Масть - Страница 17
Это он имел в виду, что таковой помещик, такого возраста и такой внешности, Тёмный Иной седьмого ранга, в Москве и впрямь обретался и кое-чем обязан был дядюшке. Так что ежели кому-то потом захочется проверить, то ему охотно подтвердят: есть такой, и столичная тётка его и впрямь заставила себя уважать. Только вот случилось сие ещё в январе, да и наследства там едва наскреблось на четыреста двадцать рублей. Но такие тонкости уж точно никто копать не будет.
Когда навернули мы борща под водочку, когда отдали дань вкуснейшей запечённой с овощами баранине и запили её водочкой же, когда принесли нам тушённых в сметане карасей, Павел Иванович откинулся на обитую свиной кожей спинку стула и мечтательно произнёс:
– Хорошо-то как… в желудке прямо райские кущи. Верно, Терентий? А знаешь что? Не сыграть ли нам по маленькой? Буквально по копеечке? Что больше любишь? Рокамболь, вист, «перечницу»?
Знал, знал этот коллежский регистратор, какие струнки зазвенят в душе секунд-майора! Водка без картишек – деньги на ветер. Даже если это и деньги случайного знакомца.
И тотчас мы велели подать запечатанную колоду.
– Не торопись, – внушал мне накануне дядюшка. – Дай ему созреть. И фортуна за время игры должна перемениться несколько раз. И не предлагай отыгрываться, даже отнекивайся… так, вяло, для виду. Пускай всё сам… чтобы зрители убедились. Имей в виду, тебе будет сложнее, чем когда наследство продувал. Там я тебе помогал, а тут надейся сам на себя.
Хотелось мне сказать ему: «не учи учёного», но я сумел всё-таки придержать язык.
Колоду перетасовал Терентий Львович, пальцы его двигались быстро, водка не успела ещё сказаться. Опытный, видать, игрок… хотя и неудачливый.
Начали мы действительно с копеечки, и эту медную копеечку я у секунд-майора быстро выиграл. Впрочем, столь же быстро он её отыграл. И затем на кон поставили мы уже по гривеннику, причём свой я быстро продул.
– А что, Терентий, похоже, в картах ты дока, – хохотнул господин Уточкин. – Как бы не раздел меня догола! Ежели случится таковое, ты уж с меня выигрыш сразу не взыскивай, мне ж ещё в Петербург надо. На обратном пути верну, с тёткиным-то наследством. А для верности вексель тебе напишу! Долг чести же! Истинный дворянин такие долги платит, хоть закон его к сему и не понуждает.
Ставки постепенно росли, графинчик понемногу пустел, но очень понемногу – тут я следил. Терентий Львович не должен окосеть раньше времени, да и после пускай выглядит лишь малость поднабравшимся. Нельзя, чтобы пошли разговоры, дескать, не в своём уме был. В своём, непременно в своём!
– Дело, Андрюша, серьёзное, – вчера в дядюшкином голосе звучала неподдельная озабоченность. – Может, я и на воду дую, но лучше поберечься. Поэтому заклятий никаких не применяй. Никто не должен уловить ни малейших колебаний Сумрака. А работать будешь исключительно с артефактами.
Что ж, в этом был резон. Обычно ведь магию мы чувствуем по колебанию Сумрака, откуда Иной черпает силу, а тут уже ничего не колеблется, давным-давно отколебалось и успокоилось, теперь артефакт потихоньку разряжается, и обнаружить его можно только особыми, довольно тонкими заклятьями. И то если заранее знать, что ищешь. А случайно заметить – никак.
– Всё равно боязно, – признался дядя. – Очень мне не нравится недавнее приключение твоё в берёзовой роще. Выходит, есть у графини к тебе некий интерес, уж коли человечка своего отрядила тебе в охрану. Причём не абы кого, а мага второго ранга…
– Такой юный – и уже второй ранг? – хмыкнул я.
– Может, уже и на первый вытянет, – огорошил меня дядя. – Удивительно способный мальчик. Завидно, что не я его отыскал. Такие мальчики, знаешь ли, на дороге не валяются. Хотя этот Костя как раз и валялся. Нищий он был, представляешь? Из государственных крестьян… дом сгорел, родители в дыму задохнулись… в живых остался только дед старый… а мальчонке тогда семь лет было, и повезло ему – у крёстного ночевал. Ну и пошли они с дедом по дорогам милостыню просить…
– Беглые, значит? – уточнил я.
