Мауи и Пеле держащие мир - Страница 6

— Охотно, — ответил он, — как нетрудно понять из вашей реплики, вы знаете, что «анти-системный», это определение из области политологии. Что же оно значит? Это эпитет к оппозиционным движениям. Они могут быть системными: требовать неких изменений в рамках существующей политической системы. Либо, они могут быть анти-системными: объявлять, что политическая система неисправима, и подлежит сносу. Обычно в пример приводят два вида профсоюзов: умеренные тред-юнионы и радикальные марксистские ячейки. Именно вторые, как правило, считаются анти-системными в капиталистических странах, хотя на самом деле, даже они, все-таки, системны. А социально-анархистские ячейки действительно являются анти-системными, в полном смысле термина.

— …Лукас! — строго перебила Олив, — Ты сейчас углубишься в дебри истории рабочего движения, а ведь мы собирались обсудить любопытные обычаи Плезиозавр-Ринга.

— Обычаи чего? — переспросил доктор Хейво Хийси (он же — Протей).

— Плезиозавр-Ринг, — пояснила она, — это страна, которая, как мы с Лукасом решили, с сегодняшнего дня занимает территорию и акваторию атолла Сувароу. К этому нашему решению присоединились Эгерт и Вави, так что наши ряды стремительно растут.

Лукас Метфорт покивал головой, улыбнулся и сообщил:

— Моя торопливая водомерка. Я как раз собирался перейти от общего принципа анти-системности к его частному выражению в Плезиозавр-Ринге. Имей каплю терпения. Я предлагаю, для разнообразия, не идти по пути создания в новой стране классических системных структур государства, а сконструировать Плезиозавр-Ринг, как первую в истории человечества принципиально анти-системную страну. Я имею в виду, что ее социальные структуры будут видеться как анти-системные любому наблюдателю из внешнего мира, поделенного на системы-государства.

— Ага, Лукас! — воскликнула Олив, — Это ты только что придумал, чтобы увернуться от справедливого порицания за off-topic относительно исходно заявленной темы!

— Ну, и что? Даже, если и так, идея получается интересная, ты согласна?

— Посмотрим, — с легким скептицизмом в голосе ответила она.

Социальный философ снова покивал головой и произнес:

— Начнем с истории вопроса о структуре общества. В первобытную эпоху палеолита, длившуюся более миллиона лет, общество прекрасно обходилось без государства. Но, примерно 7000 лет назад, в эпоху неолита, крупные шайки вооруженных разбойников занялись регулярными грабежами на определенных территориях. После каждого сбора урожая, эти разбойники налетали, и отбирали у фермеров часть продукции, с расчетом, чтобы фермерам хватило дожить до следующего урожая. Это и есть государство. Его сущность не изменилось до сегодняшнего дня. Шайка разбойников все также грабит производящий коллектив, но в психической мотивации этой шайки постепенно стали происходить параноидные изменения. Неолитическая шайка была озабочена только прагматикой: как удержать территорию, как добавить к ней еще земли, оттяпав их у других шаек, как увеличить число и продуктивность фермеров на своей территории и собрать с них больше дани. Эти разбойники были психически нормальные ребята. Они хотели вкусно кушать и сладко спать за чужой счет, а военно-политическая власть в их понимании была просто инструментом. Но, последующие поколения разбойников уже мыслили иначе. Господство над все большей территорией и населением стало для них ценностью, за которую они готовы были сражаться, даже рискуя своей жизнью.

— Власть это наркотик, на который подсажены все богачи, — прокомментировал Протей.

— Да, доктор Хийси, — согласился Лукас Метфорт, — но это только часть правды. А более полная правда состоит в том, что на этот наркотик подсажены все люди, стремящиеся к социальному успеху в рамках государства, как системы. Суть карьеры в такой системе сводится к восхождению по лестнице социальных статусов, с каждой ступени которой можно наслаждаться плевками на головы людей, стоящих ниже.

Эгерт Дэвис постучал кружкой по столу в знак несогласия.

