Марш мародеров - Страница 12
Слухи разные ходят - как будто бы есть в Дербышках, где-то за Компрессорным заводом, старик, который не уснул. Говорят, что он жил все эти тридцать лет один, ходил по городу и пытался пожары тушить, зверье отгонял от спящих, хотя звери вроде и не жрали людей почему-то… Старика называют Хранителем. Не знаю, правда это или вранье. Ник вот не верит.
Еще говорят про спасательный вертолет с МЧСовскими эмблемами - вроде видели, летал за Волгой. Про военных в бункерах под городом говорят, про людей, которые в метро живут. Это точно вранье, мы на три станции заходили - там затоплено все. Когда электричество отключилось, насосы перестали работать, и вода все залила. В метро нельзя жить.
Ну, и страшилки всякие рассказывают. Даже думать про это не хочется. Людоеды там, беглые зеки, сумасшедшие, не такие, как наши, а настоящие, из психбольницы. Про бандитов и мародеров, которые у слабых одежду и еду отнимают и всех убивают, тоже говорят. Наверное, это так и есть, мы же сегодня видели убитого. Аркадий Иванович сказал, что мародеры - это те, кто незаконно присваивает себе чужое имущество в атмосфере безнаказанности, обычно в бедственных ситуациях - например, во время природных катастроф или боевых действий.
Я тогда подумала - а мы кто? Ведь мы тоже присваиваем…
Еще есть страшилки про радиацию и химию. Я Казань плохо знаю, а местные все время про какой-то Химический институт рассказывают, где взрыв был, и вся отрава вокруг рассеялась. Там теперь вообще ходить нельзя. Вдохнешь - и сразу труп.
Вторая тема - это ожидание. Все ждут спасателей, ждут, когда нормальная власть в городе появится. Поэтому в вертолет очень верят. Женщины, так они вообще готовы разорвать любого, кто скажет, что никаких спасателей не будет, что везде, по всей стране, по всему миру - так же, как у нас. Я их хорошо понимаю. Думать, что всё вот это навсегда - страшно.
Мамочка, как же мне страшно!
А третья тема - ее обсуждают в основном те, кто реально на вещи смотрит. И тема эта - как жить дальше? Бабай сразу сказал: проблемы надо решать по мере их поступления. Вот сейчас с едой проблема - ее и решаем. С водой, одеждой, обувью вроде разобрались. Топлива для костров полным-полно, город же весь деревьями зарос. Но скоро осень, за ней - зима. В Казани не так холодно, как у нас в Иркутске, но все равно минус постоянно, и снега много выпадает. Коростылев предлагает дизельные генераторы искать - без электричества нам не выжить. Другие, Цапко например, думают, что как раз без тока обойдемся, а вот без лекарств, без витаминов зиму переживут не все.
Детей очень жалко. Они, бедные, ничего не понимают, грудные плачут все время. У одной женщины молоко от стресса пропало, так ее младенец орал от голода так, что хоть уши затыкай. Хорошо, его другая женщина взяла, стала кормилицей.
А девочка одна, лет трех, все время ходит по Цирку, подходит ко всем женщинам, дергает за руку и говорит: «Мама, пойдем домой». Где ее мама - никто не знает. Анна Петровна за этой девочкой присматривает, имя ей придумала - Светланка. Девочка и правда светленькая очень, глазки голубые. Что с ней будет?
Что с нами со всеми будет?
- Оружие нужно! - решительно заявляет Ник. - Ружья. А лучше - автоматы. И патронов побольше.
- Едрит-архимандрит, может, сразу пулеметы? - скептически смотрит на него Бабай.
Ник злится.
- Можно и пулеметы! - говорит он с вызовом.
- Иди, ищи. - Бабай зевает. - Только учти, ходили уже. Семен и Коростылев вот. По отделениям полиции смотрели. По охотничьим магазинам. Ржавое все, негодное. И главное - патроны.
- А чё, они тоже ржавеют? - влезает в разговор любопытный Хал.
- Порох разлагается при контакте с воздухом. Поэтому на всех коробках с патронами написано - я уже наизусть выучил: «срок хранения охотничьих патронов для гладкоствольного оружия - восемнадцать месяцев, охотничьих для нарезного - десять лет на складах в заводской герметичной упаковке и два года в негерметичной». Понял? Но это охотничьи, гражданские патроны. Армейские, наверное, не так. Семен вон сказал, что у цинка запаянного гарантийный срок хранения - пятьдесят лет. Только где их взять, цинки эти? У вас в Казани военных частей-то не осталось…
- Да есть, есть, блин! - едва не подпрыгивает от возбуждения Хал. - Я знаю…
- Баню надо сделать, - неожиданно говорит Бабай. - Воды натаскать, нагреть, ребятишек помыть, и самим тоже… Головы брить надо, а то вши заведутся.
