Марш 30-го года - Страница 138

Но в этот момент открылась дверь из чистой комнаты и появился капитан. Он молча выложил на стол завернутый в газету пакет. Посмотрел на всех, посмотрел даже на стул, но не сел.

- Семен Максимович, я понимаю. Люди вы не такие, как я, у вас все прямо и честно. Работает, живете. А я человек брошенный. Мысли всякие, думаю, думаю, поверьте мне, голова от мыслей болит. К Василисе Петровне привык, а других... боюсь, Семен Максимович, а может быть, стесняюсь. Вот это плохо, а не деньги. Деньги же... куда-нибудь можно... куда-нибудь деть...

Он замолчал. Семен Максимович сидел, отвернувшись, свесив, по своему обыкновению, пальцы. Степан быстро глянул на него и принял на себя роль председателя:

- Ты говори толком, капитан, какая твоя резолюция! А то - деньги, деньги, ничего и не разберешь. Тебе деньги мешают, что ли? Ты их мне подари.

- Возьми!

- Да и возьму, - начал было Степан, но где-то под столом Алеша что-то с ним проделал, потому что Степан даже подскочил немного и снова овладел добродетельной председательской миной:

- Ты лучше скажи, как ты будешь дальше?

- Я хотел бы работать. Хотя... нравственное право я имею и на отдых годичный отпуск. Только нельзя: вы работаете, а я тут отдыхающий. Работу я найду, мне уже и обещали, Семен Максимович.

Василиса Петровна до сих пор сидела тихо, сложив руки на коленях, опустив глаза, только слабые движения сомкнутых губ выдавали одобрение или осуждение, которое она чувствовала по отношению к тому или другому оратору. Но сейчас она подняла глаза на мужа и заговорила негромко, медлено, чуть-чуть наклонясь вперед в такт своим словам:

- Нет, Семен Максимович, нельзя так делать, нехорошо. Человек он одинокий, трудолюбивый, аккуратный. Он целый день работает. Я только и отдыхать стала, когда он пришел к нам. Он меня отдыхать укладывает после обеда. А когда я после обеда отдыхала? Он хороший человек и не жадный. А что у него деньги, так чем же он виноват? Он будет есть то, что и мы едим. Сала, конечно, не нужно покупать, зачем покупать сало?

Василиса Петровна замолчала, задумалась над своей речью и все продолжала покачиваться в такт своим мыслям: Алеша решительно поднялся, взял со стола пачку денег:

- Идем сюда, капитан! Степан, пожалуйте!

С холодной, хотя и иронической вежливостью он пропустил мимо себя измятого событиями, торопливого капитана и расплывшуюся в улыбке фигуру Степана. Вошел за ними в чистую комнату и плотно прикрыл дверь. Семен Максимович проводил их искрящимся взглядом и кивнул вдогонку:

- Опекуны! Опекуны-то!

Василиса Петровна бросила на мужа быстрый благодарный взгляд и начала убирать со стола.

25

Маруся вошла в кухню, улыбнулась, шепнула подруге:

- Закрывай дверь-то, Варюша, не выстуживай хату.

Потом обратилась к Василисе Петровне, кивнула головой, аккуратно повязанной светло-коричневым платком:

- Здравствуйте, тетенька!

Василиса Петровна поклонилась им:

- Здравствуйте. Варюша одна, а другую как звать?

Черные глаза стрельнули на капитана, месившего тесто на столе:

- Сейчас же насмехаться будут. А сами хлеб месют, как будто женщина. Марусей меня звать.

Капитан повернул к ней голову:

- Ничего нет смешного. маруся - хорошее имя. Капитан бросил тесто, расставил руки, измазанные мукой; Маруся поспешила сама рассказать:

- Ваш сынок Алеша говорит: по глазам видно, что Маруся. Разве видно, тетенька?

- Верно. Посмотрите, Василиса Петровна, правда же видно по глазам.

Василиса Петровна улыбнулась, прямые ее бровки сдвинулись играючи:

- Дайка гляну.

Она внимательно расмотрела черные брови и лукавую пропасть черных зрачков:

- Красивые у тебя глаза, и вдно: Маруся!

Варюша широко открыла рот, засмеялась громко. Маруся склонила набок вбок голову перед Василий Петровной:

- Ой, и они за ними! Веселые все какие здесь живут... люди! А где Алеша?

