Мать Лжи - Страница 86

— Я хочу знать, что произошло в Веритано, — нахмурился Марно, — но сперва… что нам делать с Избранной?

«С какой Избранной?» — подумала Фабия, а вслух сказала:

— Обычная казнь ужасна, однако она ее заслужила.

— Можем устроить ее прямо сейчас. В розовом саду еще не закопали могилы. Давайте просто отнесем ее туда.

Одно Фабия твердо знала: Салтайе Храгсдор известно гораздо больше хитрых уловок, чем ей.

— Безопаснее сначала завернуть ее в простыню. Ты будешь держать один конец, а мы с Чайзом возьмемся за другой.

Фабия пока не хотела выпускать Чайза из виду — сперва надо выяснить, можно ли ему доверять.

Видимо, точно так же к ней относится Марно. Чьи же это будут похороны?

Когда они попытались поднять Салтайю, та застонала и начала дергаться. Рана на голове обильно кровоточила. Марно заткнул ей рот кляпом и завернул ее в простыню.

— Ваша помощь не потребуется, миледи, — серьезно заявил Чайз. — Она не слишком тяжелая. Мне уже приходилось ее носить.

— Ты, наверное, очень сильный. Как нам попасть отсюда в розовый сал?

— Через эту дверь. Вы не откроете? — Чайз взял свой конец кокона и выпрямился.

Марно поднял тело Салтайи с другой стороны, и они пошли к двери.

Фабия отодвинула засовы и едва не споткнулась о храпящего на полу вериста.

— Он не виноват, милорд, — сказал Чайз. — Она велела ему спать. Нам сюда…

Фабия открыла еще одну дверь в конце коридора, и они вышли на увитую плющом террасу. По-прежнему лил сильный дождь, и сквозь облака пара огни городских пожаров казались золотыми.

Они свернули за угол и очутились в том месте, где еще недавно был розарий, а теперь жуткую сцену освещал шипящий под дождем костер. По влажной земле стелился дым. Двое веристов стояли по грудь в яме и по очереди выкидывали наружу комья мокрой земли. Третий наблюдал за ними, опираясь на лопату. Неровные отблески костра отражались от медных ошейников и мокрой кожи. Еще Фабия увидела трупы вигелиан, которых привезли сюда на телеге. Рядом лежала груда лопат и кирок — стало быть, здесь работало не менее дюжины веристов. Хорошо хоть сейчас их всего трое. Но лучше бы вообще никого не было.

Третий верист с тревогой поглядел на Мятежника.

— Я только что убил ледяного демона, спрятавшегося во дворце, — сказал Марно. — Мы похороним его здесь.

Верист посмотрел на шевелящийся сверток и перевел взгляд на Кавотти.

— Мой господин добр. Эй, там — вылезайте! — Он протянул веристам руку и помог выбраться из ямы.

Марно и Чайз бросили туда Избранную. Она упала на дно с громким плеском — воды вполне хватило бы, чтобы утонуть. Фабия напряглась, ожидая, что Марно столкнет и ее, а затем Чайза. Она совсем плохо знала мужа, но слышала о его беспощадности к врагам. Вряд ли она сумеет взять под контроль сразу четырех Героев. И на чьей стороне будет Чайз?

Кавотти легко поднял с телеги один труп и бросил его на Салтайю.

— Вот теперь закапывайте.

— Мой господин добр.

«Священная Ксаран, прими Твою верную слугу Салтайю Храгсдор и поступи с ней так, как она того заслуживает, в соответствии с Твоей мудростью».

Три вериста тут же принялись энергично забрасывать могилу землей. Чайз схватил лопату и начал им помогать. Очень скоро яму заполнили наполовину, и огромное зло покинуло мир.

— Никому ничего не рассказывайте, — велел им Мятежник. — Не хочу, чтобы люди зря волновались.

Фабия могла бы обеспечить молчание веристов более надежным способом, но не стала предлагать свою помощь. Марно положил руку ей на плечо, и они по скользкой земле побрели обратно во дворец.

Утром слуги удивленно глазели на грязные следы в коридорах, а также на кровь и обгорелые лохмотья в спальне дожа, но правителям нет нужды беспокоиться насчет сплетен. Фабия уже начала ценить решительного и властного человека, женой которого стала. Она отдала судьбу города и собственное будущее в сильные руки, и Марно принял ответственность без колебаний и сомнений. Он будет нести ее, пока его самого не призовет Древнейшая.