Хал осекается, непонимающе смотрит на Бабая, а Ник вдруг понимает: сам он, Никита Проскурин, и Хал, и Эн - все они воспринимают происходящее, несмотря на весь его невозможный ужас, всё же как приключение, страшное, жуткое, но приключение, а вот для Бабая это беда. Большая, настоящая беда. И он действительно решает вопросы по мере их поступления. Оружие, лигры, медведи - это все где-то далеко, а сейчас главное: еда, одежда. Не зря Бабай на второй же день собрал всех, кого смог и отправил потрошить ЦУМовские склады. Теперь пришла очередь гигиены.
Нику становится стыдно, но отступать он не любит и поэтому упрямо нагибает голову:
- Ну, ладно, профессор прав: лигры там, тайгоны эти, их мало. Может, сюда и не придут. А медведи? Волки? Собаки дикие?
- Не зови беду по имени, - сурово сверкает глазами Анна Петровна.
Ник разводит руками. Вновь наступает тишина. Общинники затихают, даже дети перестают переговариваться.
- Ого-го! - неожиданно гремит на весь Цирк чей-то сильный голос. - Встречай, Родина, героев!
- Семен с мужиками пришел! - обрадовано вскакивает с ящика Анна Петровна. - Вернулись!
Из прохода, ведущего на арену, выходят усталые, но донельзя довольные рыбаки. Они сгибаются под тяжестью мешков, многие дополнительно несут в руках вырезанные из ивовых ветвей куканы, унизанные рыбой. Топорщатся во все стороны антенны удочек и спиннингов, волочатся по полу мокрые капроновые сети.
- Уф! - тяжело выдыхает Семен, опускаясь возле Бабая прямо на пол. - Ну и рыбалка… С утра как закинули - так до темна и таскали. Рыбы там - во!
И он грязной ладонью рубит себя по красной от свежего загара шее.
Остальные рыбаки, подойдя, располагаются вокруг костра. У всех у них усталые, но счастливые глаза, лица, как и у Семена, сильно загорели. Анна Петровна уже суетится возле «кухни», поднимая свою поварскую команду.
- Кушать, мальчики? Мяса вам оставили, свининки…
- Да мы там, на реке… - вяло отзывается кто-то. - Рыбки пожарили.
- Попить бы горяченького и в люлю, - поддерживают его остальные.
- Докладываю. - Семен смотрит снизу вверх на Бабая. - Волга действительно вся ушла под правый берег, узкая стала. Течение сильное. Утром сразу две сетки поставили - вечером еле вытащили - потом поднялись выше по течению, малька наловили в заводи для живца. Резинки закинули, спиннинги - и пошло! Судаки - по три килограмма, жерех метровый, стерлядь берет, сом, щука, окунь, горбатый, под кило. Вот это рыбалка, я понимаю!
- Я всю жизнь рыбалю, но никогда такого не видел, - поддерживает своего бригадира один из рыбаков.
- Ух ты! - восхщается Ник, сам неравнодушный к рыбалке. - Здорово!
- Алла берса[16], - спокойно говорит Бабай. - Анна Петровна, собери женщин - всю рыбу выпотрошить, присолить и на продув развесить. Завтра тузлук[17] сварим, в бочки положим.
Снежана и Фания разносят разомлевшим у костра рыбакам чай. Ник придвигается вплотную к Бабаю, тихо спрашивает:
- Ну, а всё же - на счет оружия? Звери ведь… тигрольвы, медведи…
Бабай упирается короткими руками в колени, с кряхтением поднимается со стула и говорит, ни на кого не глядя:
- Зоопарк потом смотреть будем. Сейчас людей кормить надо. Мыть надо. Завтра будем много рыбы ловить. Солить, коптить, вялить. Все пойдут. А вы, - он поворачивает голову к Нику, Эн и Халу, - соль поищите. Много соли - в запас. Всё, спать давайте. Ночь уже.
По Цирку плывет сладковатый запах свежей рыбы - это мобилизованные Анной Петровной женщины дружно берутся за работу. Вытряхивая из полиэтиленовых пакетов рыбу, они взрезают тугие животы, вычищая внутренности. Анна Петровна лично солит каждую - чтобы не испортилась до завтрашнего дня - и развешивает на натянутый поперек служебного прохода трос.