Мать, тревога и смерть. Комплекс трагической смерти - Страница 9

Обычно женщины более склонны к мазохизму и садизму чем мужчины потому, что они, как я полагаю, подвержены большей угрозе в раннем возрасте. Не только социальные роли, особенно жены и матери, но даже телесные функции воспринимаются мазохистски. Первая менструация, месячные, половой акт, беременность, роды и менопауза ассоциируются со смертью. Смерть сама по себе является мазохистской покорностью, иногда сопровождаемой сексуальными фантазиями. Из этой тенденции, в основном, и возникает служащий для самосохранения садизм женщин, «разрушительность», которую они, будучи матерями, навсегда сохраняют.

Массовое уничтожение. В эпоху ядерного оружия смерть приобрела новое значение – или потерю значения. Возможность массового уничтожения лишила человека одного из способов примириться со смертью – знания о том, что мир будет продолжать существовать и после того, как он его покинет. Morgenthau (65) делает наблюдение, что одной из характеристик нашего века, полного мирской суеты, является замена веры в личное бессмертие попыткой убедиться в бессмертии мира. Протяженность исторического существования дает индивидууму, по крайней мере, шанс остаться в памяти человечества даже после своей кончины. Возможность умереть вследствие ядерной катастрофы радикальным образом влияет на значение смерти, бессмертия и самой жизни, и в этом ее важность. Она влияет на это значение тем, что почти полностью уничтожает его.

Проблема смерти, по словам Choron (10), является «темой, которая тревожит, мистифицирует и преследует все человечество». Проблема заключается не в смысле смерти, который, как и смысл жизни, непознаваем, а в реакции человека на смерть. Хотя рассудок понимает, что смерть обязательна и окончательна, никто на самом деле не может примириться с мыслью об угасании собственного сознания или о неизбежности своей смерти. Невозможно представить себе небытие ни как состояние, ни как отрицание стремления к жизни и ее целей. То, что смерть не является изолированным, вызванным внешними причинами событием, а присуща жизни, так же как и то, что смерть может быть осуществлением какой-то цели, – абстрактные идеи, которые человек не относит лично к себе, и которые не способны его утешить.

При размышлениях об ограниченности жизни во времени единственное утешение кроется в вере в то, что смерть – не исчезновение, а начало нового существования, такого, при котором сохраняется ощущение себя как личности. Люди могут разделять это убеждение, несмотря на любые отрицания учений о бессмертии. Век, в котором мы живем, может быть мирским, но наши личные чаяния и надежды таковыми не являются. Большинство из позитивных точек зрения на смерть имеют сверхъестественную предпосылку. Без нее все позитивные значения являются либо иллюзиями, либо невротическими объяснениями.

Суть проблемы связана не просто с самим фактом смерти, а со страхом перед смертью и мазохистском подчинении ей. Подсознательно смерть воспринимается как наказание, не только посредством разлуки и потери, но также в виде увечья, пытки или полного уничтожения. Эта катастрофическая концепция, также как и индивидуальный смысл смерти, рождается из жизненного опыта. Значимость смерти для отдельного индивидуума, во всем разнообразии противоречивых аспектов, может быть постигнута только при анализе личности. То, что обнаруживается психиатрами, является глубинными значениями, присущими всем людям, а не сопутствующими болезни.

Исходя из того, что смысл смерти обнаруживается рано можно предположить, что он тесно связан с отношениями с матерью. «Хорошая» смерть – это глубокий сон сытого младенца у материнской груди. Разлука – это отделение от матери, а потеря – это потеря материнской любви. Мы хотим смерти для того, чтобы ублажить мать, или заполучить ее любовь. Мы страстно желаем вернуться в ее лоно, и это стремление несет в себе, помимо значения воссоединения, значения инцеста и уничтожения. Мать навлекает на нас смерть, связанную с травмами, умышленно или с целью наказания. Психологически жизнь и смерть образуют некую двустороннюю конструкцию, которая берет начало в материнско-детских отношениях.

