Мать, тревога и смерть. Комплекс трагической смерти - Страница 1

© В.М. Астапов, перевод, научное редактирование, 2004

© И. Метлицкая, перевод, 2004

© ООО «ПЕР СЭ», оргигинал-макет, оформление, 2004

В предисловии к этой, к сожалению, поздно дошедшей до нас книги я не буду, как это обычно принято, пытаться пересказывать или анализировать ее основное содержание. Это связано с тем, что мне не хочется лишать читателя удовольствия самостоятельного знакомства с работой, оказавшей большое влияние на современные исследования проблемы смерти. Кроме того, мне не хочется своим субъективным отношением повлиять на мнение об оригинальной концепции, разработанной Дж. Рейнгольдом. Свою задачу я вижу лишь в том, чтобы обрисовать проблемное поле существующих исследований о смерти.

Представления о смерти пронизывают как всю историю человечества, так и индивидуальную историю каждого конкретного человека. Тем не менее, для психологии эта проблема относительно нова. Во многом это происходит из-за того, что современное общество имеет тенденцию к дистанцированию от смерти, ее отрицанию, возведенном в современной культуре едва ли не в ранг социальной нормы. С другой стороны, недостаток внимания психологии к этой проблемы можно объяснить трудностью удержать проблематику на должном научном уровне. И, хотя еще Л. С. Выготский отмечал, какую значительную роль играет смерть в жизни каждого человека, систематизируя и осмысляя ее, и насколько, поэтому, важно изучение этой проблемы, состояние современного понимания психологии смерти как у нас в стране, так и за рубежом представляет совокупность нерешенных теоретических проблем с редкими конкретными результатами исследований.

Вместе с тем, проблема психологического изучения смерти представляется весьма актуальной, и может найти отражение, как в общей, так и клинической психологии. Исследования представлений о смерти могут проливать свет на понимание таких феноменов как самосохранение и агрессивность, проблемы доминирования и власти. Клинические исследования в этой области могут помочь пониманию психологических механизмов возникновения и протекания различных психопатологических состояний, а также ранней диагностики и профилактики склонности к аутодеструктивному и суицидальному поведению. Успехи современной медицины сформулировали запрос со стороны практики на исследование ситуаций, провоцирующих танатофобию, таких как предоперационное состояние, состояние терминальных больных и т. п.

Вопрос о том, когда же смерть явилась человеку представленной в сознании, остается открытым. Антропологические исследования показывают, что уже в традиционных, первобытных обществах проблема смерти получила свое специфическое отражение. В начале как попытка ритуального, мифологического понимания проблемы соотношения жизни и смерти, а позже, уже в научно-реалистическом подходе, эти идеи получили развитие в представлениях о влиянии смерти (и фактически, и феноменально) на жизнь и поведение человека.

Как и все другие предметы, ныне изучаемые наукой, проблемы смерти берет свое начало главным образом, из философии, однако, ее отличает то, что она до сих пор продолжает находиться в сфере интереса философского и эзотерического знания. Эта область представлений о смерти демонстрирует многообразие вероятных путей преодоления неизбежности смерти. Другим источником наших представлений о смерти являются произведения культуры, которые, по мнению многих исследователей, являются лишь попытками совпадения с ужасом смерти, который, по признанию Дж. Рейнгольда у творческих личностей достигает катастрофических размеров. Подобным же образом, религия предоставляет человеку наиболее легальный способ преодоления ужаса смерти и пути ее понимания.

Собственно же психологический интерес к смерти, как отмечает другой известный исследователь данной проблемы Э. Беккер берет начало из эволюционной теории Дарвина, который понимал ее, как главный стимул эволюционного развития.

В истории культуры, религии, философии и науки можно выделить два основных, взаимоисключающих понимания смерти, которые оказали значительное влияние на формирование психологического понимания смерти. Джозеф Рейнгольд обозначил их как абстрактное и личностное представление о смерти.

К наиболее влиятельным абстрактным представлениям можно отнести идеи о превращении или перерождении, которые возникли из потребности примирения человека со смертью и выражаются в отрицании конечности существования. Эти представления имеют тенденцию претендовать на роль абстрактных значений смерти, часто без учета объективных проблем возникновения человека и его смерти.

Все великие религии в русле эсхатологии предоставляют учения о продолжении жизни человека (например, в посмертном существовании души) после смерти. У. Джеймс писал, что религия для большинства людей означает только гарантию бессмертия и ничего больше, причем поставщиком бессмертия является бог, а его условием – вера в бога.

Научные теории представляют смерть как прекращение всех жизненных процессов в результате изнашивания жизненно значимых структур, либо дефицита и необратимых нарушений функций. В конце XIX века была создана теория потенциального бессмертия. В русле данной концепции смерть понималась как относительно новое приобретение эволюции, своим появлением обязанное возникновению у организмов все более сложной дифференциации структур и функций. Согласно такому пониманию, смерть не является неизбежным следствием или изначальной характеристикой жизни.

Из критики и в борьбе с этой концепцией выросло учение Фрейда о влечении к смерти. Фрейд отметил, что потенциальное бессмертие организма, гипотетически представленное с позиций объективизма, не может исключать факта существования влечения к смерти как отражение субъективных психологических процессов. Он использовал представления об энтропии, которая выступает условием стремления систем к равновесию и рассматривал влечение к смерти как выражение консервативных тенденций жизни, проявляющихся в стремлении и борьбе организма за стабильность. Другой теории эндогенного происхождения смерти являлось представление о смерти как последней фазе индивидуального развития. Для объяснения ее происхождения привлекалась «метафора часов», согласно которой организм живет, до тех пор, пока работает механизм «завода», выражающийся, главным образом, в процессах питания и тропизма. То есть смерть рассматривалась как изначальное свойство жизни и неизбежное событие. В рамках этой концепции появились попытки обоснования целесообразности смерти с позиций общевидовых и даже социальных благ.

Вопрос о целесообразности смерти как психологического феномена поставил Юнг. В соответствии с его представлениями о наличии коллективного бессознательного в психике человека, смерть приобретает смысл осуществления особой жизненной цели, в противовес явно бессмысленному органическому прекращению жизни.

Само понятие смерти неопределенно в силу объективных причин: так как, с одной стороны, возможно лишь наблюдение за смертью других, и субъективным здесь являются только переживания и отклик человека на объективные обстоятельства (реакция на смерть другого); с другой стороны – собственная смерть, хотя и представляется неизбежной, может быть представлена только умозрительно и, за исключением отдельно взятых, «патологических» случаев, не наполнена конкретным, объективированным содержанием.

Кроме того, существует мнение, что человек, на самом деле, не верит в возможность собственной смерти, просто потому что он не может представить себе того, что никогда не переживал. Это кажется вполне вероятным, если обратить внимание на особенности языка, с помощью которого описывается смерть. Как правило, это опосредованное описание и понимание смерти через известные и бывшее ранее в опыте эмоциональные состояния и телесные проявления (например, метафорическое сравнение смерти с состоянием сна).