— Ты, Лукас, сейчас замахнулся на саму природу человека. Любая самореализация, это соперничество с другими. А значит, всегда есть победители и проигравшие. Я не такой знаток истории, но уверен: даже в палеолите люди соперничали за чемпионский титул.

— Эгерт, ты стучишься в открытую дверь, — спокойно ответил философ, — разумеется, в природе человека, как и в природе любого высокоразвитого стайного животного, такое заложено. В стае питекантропов, конечно же, было соперничество за звание лучшего охотника на бизонов, или лучшего изготовителя каменных топоров. Твое желание быть лучшим художником в своем жанре понял бы любой питекантроп. Но он не понял бы желания какого-нибудь Джона Рокфеллера Двадцатого получить первое место в списке самых влиятельных людей планеты по версии журнала «Forbes».

— Но, — заметил Дэвис, — любой питекантроп понял бы, что значит быть альфа-самцом.

— О! — произнес Метфорт, — Я не зря столько раз болтал за столом на темы этологии. Да, безусловно, питекантроп оценил бы достижения Чингисхана или Аттилы в этом ключе. Множество обустроенных аграрных угодий с тысячами воинов, слуг, и наложниц. Это достойный результат. Но, у Джона Рокфеллера Двадцатого ничего этого нет! Реальная компонента его богатства, это несколько ранчо, дюжина особняков, сотня-другая слуг, включая слабо-вооруженных охранников, затем пяток неофициальных любовниц, как правило — стервозных, одна легальная жена, тоже стервозная, и еще одна бывшая жена, которой надо платить отступное по суду. Какой это, к черту альфа-самец?

— Минутку, Лукас, ты забыл про предприятия, принадлежащие этому Рокфеллеру!

— Нет, Эгерт, я про них не забыл. Просто, они ему не принадлежат. Он владеет только крупными пакетами акций. Он не может ничего приказать даже уборщице на одном из, будто бы, своих предприятий. Она пошлет его к черту, а он в ответ даже не сможет ее уволить. Ты осознаешь парадокс?

Художник в некоторой задумчивости глотнул крюшона, и произнес:

— Ладно. Я не разбираюсь в акциях. Но, если в «Forbes» пишут, что состояние такого-то субъекта составляет десять миллиардов долларов, то это что-то значит.

— Конечно! — весело подтвердила Олив Метфорт, — Это значит, что в сотнях различных компьютерных сетей, отражающих состояние счетов в банках и в депозитариях ценных бумаг, записаны цепочки цифр. Если эти цифры обработать по некоторым правилам, то получится итоговое число: десять миллиардов. Это число и публикует «Forbes».

— Хорошо, — сказал Дэвис, — а что конкретно означает это число?

— Оно означает, — ответила она, — что данный субъект весьма богат, и может совершать некоторые очень крупные покупки, хотя, не любые. Государство следит, чтобы он не использовал цифры из компьютерной сети на анти-системные цели. Еще, этот субъект может заниматься некоторыми видами коррупции: платить в партийные фонды, чтобы главные чиновники государства принимали решения, способствующие увеличению тех цепочек цифр в компьютерных сетях, о которых я сказала в начале.

— Так, — вмешалась Беверли Мастерс, — в чем смысл этой компьютерной игры в цифры?

— Смысл, — ответил Лукас Метфорт, — в сохранении монолитности шайки разбойников, называемой государством. Способ сохранения называется «общая воровская касса», он придуман еще в глубокой древности. Основная часть награбленного не делится между членами шайки, а лежит в общем хранилище, и разбойник, покинувший банду, теряет доступ к этим сокровищам. Он богат, лишь пока остается в пределах системы — шайки. Фокус с цифрами, о котором рассказала Олив, это та же общая воровская касса, только оборудованная не как пещера Сезам в сказке про Али-Бабу, а в компьютерной форме.

Юная полинезийка Вави, очень внимательно следившая за ходом разговора, внезапно выступила с прямой провокацией: