прыжок от идеальной субстанции, какой, по мнению очевидцев, является наше сознание, и субстанции материальной – а именно, тела, заполненного пучком корней.

Девушка дважды громко сопнула, после чего осуждающе посмотрела на меня.

– Вот книги, которые читал брат Иеремия перед…

– Перед тем, как на него сошло озарение, – подсказал я, помогая Хэту снять с полки фолиант.

Этакой книгой можно было прихлопнуть не только таракана, но и небольшого дворфа.

– Или затемнение, если хотите… Мы можем определить, какой именно раздел он читал?

– Брат Иеремия никогда не отличался организованностью, – упрек в голосе библиотекаря не мог быть искуплен даже смертью провинившегося. – Обычно он листал книги, выписывая себе то, что в тот момент казалось ему важным. Иногда даже загибал страницы.

– Что это? – спросил я.

– Это сочинения Петропулиса, малоизвестного древнего автора. Как я говорил, у брата Иеремии не было системы в его работе. Он сжигал трактаты, не дописав их и до половины. Говорил, что хочет добиться…

– Нет, нет, – перебил его я. – Я спрашиваю – что это?

– Это семя, – уверенно произнесла Френки.

Брат Хэт перестал двигаться, и только нервная дрожь пробежала по его телу. Мне показалось, он был готов выронить книгу, и сделал бы это, если бы не испугался размозжить себе ноги.

Маленькое зернышко покачивалось на раскрытой странице книги – почти в самом центре буквы «альфа». Оно пролежало тут довольно давно, спрессованное весом трудов, лежавших сверху, и теперь два углубления, сверху и снизу, образовывали для него ложе.

– Это зерно пучка Зла, – прошептал Хэт.

В его голосе не было ни возбуждения, ни исступленной радости, какую можно увидеть у непоседливого ученого, выведшего новую разновидность опасного микроба. Брат Хэт был напуган, растерян и ошеломлен – и посему изрядно вырос в моих глазах.

– Оно опасно? – спросил я, захлопывая книгу.

– Не знаю, – ответил он, впихивая фолиант обратно раза в три быстрее, чем он его оттуда доставал.

– Значит, да, – отвечал я. – Выйдем отсюда и сожжем дом.

– Сжечь дом? – глаза брата Хэта в тупом оцепенении проползли по деревянным балкам перекрытий, и это зрелище убедило его в том, что мой план более чем осуществим.

– Со всеми книгами?

– Главное, чтобы без нас. Скорее.

Когда дело заходит о том, чтобы ухватить кого-нибудь и тащить к счастью вопреки его воле, Френки чувствует себя в своей стихии. Поэтому я предоставил девушке буксировать упирающегося библиотекаря к двери, а сам для разнообразия подхватил саквояж с топором Верховного Палача.

Данное орудие уже начинало мне надоедать, поскольку, по моему мнению, более подошло бы лесорубу.

– Нельзя сжигать книги, – простонал брат Хэт, получая от Френки тычок в спину и вываливаясь за порог.

– Можно, – ответил я. – В каждом отделении вашей секты есть по экземпляру любого издания.

– Да, но на полях мои пометки.

– А вот это трагедия.

Был подозван Айвен, который, как только смысл ситуации дошел до его спрятанных под черепной костью мозгов, тут же развил кипучую деятельность и принялся обливать стены бензином, одновременно отдавая путаные приказы другим монахам.

– Семя пучка зла прорастает в теле человека? – спросил я, пока первые полоски племени пробежали по деревянной стене.

– Нет, оно должно привиться в его сознании. Это сложно объяснить.

– Только не скажите – это надо чувствовать.

– Что ты такое делаешь, Майкл, – яростно зашипела Френки. – Ты не должен вытаскивать Топор Палача. Они же все разбегутся от страха.

– О нет, любовь моя, – я потрепал ее за щеку. – Они даже не заметят.

Я примерил на руке темную рукоятку, и электрические искры пробежали по темному лезвию.

– Он ощущает зло, – констатировал я. – Посмотри на этих людей.

Соверин Риети наклонился над кафедрой так низко, что могло показаться – Айвен, стоящий за его спиной, придерживает своего патрона за штаны.

Иначе бы тот упал.

– Они пришли сюда, чтобы постигать тайное знание, – я взмахнул топором, и электрические разряды заструились в воздухе, выписывая светящиеся руны.

– Пришли добровольно, их никто не гнал.

Пятая по счету руна получилась особенно сильной – она стекла на ближайший стол и прожгла его насквозь.

– Настало время для тебя, моя демонесса, – я подтолкнул Френки в спину. – Сделай то, что тебе так нравится.

– Ты уверен?

Девушка приподняла одну бровь, ее упругий язычок пробежался по нижней губе.

– Мы ведь приехали сюда, чтобы вырвать с корнем – как там говорится?

– Порок, – усмехнулась Френки. – Ну, если ты уверен…

Девушка закинула голову назад, ее глаза полузакрылись, губы изогнулись. Тело прекрасной демонессы дважды вздрогнуло, потом ее алые уста раскрылись, и два луча огненного света осветили комнату.

Крик демонессы беззвучен – вернее, человеческое ухо не в состоянии его расслышать. Стены деревянного здания дрогнули, когда мощная волна энергии прокатилась по зале, сметая людей и переворачивая столы.

– Я его чувствую, – прошептала девушка, и в ее голосе прозвучали наслаждение и восторг. – Чистое Зло.

– О, да, – усмехнулся я. – Оно здесь.

– Иди же, – Френки развела руками, и столбы адского пламени вспыхнули по семь сторон от нее, образуя демонический круг.

– Иди же ко мне.

Черное облако, клубясь и разбрасывая черные искры, формировалось в центре залы. Соверин Риети стоял на коленях, прячась за перевернутым столом, и опрокинутая кафедра закрывала его голову, как шлем великана, доставшийся убогому карлику.

Черное облако металось и билось, вырываясь из оков пространства, оно росло вширь и вглубь, с каждой секундой захватывая все новый кусочек мироздания.

– Мерзкая гадина, – выдохнула Френки. – Майкл, дай мне топор.

Девушка распрямилась, и ее сильное тело выгнулось дугой. Черное лезвие топора Монсеньора просвистело в воздухе, вонзаясь в клубящуюся поверхность облака.

– Получи, мерзавец, – радостно прошептала Френки.

Темное облако вздулось и опало, свистя и засасывая в себя воздух.

– Это я должен был сделать, – я покачал головой. – Я исполняю обязанности Верховного Палача.

– Больше нет, – девушка улыбнулась и уселась на перевернутый стол, болтая ногами. – Зла больше нет. По крайней мере, этого.

– Вы уничтожили топор Верховного Палача, – покачал головой сэр Томас, с осуждением глядя на Френки. – Тридцать четыре человека из собравшихся до сих пор мучают кошмары после того, как они услышали ваш крик.