Маркс против русской революции - Страница 17

Это отношение к Православию и православным славянам в принципе не изменилось в Новое время, да и до сих пор — оно просто ушло в подсознание. Разве Ватикан извинился за крестовый поход против христианской Византии в 1204 г., подобно тому как извинился перед Галилеем или перед евреями за изгнание их из Испании в 1492 г.? В XIX веке Карла Великого, «очистившего» Центральную Европу от славян, назвали главной фигурой истории Запада — выше Цезаря и Александра Македонского. Когда Наполеон пошел на Россию, его назвали «воскресшим Карлом». В 1942 г. фашисты пышно праздновали 1200 лет со дня рождения «Карла-европейца», а в ФРГ кардинал из Кёльна назвал холодную войну «реализацией идеалов Карла Великого».

Враждебное отношение к православию и представление об «азиатскости» русских на Западе усилились после монгольского нашествия на Русь. Русских представляли «варварами на пороге», жителями восточной  и мифологической  непонятной страны. Все непонятное внушает страх и неприязнь. Казавшееся европейцам таинственным освобождение от монгольского ига и быстрое укрепление Руси лишь усилили русофобию — на Востоке вдруг неожиданно возникло огромное государство.

Тогда в Европе стало складываться ощущение восточной границы Запада, за которой находится таинственный чужой  . Русофобия стала формироваться как большой идеологический миф. В первой половине шестнадцатого века писатель Возрождения Рабле ставил в один ряд «московитов, индейцев, персов и троглодитов». Большие культурные силы для идейного и художественного оформления русофобии были собраны с началом первой войны России и Европы, получившей название Ливонской войны (1558-1583). Считается, что эта война окончательно обозначила для западного человека восточные пределы Европы  . Европа кончалась за рекой Нарвой и Псковским озером.

Автор первого на Руси трактата «Политика» хорват Ю. Крижанич (он ввел в оборот слово чужебесие ) писал о разработке основ русофобии: «Когда пишут что-либо о русском народе, пишут, как видим, не историю, а язвительную и шутейную песнь. Наши пороки, несовершенства и природные недостатки преувеличивают и говорят в десять раз больше, чем есть на самом деле, а где и нет греха, там его придумывают и лгут».

Ливония была объявлена «восточным бастионом» цивилизации, в союзе с Ливонским орденом выступили Литва, Польша, Дания и Швеция, много наемников из всей Европы. Русские были представлены дьявольскими силами, наползающими с Востока. Можно сказать, что на этом этапе идеологи русофобии уже отдавали себе отчет в евразийской характере возникающей Российской империи. Во время Ливонской войны татарская конница составляла существенную часть русского войска, а одно время касимовский хан чингизид Шах-Али (Шигалей) даже командовал всей русской армией [48, с. 18].

На Западе было объявлено, что цель России в Ливонской войне — «окончательное разрушение и опустошение всего христианского мира». Был выдвинут лозунг «Священной войны» Европы против России. Тогда была создана первая развитая технология психологической войны. Было широко использовано книгопечатание и изобретен жанр «летучих листков» (листовок). Это короткие иллюстрированные тексты для массового читателя. Они были дешевы, написаны простым образным языком и охватили значительную часть населения. Для создания в листках черного образа русских были применены все художественные средства описания зла , найденные Возрождением. Главные из них такие.

Прямо или косвенно русских представляли через образы Ветхого Завета. Спасение Ливонии сравнивалось с избавлением Израиля от фараона, а Ивана Грозного сравнивали с фараоном, Навуходоносором и Иродом. Его однозначно и устойчиво определяли как тирана . Это делалось с такой частотой, что слово «тиран» стало нарицательным для определения всех правителей России в принципе. Утверждалось, что русские — это и есть легендарный библейский народ Мосох, с нашествием которого связывались предсказания о Конце Света. Говорилось, что московиты есть искаженное слово мосох: «Потому что Мосох или москвитянин означает, не больше ни меньше, как человек, который ведет страшную жизнь, напрягает, протягивает свой лук и хочет стрелять; то же делают и москвитяне». Или, у другого автора: «Нечему удивляться, так как сам народ дик. Ведь моски названы от Месха, что означает: люди, натягивающие луки».[15] Популярным был сюжет и картинка: опричники забавляются тем, что стреляют из луков в бегающих по полю нагих девушек (да к тому же заставляют их нагибаться и ловить кур).