В психологии смерти существуют различия между полами, возможно, из-за различий между отношениями «мать-сын» и отношениями «мать-дочь». Женщины больше, чем мужчины склонны придавать смерти значения, связанные с либидо, и демонстрируют большую интенсивность значений мазохизма, разлуки, потери любви и смерти ради удовлетворения потребности в любви. Смерть ассоциируется с женскими функциями и ролями, особенно с переживаниями беременности, родов и материнства. Здесь прослеживается тесная связь между жизнью и смертью, выражением и происхождением комплекса смерти.

Мы сможем взглянуть на проблему значений смерти в другом ракурсе, изучая установки по отношению к ней. Прежде всего, необходимо разграничить установки по отношению к смерти и мнение о ней. Установка, согласно определению Юнга (Jung) (66), это готовность психики действовать или реагировать в определенном направлении. Иметь определенную установку означает быть готовым к чему-то определенному, даже если это определенное лежит в области подсознания. Мнения, независимо от того, являются ли они следствием влияния какого-то учения или результатом размышлений (рефлексии), мало говорят нам о значении, но могут быть приняты как рационалистические объяснения априорных тенденций к действию в определенном направлении. В этой главе мы попытаемся обнаружить подлинные установки, спрятанные за мнениями, защитными механизмами и литературным маньеризмом. Вначале мы рассмотрим переменные в установках по отношению к смерти, а затем специфические установки.

Значения и установки. Очевидное значение смерти вовсе не обязательно подразумевает определенную по отношению к ней установку. Даже реакция на угрозу массового уничтожения не является одинаковой: у некоторых людей усиливается страх перед смертью, в то время как у других появляется чувство нереальности ядерной войны и отрицание собственной уязвимости. В самом деле, существуют нигилисты, которым мысль об уничтожении человечества приносит удовлетворение. Можно было бы согласиться с мнением о наличии позитивной установки при таких значениях смерти как освобождение, духовное рождение заново (перерождение), или как способ приобретения любви или воссоединения с умершими любимыми, но мазохизм искажает позитивную установку, как при этих, так и при других положительных значениях. Более того, мазохизм вызывает готовность к негативным установкам. Даже связанная с увечьем, трагическая смерть может быть желанной для людей, склонных к наказанию самих себя, что обнаруживается при меланхолии. Однако, в большинстве случаев, установки являются не простыми, а амбивалентными. Например, фантазия о воссоединении с матерью с одной стороны несет обещание безопасности и блаженства, а с другой – угрозу уничтожения. Сексуальные значения смерти подразумевают как удовлетворение, так и наказание. Стоическая или героическая установка может скрывать сильный страх. Над идеей о бессмертии можно смеяться, но втайне страстно его желать; а загробная жизнь может означать вечное счастье, но в то же самое время – бесконечное однообразие, или одиночество, или вечное наказание.

Коллективные установки. До какой степени установки по отношению к смерти являются производным личного опыта, а до какой отражают влияние культуры? Treanton (67) напоминает нам, что смерть является также и социальной проблемой. На индивидуальные установки оказывает влияние устройство общественных институтов, различные ритуалы, предусмотренные социальным окружением, а также связи, при помощи которых индивидуум интегрируется в общество. Некоторые авторы рассматривают смерть, как будто бы она не более чем «культурный механизм». Marcuse (21), как уже было отмечено, убежден, что положительная установка происходит из исторической необходимости жертвовать индивидуальным с целью сохранения социального и политического целого. Moloney (68) придерживается мнения, что смерть можно считать сдерживающим механизмом, который используется обществом как средство сурового подчинения. Levin (69) утверждает, что большая часть теоретических построений о смерти, точно также как и желание ее или страх перед ней, являются следствием преднамеренного воздействия предыдущего поколения. Страх исподволь внушается детям, а культурная среда оказывает влияние на подсознание. Пока не будет понято действие этих факторов, утверждает Левин, бесполезно развивать психологические теории, основанные на гипотезе о смерти как о природном процессе. Смерть – это механизм общественного контроля.