Машка Самбо и Заноза - Страница 17

– Гражданин Ладушкин, вы очень простите нас, что мы так поздно... – заговорила Римма Тимофеевна. – Вы, наверно, спали, а мы... Вы уж нас простите... Только, понимаете, какое дело, мальчишка мой пропал, Митька. С вашим сыном он в пионерлагере познакомился, а с ним еще девочка убежала, вот ее сестра. – Римма Тимофеевна кивнула на Самбо. Вот мы и пришли... Может, о них ваш Федя чего-нибудь знает?

– А откуда ему знать? Он четвертый день корью болеет.

Члены экспедиции переглянулись и стали пятиться к двери.

– Корью... – пробормотала Римма Тимофеевна. – Ну, тогда извините! Вы уж простите нас, что мы вас разбудили.

Римма Тимофеевна вышла на лестницу, Самбо хотела последовать за ней, но детектив удержал ее за локоть и обратился к гражданину Ладушкину:

– Скажите, это правда, что у вашего сына не хватает одного пальца на руке?

– Чего?.. – не понял гражданин Ладушкин.

– Я хотел спросить... Ну... Нам казалось, что у вашего сына нет большого пальца... Я только не знаю, на какой руке, на правой или на левой...

– А куда ему деться, большому пальцу? – сказал гражданин Ладушкин и с еще большей подозрительностью уставился на Петю.

Римма Тимофеевна, Самбо и детектив смущенно заизвинялись и поспешно удалились. Они услышали, как гражданин Ладушкин захлопнул дверь на английский замок, потом брякнул цепочкой, потом задвинул какой-то засов.

– Что же это такое? – сказала Самбо. – Значит, он не Четырехпалый?..

– Да, Четырехпалый где-то еще, – грустно ответил детектив.

Всю дорогу до метро Римма Тимофеевна гадала, который из Митькиных друзей может оказаться Четырехпалым.

Вагоны метро были уже на две трети пусты. Римма Тимофеевна и Петя сели, а Самбо по села. Правой рукой она ухватилась за поручень над своей головой, а локтем левой руки закрыла глаза и заплакала.

– Маш, ну чего это ты? Маша, да ну, будет тебе! – стала успокаивать ее Римма Тимофеевна, а сама еле сдерживала слезы.

– Это я ее довела всякими там своими подозрениями. Это я ее все время отлупить хотела, вот она и... – Самбо еще плотнее уткнула лицо в локоть и зарыдала так громко, что пассажиры стали оглядываться.

Римма Тимофеевна успокаивала Машу, но у нее самой дрожал голос и вдоль остренького, внезапно покрасневшего носа скатилась слеза.

Детектив сидел совсем растерянный, не зная, что ему делать, что говорить. С облегчением он почувствовал, что поезд замедляет бег, приближаясь к станции "Аэропорт".

– Вставайте! Приехали! – сказал он своим спутницам и первым подошел к двери.

Самбо и Римма Тимофеевна стали за его спиной.

Кончился тоннель. Перед глазами замелькали редкие пассажиры на перроне станции.

– Вот они! – вдруг на весь вагон закричала Самбо. – Вот они! Вот они!

Петя увидел Занозу и Митьку, идущих вдоль перрона вместе с каким-то гражданином, который явно нетвердо держался на ногах.

Пока поезд останавливался, пока открывались двери, к противоположной стороне платформы подошел поезд, идущий в обратном направлении. Оба поезда остановились почти одновременно. Выйдя на перрон, наши герои увидели, что Люся, Митька и неизвестный гражданин садятся в один из первых вагонов поезда, идущего к центру.

– Бежим! Скорей! – вскрикнула Самбо и понеслась через платформу к этому поезду.

Петя помчался за ней. Двери захлопнулись сразу, как только ребята ворвались в вагон. Растерявшаяся Римма Тимофеевна осталась стоять на платформе.

Самбо и детектив оказались в предпоследнем вагоне, а Митька с Занозой – во втором. Вбежав в вагон, Самбо снова заплакала, но теперь она уже не прятала лицо в локоть.

– Ну куда она едет! Ну что ей там нужно? – сказала она, скривив рот и глядя полными слез глазами на детектива.

Петя понял, что сейчас он должен быть мужчиной, взять все руководство на себя.