Из чистой комнат выглянул раньше Степан, поднял брови к самым волосам и губы сложил в трубочку, будто свистеть собрался, пропел удивленно:

- Алеша, погляди, какие к нам девчата красивые пришли?

- Сам ты такой красивый: рыжая борода, и чегой-то тебе ее повыщипывали.

- Да я ее сейчас срезу, милые девушки! Еще чего не нравится, могу тоже срезать, ухо например!

Но девушки увидели Алешу, бросили Степана. Маруся заговорила громко:

- Товарищ Теплов, к тебе пришли, принимай в Красную гвардию.

Степан шлепнулся на табертку и открыл рот, у Василисы Петровны даже глаз зачесался; капитан, как погрузил руки в тесто, так и остался. Девушки заметили общее удивление, Маруся что-то хотела сказать, но не успела: крик поднялся в хате. Степан вскочил с табуретки и закричал громе всех, капитан что-то прохрипел протестующе, и Василиса Петровна произнесла какие-то слова. Только крик Степана оказался сверху:

-- Ха! В Краснужю гвардию! Да что вы, девчата, белены обьелись?

Алеша вытащил из кармана наган:

- Держи, Маруся, револьвер!

Глаза Маруси вспыхнули пожаром. Она жадной рукой ухватила рукоятку револьвера, дуло его само направилось в Степана. Степан вдруг сделался деловым, метнулся даже в сторону:

- Да что ты делаешь, Алексей! Да разве можно бабе...

Капитан тоже:

- Алексей Семенович, какие шутки с оружием!

Одна Василиса Петровна смотрела на всю эту историю с интересом, смеялась открыто и молодо:

- Молодцы, девчата! Поступайте в Красную гвардию!

Алеша обнял мать за плечи:

- Вот кто понимает дело - это мама! У девушек душа горячая, рабочяя, а винтовка и у них стрелять будет.

Степан вытаращил глаза:

- Да отними ты у нее наган, Алексей! Смотри, она в мамашу направила!

Маруся ответила звонким, как будто даже новым голосом, в котором уже не было ни девичьего смущения, ни девичьей легкой шутки.

- Ты солдат, не егози тама, в кого стрелять нужно! Чегой-то думаешь, ты один тут все понимаешь. Скажи, какой ты такой, военный. Я и без тебя знаю, в кого стрелять. Привыкли на бабу с крыши смотреть, эксплуататоры!

Степан смущенно затоптался перед Марусей:

- Девушка милая, я с тобой кругом в согласии. Отдай только наган, честью тебя прошу.

- Отдать, что ли, ему?

- Так, - сказал Алеша. - Ты хорошо говоришь, Маруся, дело говоришь. А только револьвер не заряжен.

Варя снова захохотала громко. Маруся прищурилась на Степана:

- А еще военный! Испужался, как малый ребенок.

Алеша взял из рук Маруси револьвер, обернулся к Степану:

- Товарищ Колдунов!

- Слушаю, товарищ начальник.

Маруся снова по-девичьи пискнула:

- Вот, тетенька, как с ними разговаривать нужно. Тогда он сразу смирный!

- Сроку три дня. Маруся и...

- Варя.

- И Варя... рабочие на зводе Карабакчи. Рабочие, понимаешь?

Степан серьезно мотнул головой.

- Даю тебе три дня. Самые главные приемы с винтовкой, стрельба. Патрона по три выпустишь...

- Товарищ Теплов, разрешите доложить. Винтовок нет, а если шесть патронов, тоже достать нужно.

- Достанешь. Понимаешь?

- Так точно, понимаю.

- Покажи, главное, насчет строя, перебежки, сторожевого охранения. Три дня. Ты отвечаешь.

- Слушаю, товарищ Теплов!

- Вот, товарищи, ваш учитель. Полная дисциплина должна быть.

Варя спросила недоверчиво:

- Это... слушаться его, что ли?

- Его слушаться.

- Да он какой, смотри: против женщины идет.

- Никуда он не идет. Помиритесь. Да шапки нужно достать, платки не годятся.

Василиса Петровна молча, внимательно наблюдала эту церемонию, а когда она закончилась, приняла с другой табуретки кастрюлю и пригласила:

- Садитесь, товарищи, садитесь, девушки милые. Не только им, мужчинам, выходит, с оружием ходить... Молодые вы мои, хорошие. А по-старому жить все равно лучше смерть.

Маруся слушала внимательно, разумно, потом сказала: