Маятник Судьбы - Страница 10

– За стихи? – удивился сэр Томас, который, сам того не замечая, постепенно втянулся в разговор. – Я думал, на курорте Морских Свинок власти терпимы ко всем.

– Не за стихи, – отмахнулась девушка. – Устроили пьяный дебош в трактире.

– Теперь я вспомнил, – подтвердил сэр Томас. – Марат Чис-Гирей написал об этом большое эссе. Правда, его версия несколько отличается от вашей…

– Значит, не стоило его спасать, – хмыкнула девушка.

Пока детишки не начали лупить друг друга погремушками, следовало перевести разговор в другое русло.

– Если Марат Чис-Гирей здесь только затем, чтобы раздавать лавровые венки, – спросил я. – То почему его кто-то пытался убить? За плохие стихи?

Сэр Томас засмеялся добродушным смехом.

– Я как раз вспомнил, что о нем рассказывали, – пояснил он. – Говорят, крупные литературные журналы платят Чис-Гирею именно за то, чтобы тот не приносил им своих новых стихов… Да, с тех пор, как последний император Асгарда мирно скончался во сне, поэмы о свободе там перестали пользоваться успехом. Увы.

– Во сне, – пробормотала Франсуаз. – Как же. В его алкоголе было столько крови – целый процент. Не удивительно, что он не оставил наследников.

– Несмотря на то, что мода на восхваление свободы прошла, – продолжал сэр Томас. – Марат Чис-Гирей остается видной фигурой. Он своего рода символ борьбы за свободу – борьбы, которая, к слову, закончилась победой, без гражданской войны и кровопролития…

Он взял со стола массивный черный крест, и я решил, что наш хозяин решил призвать к себе в свидетели силы Тьмы.

– Нам еще повезло, что Небесные Боги охраняют этот город. Здесь не действует ни огнестрельное оружие, ни магические жезлы. Но, конечно, против стали или дубинки это не поможет.

Чартуотер отвинтил крышку, венчавшую один из концов креста, и сделал добрый глоток из того, что оказалось большой фигурной флягой.

– Хороший коньяк, – сообщил он. – Помогает во время молитвы. У Чис-Гирея много врагов, в том числе, среди аристократов Асгарда. Они теперь оказались не у дел. Марата многие хотят убить…

Он просиял.

– Впрочем, мы здесь не за этим.

Стоило подивиться его таланту говорить двусмысленности – но не вслух.

– Ладно, друзья мои, – сказал Чартуотер, вставая. – Оставим мараться об Марата нашим коллегам из церковной гвардии. Сам я, как вы знаете, в Церковном Граде лишь гость, так что не знаю всех подробностей. Но у нас вполне хватает и своих забот… Пойдемте.

Белые стены окружали внутренний дворик. Деревья здесь были подстрижены так ровно и так красиво, что казались ненастоящими.

– Вспышка философии зла сильно всех обеспокоила, – сказал сэр Томас. – Сюда, пожалуйста.

– Особенно, меня, – процедила Франсуаз. – Меня там чуть не убили.

– Собрались все, – продолжал Чартуотер. – Епископы из Великой Церкви. Некроманты. Волхвы. Даже весталки притащились, хотя их никто не звал.

На белой поверхности здания сияла серебряная заплата двери. Казалось, ее никто не охраняет, но я не рискнул бы это проверять.

– Многие говорили, что все дело в проклятой тюрьме Сокорро. Весталки потребовали ее уничтожить. Написали обширнейший манифест. Не думаю, чтобы хоть кто-нибудь его читал…

За серебряной дверью открывалась тьма – такая черная, и такая злая, что ее не мог развеять даже солнечный свет.

Я благоразумно пропустил Френки вперед.

– Я хочу прочитать, – сказала Франсуаз.

– Манифест весталок? – не на шутку удивился сэр Томас. – Не думал, что это вас заинтересует.

Темнота под нами распахнулась винтовой лестницей, и мне подумалось, что это прекрасный способ переломать ноги, если у кого есть такое хобби.

Наш провожатый начал спускаться.

– Не манифест, – девушка недовольно махнула рукой, едва не залепив Чартуотеру пощечины. – Эту статейку. Ту, что написал этот ваш Чирей.

