Маурайская федерация (сборник) - Страница 197

Для последнего отдыха группа Хэйвига остановилась в доме одного фермера, который не был путешественником, но которому можно было доверять.

Свет фонаря отражался от гладкой поверхности кухонного стола. В печи, потрескивая, горели поленья. На печи стоял громадный кофейник. Хотя до ближайших соседей выло полдня езды на лошади в дом стоял среди деревьев, Олаф Торстад всегда принимал гостей после наступления темноты. То, что кто-нибудь увидит свет в окнах, не смущало его: пусть думают, что он страдает бессонницей.

– Вы уже собираетесь? – спросил он.

– Да, – ответил Хэйвиг. – Мы уйдем перед рассветом.

Торстад взглянул на Леонсу:

– О, леди как будто собралась на войну.

– Женщина должна идти за своим мужчиной, – заявила она и с ухмылкой добавила: – Джеку не удастся отделаться от меня.

– Да, другие времена, другие нравы, – вздохнул Торстад.

– Но я рад, что родился в 1850 году. – И торопливо вставил:

– Хотя я очень благодарен вам за то, что вы сделали для меня.

– Ты сделал для нас больше, – ответил Хэйвиг. – Мы поселили тебя здесь именно потому, что нам нужна база поблизости от Ээрии. Ты все время рискуешь, – ведь мы прячем у тебя свои вещи… но сегодня все кончится. – Он изобразил улыбку. – Ты можешь пользоваться всем тем, что осталось после нас, жениться на девушке, с которой помолвлен, и прожить остальную жизнь в мире и покое.

Несколько секунд Торстад смотрел на него. Затем коротко сказал:

– В мире? Но ведь вы вернетесь? Скажите, что случилось? Пожалуйста…

– Если победим, – ответил Хэйвиг и подумал, сколько таких обещаний он дал своим помощникам, разбросанным по разным эпохам. Он вскочил с кресла. – Принеси оружие для моих людей. Нам пора действовать.

У Хэйвига не было огромной армии. Отряд состоял из трех тысяч человек. Туда входили и женщины. Это было слишком много, чтобы держать их на одной промежуточной базе, так как до врага могли бы дойти различные слухи и насторожить его. Поэтому небольшие группы были разбросаны по разным эрам, и теперь все пришло в движение. Все группы стали собираться к исходной точке.

Хэйвиг и полдюжины его друзей стояли в утро Нового, 1077 года непрерывного существования Ээрии. Звезды ярко сверкали в западной части неба, но уже начали блекнуть на востоке. В призрачном свете виднелись кирпичи стен и башен, стекла окон, покрытые инеем булыжники мостовой. Необычайная тишина царила над миром, словно все звуки вымерли на этом морозе, который при дыхании пощипывал гортань и легкие.

Эти ребята хорошо знали, что им нужно делать, и тем не менее Хэйвиг испытующе посмотрел на них, на тех, кого он выбрал для выполнения самого важного дела.

Все они были одеты одинаково: темно-зеленые парки, брюки, заправленные в кожаные сапоги, шлемы, оружие, пояс с патронами. Он знал эти лица лучше, чем свою ладонь. Ведь он провел с ними много лет. Леонса с широкими скулами, выпуклым лбом, чувственными губами, которые он так часто целевая. Чао, Индхлову, Гуттиерез, Белявский, Маатук ибн Пахаль. Они на мгновение скрестили руки и приготовили оружие, так как часовые могли заметить их и поднять тревогу.

Крепость всегда тщательно охранялась, но теперь, когда Ээрия процветала уже столько лет, никто бы не осудил часовых, которые в утро Нового года решили покинуть свои посты и отметить праздник.

– О'кей, – сказал Хэйвиг. – Я люблю тебя, Леонса.

Ее губы скользнули по его губам. Отряд прошел к двери башни, где жил Калеб Уоллис.

Она была заперта. Ругательство сорвалось с прекрасных губ Леонсы. Пистолет Маатука выпустил пулю в замок. Звук выстрела ударил по барабанным перепонкам, заметался между спящими стенами.

Хэйвиг повел отряд в башню. Позади он услышал крик, который только удивил его, но не встревожил. Вперед, на лестницу!

Звуки шагов по каменному полу гулко раздавались в тишине. Они быстро поднимались по темной и пыльной спиралеобразной лестнице. Гуттиерез и Белявский остались внизу охранять главный вход и лифт. Индхлову и Чао начали обыскивать второй и третий этажи, чтобы обнаружить апартаменты секретаря Уоллиса. А Хэйвиг был уже на следующем этаже перед обитой медью дверью в апартаменты Уоллиса.

