Мартышка для чемпиона (СИ) - Страница 65

Я знаю, что родители здесь. Что Царица болеет за меня. Их присутствие греет душу. Знаю, что если все пойдет по плану, в конце матча меня ждет очередной выход из зоны комфорта. У меня есть еще кое-какой вопрос, который я должен задать Обезьянке. Придется еще немного всколыхнуть публику. Но это будет потом. Сейчас — игра. Хоккей и только он родимый.

Мы выстраиваемся нестройной колонной в туннеле, пока публика смотрит шумное и яркое световое шоу. Лениво разминаемся и слушаем последние наставления от Федотыча. Как только начинается официальное поименное представление команды — ледовый взрывается от ликования толпы. Каждый сидящий здесь такой же бешеный фанат хоккея, как и мы. Другим на финал просто не прорваться. Эти люди дышат игрой. Живут игрой. Существуют нашими победами. Кричат и аплодируют, тепло приветствуя каждого из нас, особенно акцентируя свое внимание на нашей пятерке.

После представления следует официальная часть, когда со словами выступает президент нашей лиги и звучит государственный гимн. Это последние минуты на то, чтобы настроиться. И пролетают они, как одно мгновение.

Вот капитаны наших команд уже жмут друг другу руки.

Стартовые пятерки занимают свои позиции.

Я встаю на место разыгрывающего не смотря на то, что никогда не играл на позиции центрального нападающего, но статистика по выигранным вбрасываниям у меня чуточку лучше, чем у Рема. Ставлю клюшку на лед. Я само внимание и сосредоточенность.

Арбитр обводит нас с соперником взглядом, спрашивая:

— Готов?

Кивок.

— Готов?

— Готов.

— Давайте, парни, покажите нам красивую игру!

Свисток.

Вбрасывание.

Все, игра началась. Первые пару минут наши команды задают просто бешенные скорости. Все свеженькие, бодренькие, отдохнувшие, только со скамьи. Но ближе к четвертой минуте ритм игры меняется. Она становится вязкой и тягучей. Много пасов, мало атак. Стратегические расстановки и никакого риска. Обе команды осторожничают и жеманничают, не желая лишний раз прибегать к силовым. Никому из нас не нужны удаления. Цена каждого из них в этот раз может быть непомерно высока.

Соперник прощупывает нас. Мы прощупываем их. В итоге, допускаем ряд абсолютно глупейших ошибок. И сообразить не успеваем, как в наши ворота влетают две шайбы. Целых две, с разницей в жалких пару минут! Это был отвратительнейший отрезок игры.

— Нормально, парни, нормально, — подбадривает нас капитан, падая на скамейку.

— Дерьмо какое-то, — бурчу я, потянувшись за бутылкой воды.

— Ща отыграемся, — постукивает клюшкой по бору Крава. — Они уже сдулись.

Если бы…

— Туча, внимательней на синей линии, — командует тренер. — Даешь слишком много пространства для маневра. Черкасов, четче пас. И, парни, хватит уже играть в их хоккей, пора навязывать наш. Больше атак, больше прессинга, держим шайбу в зоне соперника. Давайте, — похлопывает нас с Ремизовым по спине Федотыч. — Верю в вас!

Даем.

Оставшиеся десять минут периода мы с парнями еще как “даем”. Атакуем, что называется, “на все бабки” владея шайбой буквально девяносто процентов оставшегося до сирены времени. Долбим по воротом при каждом удобном случае. С каждого угла. Хреначим, как из пулемета. Но счет на табло никак не желает меняться. Гребаная перекладина только трижды спасает соперников от неминуемого гола! А уж что творит их вратарь… После игры я обязательно пожму ему руку. Этот парень просто какой-то хоккейный терминатор! Хотя там вся команда хороша. Надо отдать должное: ребята пластаются на льду, принимая удары шайбы на себя не жалея костей.

У нас от бессилия опускаются руки. Преимущество явно за нами, но мы ни хера не можем сделать. Зараза!

Наконец-то за пару секунд до конца первого периода Ремизов ловит наших соперников на пересменке. Выходит на убойную для удара позицию. Один на один с вратарем. Внутренне я уже успеваю возликовать…

Оказывается, напрасно.