– Слушай! – сказал он Самбо. – Перестань реветь! Действовать нужно. Во-первых, мы на каждой станции должны перебегать из вагона в вагон. Так мы приблизимся к ним. Во-вторых, во время этих перебежек мы должны следить, не вышли ли они из поезда.

Это деловое предложение очень благотворно подействовало на Самбо. Она сразу подтянулась, вытерла слезы и тут же предложила подойти к передней двери вагона, чтобы легче было перебежать на остановке в следующий вагон.

Ребятам повезло. Когда поезд подошел к станции "Динамо", платформа ее оказалась совсем пустой. Самбо и детектив рванулись и, миновав один вагон, заскочили в следующий за ним. То же самое проделали у Белорусского вокзала, затем на станции "Площадь Маяковского". А когда они выскочили на платформу станции "Площадь Свердлова", то увидели следующую картину: из переднего вагона вышел неизвестный гражданин, за ним – Люся и Митя. Неизвестный, чуть покачивающийся гражданин очень уважительно, с поклоном пожал руку Занозе, затем так же распрощался с Митькой и ушел в центральный зал станции, к эскалаторам. Заноза и Клюквин к эскалатору не пошли. Они прошли в самый дальний конец платформы, туда, где стояла будка дежурного по станции, и стали смотреть на какую-то синюю машину, стоящую возле этой будки.

– Это же поломоечная машина, – прошептала Самбо. – Это же они ее осматривают!

Изобретатели пошептались о чем-то, глядя на машину, потом повернулись, чтобы уйти, но тут же остановились, разинув рты, увидев Машу и Петю.

Самбо рванулась к ним, детектив побежал за ней.

Обняв Занозу, Самбо снова разрыдалась.

– Люська! Ну дура! Ну зачем ты таилась!.. Разве я знала, что ты поломоечную машину... Ну что я тебе, не помогла бы? Разве... разве я не человек? – Самбо, заливаясь слезами, обняла Занозу за голову и стала целовать се в макушку. – Люська! Глупая ты какая!.. Ну глупая!..

Клюквин стоял неподвижно и оцепенело смотрел на своего соавтора по изобретению.

Заноза растрогалась. Она поцеловала сестру, похлюпала носом и сказала прерывающимся голосом:

– Я сама хотела тебе обо всем рассказать... а потом... потом подумала, что, может быть, не нужно...

Самбо перестала обнимать сестру и плакать над ней. Она наклонилась, опираясь руками о колени, и, глядя Занозе в лицо, спросила ее уже другим, более деловым тоном:

– Люська, а что вы тут делаете? Ведь скоро закроют метро! Заноза поколебалась, посмотрела на Клюквина.

– Митька, сказать? – спросила она его.

Клюквин тоже поколебался, помолчал.

– Ну... валяй, – не очень-то охотно согласился он.

В ином случае Заноза раз десять заставила бы Машу поклясться, что та не выдаст ее, не будет ей мешать, но сейчас, после трогательной встречи, она прониклась таким доверием к сестре, что сразу, понизив голос, сказала:

– Мы хотим поломоечную машину разобрать.

– Что? Как это разобрать?.. – вытаращила глаза Самбо.

Люся еще больше понизила голос:

– Ну, разобрать, понимаешь? Чтобы узнать, как она устроена.

Самбо завертела головой.

– Подожди! Ты подожди!.. Петька, как ты думаешь: последний поезд еще не скоро уйдет?

– Минут через десять уйдет, – сказал детектив.

– Тогда, значит, есть время. Люська, скорее! Расскажи подробнее, что вы такое задумали.

– Клюквин, рассказать? – спросила Митю Заноза.

– Н-ну, валяй, – по-прежнему неохотно согласился Клюквин и даже отвернулся, сунув руки в карманы пальто.

Все четверо медленно пошли вдоль платформы, и Заноза повела свой рассказ.

В том, что они с Клюквиным собирались только попугать домашних, чтобы им не попало за полотер и пылесос, она так и не призналась. Заноза сказала, что они в самом деле собирались бежать, но не знали, куда им деться, и долго ездили в метро. Судя по всему, изобретатели неплохо провели время. Они захватили из дому все свои сбережения (один рубль девяносто копеек) и все время питались мороженым. Они сделали несколько кругов по кольцевой линии метро, побывали на станции "ВДНХ" и на станции "Новые Черемушки".