Материнская любовь(СИ) - Страница 9

Кольцова отказалась:

— Не надо. Я не боюсь, так как все равно не верю, что он киллер.

Рязановский вздохнул, понимая, что разубеждать Майю бессмысленно. Направился к лестнице:

— Тогда идем. Взглянем на нашего пациента…

За время их отсутствия незнакомец ни разу не пошевелился. Одеяло оказалось по-прежнему ровно натянуто и подоткнуто. Валерий снова поставил капельницу и привязал руку парня к креслу. Майя спросила, не сводя глаз с молодого лица:

— Долго он так лежать будет?

Хирург пожал плечами:

— Не знаю. Возможно до завтра, раз до сих пор не пришел в себя. Ладно, мне пора. Через полчасика примерно, поставишь второй флакон. Умеешь?

Кольцова кивнула:

— Справлюсь…

Рязановский добавил:

— Когда второй прокаплет, капельницу уберешь и ранку перевяжешь. Мне завтра две операции предстоят. Загляну послезавтра. Если что-то произойдет — звони на мобильный, он всегда со мной. Я тут кое-что оставил из медикаментов. Разберешься!

Надавав кучу рекомендаций по уходу за раненым и заставив ее выпить пару таблеток, хирург начал собираться. Кольцова пригласила:

— Валер, давай хотя бы покормлю тебя?

Он отказался:

— Дома поем. Уже десять вечера, а мне еще добираться…

Майя поблагодарила:

— Спасибо тебе за все…

Рязановский улыбнулся:

— Да ладно тебе! Мы же друзья.

Вместе вышли на улицу. Валерий поцеловал ее в щеку на прощание:

— Будь осторожна.

Она чмокнула его в ответ и кивнула. Мужчина сел за руль и уехал.

Майя закрыла въездные ворота и вернулась в дом. Голова лишь слегка побаливала.

Заперев входную дверь, медленно прошла на кухню.

Пистолет так и лежал на столе. Кольцова взяла его в руки. Повертела, а затем стерла засохшую кровь с рукоятки влажной тряпкой. Старательно прополоскала ее под раковиной и повесила сушиться. Оружие вновь положила на стол.

Заглянула в детскую, чтобы проверить капельницу. Парень так и не пошевелился. Во флаконе с глюкозой оставалось совсем чуть-чуть жидкости и она поставила второй флакон. Дотронулась до руки раненого, проверяя пульс. Жилочка билась не ровно, но значительно чаще, чем раньше.

Майя вернулась в кухню. Небрежно швырнула в мусорное ведро бутылку из-под глюкозы. Немного подумав, решила перенести купленные продукты из машины. Некоторые могли испортиться за ночь в теплом гараже. Вышла из кухни, направляясь в гараж.

Таскалась минут десять. Еще минут двадцать разбрасывала купленное по шкафчикам, полкам в холодильнике и по плетеному коробу с несколькими отсеками для овощей. Мимоходом почистила апельсин и с удовольствием съела.

Из стола вытащила все, что обнаружила в карманах незнакомца и разложила на столе: красивый складной нож, серебряная зажигалка в виде орла, сигареты «Кэмэл», затемненные очки, связка ключей, записная книжка, паспорт, удостоверение водителя, толсто набитое портмоне и запасная обойма к пистолету.

Рядом со всем этим имуществом Кольцова положила пистолет. Брала каждый предмет в руки. Внимательно разглядывала и снова клала на место. В записной книжке половина страниц оказалась исписана мелкими цифрами и не было ни одной буквы. Другая половина содержала номера телефонов, написанные разными цветами, напротив стояли одна или две заглавных буквы и все. Женщина долго перелистывала книжку, но больше ничего не обнаружила.

Паспорт оказался на имя Иванова Бориса Кондратьевича. С фотографии глядел раненый незнакомец, но дата рождения насмешила ее. По ней бандиту должно быть шестьдесят пять лет, а ему было не больше тридцати. Этот документ был явно рассчитан на невнимательность проверяющего. Она взяла в руки водительское удостоверение — Воронов Юрий Николаевич. Фотография оказалась чужой, но какое-то сходство между раненым парнем и мужчиной на снимке несомненно было.

Портмоне почти лопалось от мелких долларовых купюр. Ее это не заинтересовало, хотя Майя все же пересчитала деньги. Получилось почти семь тысяч. Она выложила их на стол и потрясла кошелек, на стол упала порванная золотая цепочка с крестом, телефонная карта и половинка от новогодней открытки.