Кэп замахивается, но ударить по не успевает. Раздается протяжный сигнал возвещающий о завершении первой двадцатиминутки. Сука! Яр психанув, хреначит клюшкой по льду. Мы с парнями заковыристо выругиваемся. Это просто какой-то тотальный …здец.

В раздевалке между периодами тренер толкает забойную мотивирующую речь, продавливая нас тем, что уже слишком многое было сделано во имя этой победы. Умение Федотыча подобрать правильные слова в нужный момент — восхищает.

— Их вратарь не стена, парни! Вы его пробивали в прошлых играх, пробьете и в этой.

На второй период мы выходим с настроем переломить ход матча на первых же секундах. Однако… история повторяется.

Мы очевидно сильнее. Во всем. В скорость, во времени, в расстановке сил и в силе удара. Давим с первых секунд. И тем не менее каждая атака по прежнему остается не реализованной. Проклятье какое-то, да и только! Где-то успевает вратарь. Где-то противнику подыгрывает штанга, лязг которой то и дело раздается под сводами арены под дружный не одобрительный гул толпы. Где-то мажем мы.

Мы меняемся, расставляемся, бросаем. И так по кругу все первые десять минут второго периода. Работаем на износ. На разрыв аорты, жадно хватая воздух на скамейках в перерывах между сменами. Пот течет ручьями, пачкая визор на шлеме. Легкие сжимаются от нехватки кислорода. Мышцы начинают гореть.

Согласно выведенной на куб статистике — мы уже в разы перебрасываем противника. Однако ни один из бросков не достигает заветной цели. Заколдовали они свои долбанные ворота что ли?!

На экваторе матча команда начинает заводится. Злиться и агриться. Так же как и народ на трибунах, сорвавший себе голос, скандируя «шайбу-шайбу».

Я тоже, честно говоря, на грани. У меня подкипает. Особенно, когда понимаю, что противник начинает откровенно грязно играть. На льду становится по-настоящему жарко. Происходит все больше стычек и мелких перепалок. А арбитры все чаще отправляют кого-то на скамейку штрафников.

Я держался до последнего. Честно. Старался не отвечать на провокации и избегать силовой борьбы, пока в очередной некрасивый эпизод: когда тяжеловесный защитник противника исподтишка пихнул в спину нашего молодого нападающего — я не выдержал. Взорвавшись от того, что откровенное нарушение правил прошло мимо внимания судей, с разгону припечатал зарвавшегося защитника в борт. Только просчитался. Арбитры зафиксировали с моей стороны удар клюшкой в лицо. Ск-к-котина!

— Бес, какого хера ты творишь? — рычит Рем.

Я отмахиваюсь, со психу усаживая задницу на скамейку штрафников.

Официально: мы в жопе!

За две минуты до конца второго периода случается слабый проблеск надежды, когда шайба наконец-то влетает в ворота противника с легкого щелчка Черкасова. Арена взрывается дружным «ура». Но и тут нас всех быстро спускают с небес на землю. Тренерский штаб команды соперников просит видеопросмотр эпизода на предмет неправильного выхода из зоны.

Минуты видеопросмотра тянутся вечность!

А когда главный арбитр выкатывается на лед и разводит руками в сторону, показывая, что гол не засчитан, ледовый сотрясает недовольный бубнеж, а нашу скамейку дружный протяжный матершинный вздох. Два-ноль — счет с которым заканчивается период номер два.

У нас остается всего двадцать минут, чтобы срочно что-то предпринять. Хотя бы вытащить серию в овертайм — дополнительное время. В противном случае нашу команду можно будет смело записывать в число самых ярких лузеров этого сезона.

Так шикарно тащить весь плей-офф и так феерично просрать в финале? Нет. Так дело не пойдет.

Во втором перерыве в раздевалке затишье. Каждый из парней в своей голове — кубатурит и изыскивает резервы сил, чтобы не просто продержаться еще двадцать минут, а повернуть ход игры в нашу пользу. Даже Федотыч и тот не многословен. Там где не помогают мотивационные речи помочь способно только чудо. И мы в него коллективно верим. Молча переглядываемся. Тут все понятно и без слов.

По итогу небольшого совещания, на третий период тренер незначительно меняет сочетание пятерок. Рискованно. Но будем надеяться, что этот риск окажется оправданным. В ходе чего первые минуты третьего периода проходят без лишней суеты на льду. Противник знатно выдохся, а мы пытаемся экстренно сыграться.