– По закону так, – подтвердил дядя. – Только никто их не ловил. Сам подумай, ну кому они нужны – малец и дряхлый дед! В общем, скитались три года, потом дед помер, удар случился. Под Рождество, близ Торжка, на тракте. А мальчонка обхватил его, окоченевшего, и вместе с ним замёрзнуть решил. Отчаяние накатило! Эх, будь я там в ту минуту! Тотчас бы велел ему тень свою поднять, в Сумрак втащил, и был бы теперь у нас в Дозоре превосходный маг первого ранга! Но иначе вышло. Графине он на пути попался, ехала она проведать дальнее своё имение, Колываново… В общем, подобрали мальчонку, обогрели, накормили, утешили… и взяла Виктория Евгеньевна его к себе в школу. А как оттаял Костя душой, как захотелось ему вновь жить – тогда и посвящение ему устроила. В Дозоре с четырнадцати, первый ученик… а главное, воспитали его как истинного Светлого. Заметь, медведя он завалил, а людей не тронул, намеренно поверх голов палил. Не уверен я, что сама графиня, случись она там, была бы столь милосердна. Умерщвлять, может, и не стала бы, а заклятья сурового не пожалела бы. Горячая у неё кровь, польские корни…
– Откуда вы эту историю с такими подробностями знаете? – удивился я.
– Эх, Андрюша, – рассмеялся дядюшка, – тут тебе не Петербург. Тверь – город маленький, Иных не много, все бок о бок трёмся, и Тёмные, и Светлые. Враждовать, конечно, враждуем, но давно уже как следует не дрались. Так что историю сию мне сама же Виктория Евгеньевна и рассказала, как-то за партией в шахматы. Играет она, кстати, слабенько… даже хуже тебя, – подпустил он шпильку в моей адрес. – Но это в шахматах, а в жизни старуха довольно лукава… Вот и беспокоит меня её забота о тебе. Вряд ли из одного лишь благородства… Костенька, конечно, в это верит… знал бы он хотя бы десятую долю графининых хитростей… Я, кстати, тебя тщательно проверил, сразу же как ты наутро с докладом ко мне явился. Не обнаружил следящих заклятий… но хоть мы с нею и оба Высшие, а неизвестно ещё, кто сильнее. Может, навесила тебе такое, что и мне недоступно…
– А если так, что же делать? – скривился я. Очень не радовало меня быть у старухи «под шляпою», как называл это Харальд. Если оно так – это значит, в любой миг подсмотреть может? И когда я в Сумрак ныряю, и когда в нужнике с расстёгнутыми штанами сижу, и когда с какой-нибудь пылкой местной бабёнкой на перинах кувыркаюсь?
– А что тут поделаешь? Жить, – просто ответил дядюшка. – Если у супостата сила запредельная, с которой тебе вовек не сравниться, – значит выбрось его вообще из головы и живи как живётся. Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть. И это не столь уж трудно. Привыкнешь. Вспомни давние времена, когда был ты обычным человеком и в Господа веровал. Знал же, что ежесекундно надзирает Он над тобой… и что? Меньше от того проказил?
– Может, и меньше, – хмуро возразил я. – И потом, то ж Господь, Он милосердный, Он простит… если вовремя покаяться… А тут графиня. Сравнили ежа с волком…
– Милосердный, но справедливый, – напомнил дядя Яник. – И наказать ещё как может! Во всяком случае, ты же именно так и верил, да?
– Верил, – вынужденно согласился я. – А вы, дядюшка, сейчас совсем не веруете? Там, в столице, некоторые наши всё же молились Богу… Викентий, Марфа Семёновна… Иные ведь, и обучение проходили, как и я. Всё то им про химеры разума говорили, что и мне. А вот верят же!
– Есть, Андрюша, вещи, которые не следует копать слишком глубоко, – нахмурился дядюшка. – А то и правды не доищешься, и вкуса жизни лишишься. И потому вернёмся на первое… то есть к нашей несравненной Виктории Евгеньевне. Будем исходить из того, что её заклятий на тебе пока нет. Но это пока… Будем проверяться ежедневно и следить, чтобы не наследить… Поэтому, пока Алёшка в Дозоре нашем не окажется, поменьше вообще твори заклятий. Артефактами я тебя снабжу, запасец накоплен немалый…
Сейчас один такой был вшит за подкладку моего камзола. Вернее, одна такая. Потрёпанная карта, дама пик, проколотая в нескольких местах иголкой. С помощью этой дамы я мог любую партию свести и к своей победе, и к поражению. Надо было всего лишь мысленно произнести «виктория» или «афронт». Произносить «виктория» я чуть опасался: вдруг всё-таки есть какая-то магическая связь между мною и графиней, и услышит она, взглянет волшебным оком? Не то чтобы я всерьёз в такое верил, но каждый раз, когда призывал победу, сердце у меня ёкало.