Мартин не плачет - Страница 2

У девочки Дины, жившей на одной лестничной площадке с Идой, Марком, Лу, Джереми и маленьким говорящим слоном Мартином, который приехал из Индии и раньше носил имя Пробирка Семь, была кошка по имени Алиса. «Алисой» Динину кошку назвала ее сестра, когда на Динино шестилетие принесла в дом крошечного котенка. Котенок был почти розовый, а потом превратился в большую рыжую кошку, и эту кошку терпеть не мог Лу. Каждый раз, когда Лу видел Алису, он свистел ей вслед, или пускал в нее чем-нибудь не очень тяжелым, или, не имея возможности посвистеть или запустить в кошку чем-нибудь, просто корчил кошке рожи, хотя и понимал, что, в целом, корчить рожи кошке очень глупо, потому что кошке, по большому счету, совершенно на наши рожи наплевать. Кошка, – а Лу знал это по собственному опыту, – в ответ на наши оттопыривания ушей, скашивания глаз и мучительные высовывания языка как можно дальше только смотрит на нас с неподражаемым состраданием; иногда Лу казалось, что если бы кошка была говорящей, как, например, Мартин, она бы тихо спросила: «Вам дурно?» Но кошка только смотрела на Лу, оттопыривающего уши и скашивающего глаза за плотно закрытыми стеклами, прозрачным, полным сострадания взглядом, и Лу становилось очень стыдно, и тогда он злился на Алису еще больше.

Поэтому когда Лу не удавалось как следует подразнить Алису, он совершал строго-настрого запрещенный, но зато очень соблазнительный поступок: он звонил Дине и кричал в трубку: «Кошка сдохла, хвост облез! Кошка сдохла, хвост облез. Кошка сдохла, хвост облез!» И тогда Дина выходила из себя и мчалась в соседнюю квартиру, чтобы сказать Лу пару ласковых слов. И в этот раз она тоже влетела в дверь и громко закричала:

– Лу – противная свинюка! Лу – противная свинюка! Лу – противная свинюка!

Обычно Дина придумывала какую-нибудь изобретательную, незаурядную и обидную кричалку, например, «Лушка-пушка-дуралей, сиди дома, не болей!» или «Глупый Лу стоит в углу, сунул голову в метлу!», но сегодня у нее ничего не вышло, и она просто закричала:

– Лу – противная свинюка! Лу – противная свинюка! Лу – противная свинюка!

Тогда Лу захихикал еще громче, и Дина понеслась вверх по лестнице, чтобы как следует расправиться с обидчиком.

Вообще-то Лу, Дина и Джереми были друзьями-не разлей вода, – и именно поэтому они иногда очень страшно ссорились. Аж перья летели и темнело в глазах, так они иногда ненавидели друг друга, и пару раз Марку и Иде доводилось даже разнимать драки, хотя в остальное время это были очень приличные дети, можно даже сказать, мягкохарактерные. А Джереми вообще считал себя пацифистом. Дина и ее родители переехали в дом с одной колонной, где жили Ида, Джереми, Лу и Марк, а теперь и Мартин, больше года назад, и не было недели, чтобы братья не пришли домой к Дине или Дина не зашла в гости к ним.

У этой троицы была целая куча мелких секретов от всего остального мира и штук десять крупных секретов, и даже одна Очень Страшная Тайна, а сейчас Дина неслась по лестнице с твердым намерением как следует заехать Лу, и растрепанные рыжие волосы неслись за ней, как грива, а короткие штанишки шуршали, как будто шипела тысяча злобных кошек. Если честно, Лу всерьез перепугался и намерился дать драпака и запереться в спальне, – но вдруг со всего маху наткнулся на что-то серое и мягкое и больно грохнулся об пол, а налетевшая на него Дина почему-то стояла и не говорила ни слова, и, кажется, даже не шевелилась, а стоявший внизу Джереми, пораженный тем, что не слышит грохота сражения, посмотрел вверх – и обмер.

– Что это? – спросила Дина.

– Это слон, – сказал Лу севшим голосом.

– О господи, – сказала Дина.

– Ничего себе, – сказал Джереми.

– Добрый день, – сказал Мартин.

– О господи, – сказала Дина.

– Он говорящий, – сказал Лу.

– Его зовут Мартин, – сказал Джереми.

– С ума сойти, – сказала Дина.