– А, – сэр Томас просиял так радостно, что в помещении на секунду стало светлее. – Эссе Чис-Гирея. Как же оно называлось…

На лице Чартуотера отразилась усиленная работа мысли. Было видно, как он проводит глазами по строкам своей памяти. Внезапно его глаза расширились, рот сделал то же самое.

– Знаете, я как-то запамятовал, – неубедительно пробормотал сэр Томас и поспешил вниз.

Франсуаз смотрела ему вслед, и едва ли не поднесла руку к щеке, потрогать удар после пощечины.

– Неужели настолько плохо? – пробормотала она. – Майкл. А ты не мог бы найти мне эту статью?

Я решительно покачал головой.

– Не в то время, когда ты и ее автор находитесь в одном городе. Я не могу спасать Чис-Гирею жизнь чаще, чем раз в неделю. Таковы требования профсоюза.

Френки секунду помедлила, решая, потребовать ли жестко или попытаться подлизаться ко мне. Но она отлично понимала, что в настоящий момент у нее нет козырей, поэтому просто пронзила холодным взглядом отсутствующего Чис-Гирея, и ее сапожки застучали вниз по лестнице.

Я стал размышлять, не потребовать ли у Совета Эльфов небольшой ежемесячной премии – за то, что приходится возиться с Френки.

Комнату освещали три фонаря, выполненные в виде голов грифонов. Под каждым из них стоял человек, с бледным лицом и длинными светлыми волосами.

При нашем появлении они обернулись, и за их спинами я увидел крылья.

– Младшие ангелы, – прошептал сэр Томас, обернувшись. – Страшные зануды, и тупы невероятно. Но если у человека куриные крылья, стоит ли удивляться, что у него птичьи мозги?

Эта шутка страшно развеселила Чартуотера и он, замахав руками, едва не свалился с винтовой лестницы. В этот момент наш провожатый, наверное, пожалел, что у него самого нет крыльев – ни пернатых, ни кожистых.

Лица ангелов оставались бесстрастными, и было ясно, что ни один из них не бросится подхватывать сэра Томаса.

Наверное, его здесь не очень любили.

В центре помещения находилось нечто, похожее на чашу фонтана, к которой позабыли приделать сам фонтан. Красные всполохи шли из глубины черной воды, и время от времени по ним пробегала тревожная рябь.

Франсуаз едва заметно передернула плечами.

– Хотя я сама родом из Преисподней, – пробормотала она. – Мне становится не по себе от таких штучек. Куда ведет этот портал?

– А? – переспросил сэр Томас. – Да никуда. Это лампа с подсветкой. Неплохо, не так ли? Любят же здесь транжирить деньги…

Не обращая внимания на трех ангелов, Чартуотер прошел к одной из стен, и при ближайшем рассмотрении там обнаружилась еще одна дверь. Сэр Томас распахнул ее и пригласил нас войти.

Проходя мимо ангелов, я увидел, что перья у них не белые, а грязновато-желтые.

Мы оказались в просторном помещении, выложенным серым камнем. Обстановка ограничивалась нами троими.

– Заморозить тюрьму Сокорро было легко, – произнес Чартуотер.

Он констатировал это мимоходом, как нечто совершенно бесспорное. Наверное, потому, что его самого там не было.

– Но вот что делать теперь? Волхвы хотели, чтобы всех заключенных немедленно освободили. Даже устроили из-за этого голодовку.

Сэр Томас заговорщически понизил голос.

– То-то радовались кардиналы, когда подсчитывали сэкономленные деньги. Главная проблема состоит в том, что среди узников Сокорро есть не только невиновные, брошенные туда по прихоти сумасшедшего коменданта.

Чартуотер остановился, не дойдя до середины залы. Пространство перед ним заколебалось – так дрожит и плавится воздух на горизонте раскаленной пустыни. Сэр Томас протянул руку, и его пальцы исчезли в мерцающей пустоте.

В то же мгновение он с тихим ругательством отдернул руку.

– Ангел тебя подери, – пробормотал Чартуотер. – Все эти гаргульи.

Он досадливо обсасывал укушенный палец.

– Великая Церковь организовала комиссию, которая этим занимается. Ну и я там, тоже, понемногу участвую.

Это прозвучало как «только на мне там все и держится».

– Выясняем, кто и за что оказался в камере. Если, как говорят эти святоши из Церкви, «была попрана справедливость» – размораживаем кусочек тюрьмы, да и вытаскиваем беднягу.