Не обращая внимания на запах паленой шерсти в спальне, он поставил три стула треугольником, налил всем вина и предложил Чайзу присесть и рассказать о том, что с ним произошло. Он прервал его лишь однажды, когда услышал, как люди командира фланга Сесто Панотти позволили Салтайе себя поработить. Он воскликнул: «Идиоты!», а потом добавил слово, которое Паола Апицелла никогда не произносила в присутствии своей приемной дочери.

Фабия не услышала ни одной фальшивой ноты в рассказе мальчишки. Наверное, по большей части он говорил правду, поскольку хорошая ложь всегда замешана на правде. «Мать Лжи, Ты получила способного ученика!» Что же теперь делать с Чайзом? Стал он Избранным или нет? И уживутся ли двое Избранных во дворце?

Фабия спросила:

— А какова судьба Сесто?

— Она его убила, миледи. В маленькой роще неподалеку от города. Это было ужасно! Наверное, я смогу отвести туда ваших людей, милорд. Я неплохо знаю это место. Пусть несчастного похоронят, как положено.

— А как она его убила?

Чайз молчал всего секунду.

— Она перерезала ему горло.

Не она. Он. Кровь и рождение; смерть и холодная земля. Посвящение.

Кавотти вопросительно посмотрел на Фабию. Наверное, он надеялся услышать ее мнение относительно истории Чайза, но Фабия нарочно сделала вид, что поняла его иначе, поскольку хотела кое-что сообщить своему Избранному брату.

— А теперь моя очередь. Да, я Избранная. Когда Стралг сделал Оливию заложницей — якобы заложницей, а на самой деле рабыней и игрушкой — он передал меня кормилице, Паоле Апицелле. Она потеряла мужа в сражении, а ее ребенок умер. Однако она была Избранной, и Мать Ксаран о ней позаботилась. — Кавотти поморщился, услышав запретное имя, и Чайз поступил так же. Мальчик хорош! — Она оставалась моей приемной матерью, пока четыре года назад Салтайя Храгсдор ее не убила. Я узнала подробности от Свидетельницы, так что это правда. Паола была нежной любящей женщиной. Она не имела ничего общего с Королевой Теней — воплощением зла.

Марно превратился в скалу. Чайз широко распахнул невинные глаза.

— Конечно, я могла бы не принимать Древнейшую, однако это мой выбор. Если бы я хотела стать такой же, как Салтайя, то присоединилась бы к ее шайке, к ее семье. Она надеялась выдать меня замуж за своего племянника Катрата. Я отказалась. И я всегда использовала свою силу по справедливости: отомстила убийце Паолы, спасла невинную женщину, пленницу Хорольда Храгсона, хотя и знала, что он накажет ее стражу. Я убедила Орлада и остальных устроить для Салтайи ловушку на перевале. Другого способа остановить Салтайю и помешать ей воссоединиться со Стралгом я не видела. И я честно верила, что в конечном счете хороших людей погибнет меньше. — Фабия пожала плечами, сожалея, что не может прочитать мысли мужа. — Больше я никого не убью. Конечно, если мне или тем, кого я люблю, не будет угрожать опасность.

— Ты поклоняешься Злой богине, — сказал Марно Кавотти.

— Она старейшая и величайшая из всех богинь. Она Мать Лжи, поскольку все мы лжем о смерти. Мы боимся смерти, а потому лжем о ней. Мы говорим, что человек вернулся во Чрево, перешел за Вуаль или пирует в залах Веру. Как будто нам что-то об этом известно! На самом деле мы ничего не знаем.

— Ты поклялась служить Злой богине! — повторил Кавотти.

— Она выбрала меня. Я не знаю почему. Разве боги объясняют свои решения смертным? Я много об этом думала, пока мы шли через перевал. Мать Ксаран — богиня крови и рождения, смерти и холодной земли. Далеко не всегда смерть — это зло. Она может быть освобождением или приговором. От нее зависят и новые жизни, а без рождения не может быть смерти; иначе мы бы заполнили весь мир, и в нем не осталось бы места для новых людей.

На Границе Фабия была очень близка к гибели. Мать многому научила ее там, и ее слова стали понятнее.

— Она дает Избранным огромную силу, но Она позволяет нам делать выбор — мы сами решаем, как использовать свое могущество. Салтайя относилась к людям, как к сорнякам, и если у нее возникало желание, она их просто топтала. Я искренне верю, что Паола использовала свои способности ради добрых дел. Насколько мне известно, она применяла их только для защиты своей жизни. Сила — еще не обязательно зло!