– Кажется, я влюблен, – сказал Мартин.

Слоны умеют влюбляться. Мартин, которого раньше звали Пробирка Семь, был не очень обыкновенный слон – его сделали мама и папа Марка, Иды, Лу и Джереми в далекой-далекой индийской лаборатории клонирования. Поэтому никто толком не знал, что Мартин умеет из того, что умеют обычные слоны, а что – нет. Например, Мартин был говорящий и даже читающий слон; он умел пользоваться ножом и вилкой, а также был вежлив, внимателен к собеседнику и никогда не сморкался в ковер, хотя соблазн бывал страшный. Обычно слоны ничего подобного не умеют. Но зато Мартин не умел, например, есть тростник или обливаться водой в качестве купания, как с самого раннего детства умеют делать обыкновенные слоны. Мартина надо было купать в горячей ванне, и непременно с кокосовой пеной. Джереми искренне подозревал, что с купанием дело обстоит нечисто, но купать Мартина было приятно, он парился хоботом, как люди в банях парятся веником, и еще пускал для них с Лу большие мыльные пузыри, которые разлетались под потолком кокосовыми брызгами. Для купания Джереми и Лу использовали детскую ванночку, в которой когда-то мыли братьев, пока они были совсем маленькие, потому что Мартин, хоть и был взрослым слоном, тоже был, в общем-то, совсем маленьким. Но сейчас Джереми и Лу с ужасом наблюдали слона, размерами сильно превышавшего среднюю собаку – например, спаниэля. Когда Мартин прибежал посмотреть на неожиданного гостя, он встал между палочками перил и смотрел вниз, а теперь перила плотно зажали его, и когда две палочки у слоновьих боков громко хрустнули и сломались, все сказали:

– Ой.

– Мартин, – сказал Джереми, – что за черт.

– Это не черт, – сказал Мартин, – это я. Я влюблен.

– Оставь это в покое, – сказал Джереми, – почему ты такой огромный?

– Ты с ума сошел, он очень маленький для слона! – сказала Дина.

– Да погоди ты, – сказал Джереми. – Мартин, ну?

– Я волнуюсь, – сказал Мартин.

– А уж я как волнуюсь! – сказал Джереми. – Ты что, растешь?

– Не знаю, – сказал Мартин, – сложный вопрос.

Он посмотрел на Дину, взгляд его затуманился – и вдруг Мартин стал выше на целых десять сантиметров, а еще две палочки хрустнули вместе с перекладиной перил.

– Я, пожалуй, отойду назад, – сказал Мартин, медленно выбираясь из перил и не отрывая глаз от Дины. Теперь он занимал собой почти всю лестничную площадку, а сидящему на полу Лу пришлось подвинуться к самому краю ступеньки.

– О господи, – сказала Дина.

– Я волнуюсь, – сказал Мартин. – Мне нельзя волноваться. Меня предупреждали. Но я очень волнуюсь, очень-очень. – И тут он вдруг еще как следует прибавил в размерах, так, что Лу пришлось вскочить и спуститься на пару ступенек, а Дине – попятиться и прижаться к стене.

– Что значит – нельзя? – закричал Джереми, – Тебе нельзя?! А мне можно?! Ты меня, меня до инфракта доведешь!

– Простите, Джереми, – сказал Мартин, – не кричите на меня, потому что я и так волнуюсь, а когда я волнуюсь, я расту. Меня предупреждали.

– И до каких размеров? – спросил Лу.

– Неведомо, – сказал Мартин.

– И с чего ты начал волноваться? – спросил Лу.

– Я влюблен. – сказал Мартин, и взгляд его снова затуманился, но тут дети в один голос закричали:

– Эй! Эй! Эй! – а Джереми сказал:

– У нас потолки два двести. Срочно выводим его во двор. Там разберемся.

Когда совместными усилиями Дине, Джереми и Лу удалось пропихнуть Мартина, ставшего размерами напоминать большое-большое кресло, в дверной проем, оказалось, что на улице совершенно прекрасная погода – и поэтому во двор в любой момент мог вылезти кто-нибудь из соседей.

– Что делать? – спросил Джереми. – Быстро говори, пока нет никого.

– Не знаю, – сказал Мартин. – Возможно, необратимый процесс. Любовь. Страшное дело. Сердце пашет, как насос. Дина, я Вас люблю.