Женщина старательно сложила все безобидные вещицы в полиэтиленовый пакет и спрятала в самый дальний угол ящика стола. Прикрыла пакетом с крупой. Нож, пистолет и обойму завернула в тряпку. Сняла снизу декоративную панель у кухонного стола и спрятала оружие за ней. Водрузив доску на место, огляделась, чтобы ничего не забыть.

Прихватив из кухни чашку со сладким чаем, заглянула к незнакомцу. Включила свет. Он тяжело дышал. Одеяло уже не лежало так ровно. Майя убрала капельницу, отвязала руку и перебинтовала кровоточащую ранку. Осторожно положила руку поверх одеяла. С ложечки влила чай в полуоткрытый рот. Он глотал, но глаза не открылись.

Как ни странно ни ненависти, ни страха не было. Произошедшее казалось теперь не более, чем досадным инцидентом. Она знала, что он убийца, но это почему-то больше не волновало. Выпоив полстакана, дотронулась ладонью до его лица. Провела по голове. Почувствовала под пальцами мягкие волосы, горячую потную кожу и что-то похожее на жалость шевельнулось в душе.

Кольцова встала возле постели и принялась разглядывать бледное лицо парня. Густые русые волосы прилипли к потному лбу волнистыми прядями. Темные прямые брови уходили широкими полосками к вискам. Закрытые глаза ввалились и она никак не могла вспомнить их цвет. Несколько часов назад они показались ей черными, но сейчас она в этом была не уверена. Чуть заметный шрам на левой скуле, прямой нос и красивого выреза губы. Колючая темная щетина уже начала проступать на подбородке.

Майя вдруг подумала: «Красивый парень. Похоже я не ошиблась в определении его возраста. Ему не больше тридцати. Трудно поверить, что он наемный убийца. Девчонки по нему, наверное, с ума сходят».

Отвязала от торшера опустевший флакон. Поставив светильник на место, с капельницей в руке вернулась в кухню. Немного подумав, бросила капельницу в мусорницу. Тут же завязала полупустой пакет с мусором и вынесла в коридор, пообещав себе: «Завтра надо обязательно увезти куда-нибудь и выбросить».

Зашла в кладовку. Включила свет. Развернула простыню и принялась внимательнейшим образом осматривать одежду незнакомца. Кровь заскорузла за это время и почти не липла к рукам. Кольцова прощупала каждый шов, но ничего больше не обнаружила. Посмотрев на испорченные брюки, свитер и рубашку, решительно подняла их и вышла в гостиную.

Растопила камин. Когда огонь разгорелся, покидала одежду по очереди в огонь, каждый раз дожидаясь, чтобы вещь сгорела до конца. Следом кинула простыню и собственный передник. Когда тряпки сгорели, тщательно перемешала пепел от одежды с углями и подкинула еще пару березовых поленьев.

Вернувшись в кладовку, забрала с собой туфли, носки и куртку парня. Туфли спрятала в прихожей в тумбочке для обуви, по привычке протерев их вместе со своими сапожками. К этому порядку ее приучила мать. Куртку и носки отнесла в ванную. Разведя порошок в двух тазиках, замочила, чтобы чуть позже постирать.

Вернулась в детскую, прихватив из ванной влажное полотенце. Осторожно протерла потное лицо парня, вновь вглядываясь в его черты…

Майе перевалило за тридцать восемь, хотя никто ей этого возраста не давал. Детей они с Кириллом так и не завели. Муж не хотел, да и она по молодости не стремилась. И лишь перевалив тридцатилетний рубеж поняла, что сделала большую глупость. Муж ее желания родить ребенка не поддержал.

Лишь потом, через восемь лет, она поняла почему. У него уже был ребенок. Другая женщина родила его Кириллу. Мальчику шел уже девятый год, когда его отец решился уйти от Кольцовой. Муж не постеснялся обвинить ее в бездетности во время скандала, а когда Майя напомнила о его же словах, выпалил:

— Характер надо иметь!

Особенно остро Кольцова почувствовала одиночество после развода.

Родители умерли раньше и она оказалась богатой наследницей, но богатство не радовало. Одиночество душило молодую женщину. Ее характер не выносил компромиссов и эта черта характера отталкивала от нее многих. Кольцова могла сказать правду в лицо, не пытаясь сгладить «углы». Даже директор модельного агенства порой терялась от ее слов. А те, кого она считала долгое время подругами, втихомолку боялись ее и как только появилась возможность, припомнили свои обиды. Кирилл бросил ее, но виновной во всем, по их мнению, оказалась Майя…