Маски времени - Страница 43

Но на этот раз Астер вспомнила, что является женщиной, поэтому дала отпор Филдсу в истинно женском духе. В присутствии Филдса, в присутствии всех она предложила Вонану разделить с ней постель. Она ясно дала понять, что безоговорочно предлагает себя Вонану. Я очень жалел, что не видел этого. По словам Элен, Астер впервые была похожа на настоящую женщину: ее глаза возбужденно горели, губы были поджаты, лицо пылало, кулаки сжаты. Естественно Вонан подчинился ей. Они ушли вместе. Астер сияла, как невеста в первую брачную ночь. Насколько я знаю, для нее это и было именно так.

Филдс не мог этого вынести. Я не виню его. Астер полностью обломала его, так что для него было выше всяких сил находиться рядом дальше. Он сказал Кларику, что оставляет должность. Разумеется, Кларик стал уговаривать Филдса остаться, взывая к его патриотическим чувствам, к его ответственности перед наукой и тому подобному — эти понятия так же священны для Кларика, как и для всех нас. Но Филдс не придал этому никакого значения. Он в тот же вечер собрал вещи и уехал, чтобы, как рассказывала Элен, не увидеть утром сиявших Астер и Вонана.

Я был в Ирвине, когда все это произошло. Как обыкновенный американец я следил за Вонаном по экрану, если вспоминал включить его. Несколько месяцев, проведенных с ним, казались еще более нереальными, чем когда я принимал участие в путешествии. Я заставлял себя не думать об этом. На Луне разгуливали Кларик, Элен, Хейман и Астер. Колф мертв. Филдс уехал в Чикаго. Он звонил мне оттуда в середине мая, потому что писал книгу о Вонане и хотел уточнить кое-какие детали. Он ни словом не обмолвился о причинах своего ухода.

Спустя час я забыл и о Филдсе, и о его книге. О Вонане-19 я тоже пытался забыть. Я вернулся к своей работе, но она казалась мне пустой и неинтересной. Бродя без всякой цели по лаборатории, просматривая результаты прежних экспериментов, время от времени что-то запуская в компьютер, проводя конференции со своими студентами, я представлял собой весьма патетический образ. Король Лир элементарных частиц. Тоже такой же старый, скучный и измотанный своими старыми проблемами. Я чувствовал, что молодые сотрудники были особенно внимательны ко мне в тот месяц. Мне казалось, что мне лет восемьдесят. Однако никто из них не пытался прорваться сквозь барьер в наших исследованиях. Они тоже топтались на месте: вся разница заключалась в том, что они чувствовали уверенность, что чего-то добиться можно, а я потерял интерес не только к исследованиям, но и к самой цели.

Естественно, их интересовало мое мнение по поводу подлинности Вонана. Узнал ли я что-нибудь о том, как он перемещался во времени? Считал ли я, что он действительно совершил такое путешествие? Какие теоретические выводы можно было сделать из факта его визита?

У меня не было ответа на их вопросы. Они сами по себе утомляли. Итак, скучая и уклоняясь от всего, я провел месяц. Скорее всего мне следовало оставить институт и навестить Ширли и Джека. Но мой последний визит добавил размолвок в их брак, и я боялся появиться там, чтобы не обнаружить, что лишился последнего пристанища. Но и работа действовала на меня угнетающе. Я оставался в Калифорнии. Раз в два дня я посещал лабораторию. Проверял бумаги своих студентов. И всячески избегал репортеров, которые пытались выудить у меня что-нибудь о Вонане-19. Я очень много спал — порой по двенадцать-тринадцать часов подряд, надеясь, что сон поможет полностью избавиться от депрессии. Я читал романы, пьесы, поэзию, ходил на вечеринки. Можно было судить о моем настроении, когда я промучился пять ночей над «Пророческими книгами» Блейка и не понял ни слова. Даже сейчас, полгода спустя, они все еще терзают мой мозг. Я прочел всего Пруста и Достоевского, десяток антологий ужасов, считавшихся пьесами в период якобинства. Это была апокалипсическая литература для апокалипсической эпохи, но она быстро забылась. В памяти всплывали лишь образы и имена: Карлуз, Свидригайлов, герцогиня Мальфийская, Виндис, Одетта. Но Блейк все равно доминировал: Унифармон и Уризен, Лос, Ок, величественная Голгонуза.