Она даже не была заперта. Сюда никто не мог войти без разрешения. Если он, конечно не намеревался уничтожить все созданное Сахэмом. Хэйвиг широко распахнул двери.

Он сразу узнал этот мохнатый ковер, тяжелую мебель, фотографии на стенах. Воздух был сыров и спертый. Через морозные узоры на стеклах свет едва проникал сюда. Маатук остался охранять вход. Хэйвиг и Леонса прошли через кабинет в спальню.

Уоллис вскочил с огромной двуспальной кровати, закрытой пологом. Хэйвиг был поражен, увидев, как прошедшие годы изменяли Сахема. Он был совершенно седой, все лицо изборождено сетью красных прожилок. Жалкое впечатление, которое он производил, усугублялось ночной рубашкой. Уоллис бросился к столу, где лежал пистолет.

– Иа-а-а! – крикнула Леонса, прыгая вперед.

Уоллис исчез из виду. Она тоже, успев ухватиться за него. Через мгновение они появились вновь, катаясь по полу. Он не мог исчезнуть во времени, Леонса не пускала его. На фоне их хриплого дыхания слышались всхлипывания девушки– наложницы под пологом. Хэйвиг бегал вокруг, пытаясь помочь. Но они так крепко сплелись, что он не находил места, куда бы мог ударить.

В прихожей прогремели выстрелы.

Хэйвиг бросился к двери, распластался на полу, выглянул. На полу неподвижно лежал Маатук. Над ним качался Остин Колдуэлл. Он хрипло дышал, истекая кровью. Видимо, ему прострелили легкие. Его пистолет искал следующего врага. Видимо, ветеран войн в Индии сумел убить Чао, а тот успел все же прострелить ему легкие. Однако Колдуэлл убил и Маатука.

– Вы окружены! Сдавайтесь! – крикнул Хэйвиг.

– Иди… к дьяволу… предатель…

Снова рявкнул кольт.

Хэйвиг проскользнул во времени на минуту вперед, вышел из двери и выстрелил. Его пуля пробуравила воздух и разбила стекло на фотографии Шарлемана. Колдуэлл был мертв.

Во дворе послышались взрывы. Хэйвиг поспешил к Леонсе. Она оплела, зажала ногами нижнюю часто тела Уоллиса я пальцами рук давила на сонную артерию. Уоллис бил ее кулаками по рукам, но она давила и давила. Удары Сахэма все слабели, и вот руки его бессильно упали.

– Быстро! – простонала она. – Быстро! Хэйвиг достал из кармана наручники, тонкую цепочку и быстро приковал Уоллиса к ножке кровати.

– Он никуда не денется, если кто-нибудь не освободит его. Ты будешь охранять его.

– И пропущу все самое интересное? – вскинулась она.

– Это приказ! – рявкнул Хэйвиг. Она бросила на него испепеляющий взгляд, но повиновалась. – Этот пленник – сердцевина всего плана. Я пришлю кого-нибудь сменить тебя,

– сказал он и добавил про себя: – После боя.

Он ушел. Наложница тоже исчезла. Хэйвиг подумал, обрадовалась она неожиданному освобождению или огорчилась.

Наследующем этаже был балкон, с которого обозревался весь двор. Отсюда Сахэм произносил свои проповеди. Хэйвиг вышел на балкой и в бледном свете наступающего утра посмотрел вниз. Там царил хаос боя, слышались крики, стоны, выстрелы. Повсюду валялись мертвые, раненые, искалеченные. Шум боя оскорблял мирные небеса.

Не в силах понять общей картины боя, Хэйвиг достал бинокль. С его помощью он мог узнавать отдельных людей. Или трупы… да, Хуан Мендоза… и… о Боже, Джерри Дженнингс, которого он надеялся спасти…

Новый отряд его армии вынырнул из времени и вступил в бой. И внезапно на крепость опустился парашютный десант его люди, выпрыгнувшие из самолета в двадцатом веке и приземлившиеся сейчас, в точно назначенный час, так как каждый из них был снабжен хронологом. Смятение в рядах воинов Ээрии было полнейшим. Они не ожидали нападения. К тому же они еще не отошли от празднования Нового года. А если добавить, что им противостояли воины, специально подготовленные для такой битвы, четко знающие свой маневр, победа Хэйвига была неизбежной.

Сейчас для Хэйвига главным было не дать уйти агентам Уоллиса. Он опустил бинокль, взял в руки микрофон передатчика и стал руководить боем.