Вторая тема — «азиатская» природа русских. Иван Грозный изображался одетым в платье турецкого султана. Писали о его гареме из 50 жен, причем надоевших он убивал самыми изощренными способами. При изображении зверств московитов использовались те же эпитеты и метафоры, как и при описании турок, их и рисовали одинаково [49].

После Ливонской войны русофобия полтора века питалась наработанными штампами и мифами. Самое популярное на Западе описание России в 17 веке было сделано Олеарием, который путешествовал в поисках торгового пути в Персию. Его отчет был издан по-немецки в 1647 г. и затем непрестанно переиздавался почти на всех западных языках. Олеарий писал: «Наблюдая дух, нравы и образ жизни русских, вы непременно причислите их к варварам». Затем он по шаблону осуждал русских за недостаток «хороших манер» — за то, что «эти люди громко рыгают и пускают ветры», за «плотскую похоть и прелюбодеяния», а также за «отвратительную развращенность, которую мы именуем содомией», совершаемую даже с лошадьми. Он также предупреждал будущих инвесторов, что русские «годятся только для рабства» и их надо «гнать на работу плетьми и дубинами». Наши демократы-реформаторы в своей фантазии недалеко ушли от Олеария.

Вольтер, проявлявший с 1745 г. большой интерес к Петру Великому и желавший написать историю его царствования, получил этот заказ от Елизаветы. Работа началась в 1757 г., из России Вольтеру доставлялись исторические материалы. Ломоносов писал критические замечания на текст Вольтера и готовил часть материалов, посылавшихся Вольтеру. Исправления, касающиеся фактической стороны дела, Вольтер принимал, но Ломоносов жаловался на общую тенденциозность. В смягченной форме Вольтер следовал той установке, которую выразил раньше в своей «Истории Карла XII, короля Швеции».

Там он писал: «Московия, или Россия, занимает собою север Азии и Европы и, начиная от границ Китая, протянулась на полторы тысячи лье вплоть до пределов Польши и Швеции. Однако огромная сия страна оставалась почти неизвестной в Европе, пока на ее престоле не оказался царь Петр. Московиты были менее цивилизованы, чем обитатели Мексики при открытии ее Кортесом. Прирожденные рабы таких же варварских как и сами они властителей, влачились они в невежестве, не ведая ни искусств, ни ремесел и не разумея пользы оных. Древний священный закон воспрещал им под страхом смерти покидать свою страну без дозволения патриарха, чтобы не было у них возможности восчувствовать угнетавшее их иго. Закон сей вполне соответствовал духу этой нации, которая во глубине своего невежества и прозябания пренебрегала всяческими сношениями с иностранными державами» [50].

Дипломаты, именитые путешественники и писатели сообщали о России самые нелепые сведения. В «Записках о России» (1754), хранящихся в архиве французского МИДа, дипломат говорит о русских: «Поскольку они по натуре своей воры и убийцы, то не колеблясь совершают одно или другое из этих преступлений, если случай представится, и это в ту пору, когда они постятся и даже водки себя лишают. Именно в это время напускной набожности особенно опасно находиться на улице в двух городах, в Москве и Санкт-Петербурге; большой риск, что ограбят и даже убьют. В обычае русских убивать тех, кого грабят; в объяснение они говорят, что мертвые не болтают».

Авантюрист Казанова в своих мемуарах описывает фантастическое зрелище: в праздник Богоявления на льду Невы перед Зимним дворцом строят Иордань, где пьяный поп крестит детей, окуная их в прорубь. Уронив случайно младенца в воду, он говорит родителям: «Другого!»