Но кровь и стоны смешались

С призывным криком войны,

Широким мечом обнажались

Суда перед светом земли.

И кишкам под сталью не скрыться,

И вьются они по полям.

У многих — блаженство на лицах,

У многих — лишь слезный туман.

Но трубы уже извещали — рассвет обновит свою кровь.

На протяжении этого лихорадочного периода одиночества и внутреннего смятения, я почти не обращал внимания на конфликтующие стороны движений, одно из которых выдыхалось, а другое набиралось сил. Но апокалипсисты не сдавались. Они продолжали свои марши и оргии, хотя это напоминало конвульсивные движения мертвого Ллойда Колфа, когда пропускали ток через его сердце. Их время прошло. Не так уж много Оставшихся людей, которые верили, что Армагеддон состоится 1-го января 2000 года. Для тех, кто продолжал поддерживать апокалипсистов, насколько я понял, оргии и разрушения стали образом жизни — ничего богословского в их выступлениях и кривляниях не оставалось. Эти фанатики день ото дня теряли почву под ногами. В июле до конца света оставалось полгода, и многие наблюдатели утверждают, что апокалипсисты выдохлись задолго до этого. Теперь мы знаем, что это было не так, потому что я пишу это за восемь дней до первого января, и апокалипсисты все еще с нами. Я вдруг понял, что сегодня канун Рождества — годовщина со дня появления Вонана в Риме.

Стоило в июле апокалипсистам затихнуть, как другое движение безымянное движение сторонников Вонана — разу же развернулись во всю ширь. У него не было цели и положений, единственное, чего они желали — держаться поближе к Вонану и продемонстрировать ему свою приверженность. Единственным из священных писаний было «Новое откровение»: разрозненная подборка интервью и пресс-конференций. Я могу вывести две доктрины вонанизма: жизнь на земле возникла из-за беспечности инопланетян, и мир не закончит своего существования в январе. Наверное, религии основывались на ее более слабых положениях, но привести примеры я не могу. Как бы то ни было Вонанисты продолжали собираться возле притягательного образа своего пророка. Что удивительно, многие ходили за ним на улице, собираясь в толпы, которых не бывало там со времени открытия курорта в Копернике, состоявшегося несколько лет назад. Остальные собирались на площади возле огромных экранов, установленных предприимчивыми корпорациями, и наблюдали за происходящим на Луне. Однажды я случайно наткнулся на трансляцию одного из таких сборищ.

Больше всего меня тревожило, что это движение было каким-то бесформенным. Я все ждал, что появится какая-нибудь властная рука. Если бы Вонан пожелал, то он смог бы возглавить свой культ, просто несколько раз выступить. Он смог бы призвать их к священным войнам, политическим переворотам, к танцам на улицах, к отказу от стимулирующих напитков или к применению их — и ему подчинились бы миллионы. Похоже, ему почти не приходило в голову, что эту силу можно использовать. Я видел, как одним движением руки Вонан превращал частную вечеринку в бойню, а чтобы он натворил, если бы взял правление над миром?

Сила его культа не угасала, так же как и скорость, с которой она разрасталась. Его пребывание на Луне совсем не имело значения. Даже оттуда он влиял на нашу жизнь, как сама Луна на приливы и отливы. Если точнее, 9Н был больше, чем объект для подражания — одни любили его за вызывающий нигилизм, другие видели в нем символ стабильности в мире.

Нисколько не сомневаюсь, что его появление воспринималось как явление какого-то божества — не Иегова, не Вахагна, не бородатого персонажа, а молодого красивого, светящегося бога, который способен одновременно и создавать, и разрушать. Он был Аполлоном. Это был Бальдр, это был Осирис. Он также был и Локи. Ни один из древних создателей мифов не смог бы подобрать особую комбинацию для него.

Его пребывание на Луне было самым продолжительным. Думаю, что тут не обошлось без инициативы Кларика — в правительственных интересах подержать Вонана подальше от Земли как можно дольше, чтобы поутихли опасные настроения. Первоначально планировалось, что Вонан пробудет на Луне до конца июня, но во второй половине июля он был все еще там. На экранах показывали, как он принимал гравитационные ванны, исследовал гидрофонные бункеры, катался на реактивных лыжах, играл в азартные игры с выдающимися международными игроками. Я довольно часто замечал рядом с ним Астер, походившую на королеву. Ее худощавое тело было облачено в удивительные наряды, совсем не свойственные для Астер.