Маркиза зачарованного замка - Страница 8

Между тем Ингира смущенно улыбнулась, заставив меня немного расслабиться.

– Так заметно? – спросила она, её голос был тихим и немного хрупким, но во взгляде читалась уверенность.

– Это логично. Ты – мать. И заботишься о детях, – ответила я. – Можешь объяснить, что вообще произошло? Каким образом ты оказалась здесь?

– Да я и сама многого не знаю.

Угу, я верю, да. И тем не менее ты назвала меня сестрой до того, как древо определило наше родство.

Ингира потянула за цепочку, висевшую на шее, и достала с груди золотой кулон в виде сердца с ярко-красным камнем внутри. Он сверкал в свете солнечных лучей, словно оживляя воспоминания, которые она сейчас собиралась поделиться.

– Это всё, что оставили мне родители, – сообщила она со вздохом, и в её голосе послышалась печаль, свидетельствующая о том, как много в этих словах было утраты. – Сразу после моего рождения они отдали меня в чужую семью. Я росла и воспитывалась среди пятерых детей графа Аледарна горн Нагорсского, близкого друга отца. Они с женой умерли несколько лет назад. Граф рассказывал мне, что наш с тобой отец вручил ему приличную сумму золотом и заставил дать клятву, что все деньги пойдут только на меня. Кулон он тоже вручил, – Ингира слегка притянула его к себе, как будто прикрывая от холодного взгляда мира. – Сказал, что тот магический. И что, как только покраснеет камень, мне нужно будет появиться здесь, в родовом замке.

Я задержала дыхание, ощущая, как всё услышанное интригует и пугает одновременно.

– Вполне возможно, в этот момент здесь будет жить моя родная сестра, – продолжала рассказывать Ингира, и в её голосе звучала не только надежда, но и растерянность. – Отец с матерью ушли в другой мир, куда именно, никто не знает. Меня в род не приняли, сказали, что не желают моей смерти.

Я слушала её, погружаясь в историю. Это звучало как сказка, полная боли и борьбы, и в какой-то момент я поняла, что это больше, чем просто слова. Это была её жизнь, пропитанная страданиями, которые я могла лишь попытаться понять.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, граф выдал меня за бедного барона, отдал остатки золота в качестве моего приданого. С мужем мы жили скромно. Мое золото не помогло ему избавиться от долгов. Их было слишком много, увы. Потом родились Дитор и Ева, – добавила Ингира, и в её глазах мелькнула гордость, но быстро потухла, когда она продолжила. – Недавно муж отправился в лес – поохотиться. И там погиб – упал с лошади и свернул себе шею. Ко мне сразу же пришли те, кому он был должен, потребовали расплатиться с долгами.

Я словно почувствовала всю её боль, и сердце моё сжалось. Вот какова жизнь, когда надеешься на лучшее и вдруг сталкиваешься с потерей и безнадежностью.

– Я не знала, что делать… Мне повезло, очень повезло – камень в кулоне покраснел. Я отдала дом и земли тем, кому должен был муж. А сама на последние деньги наняла экипаж и отправилась сюда, в том, что было на нас с детьми. Мы должны были приехать ещё вчера, в День призраков. Но Ева приболела. И пришлось остановиться на постоялом дворе. И теперь мы здесь. И я готова помогать тебе с хозяйством, следить за слугами, шить, вышивать – да что угодно делать, лишь бы ты позволила нам остаться в замке.

Она замолчала и как-то виновато улыбнулась, словно просила прощения за долгую речь. Я почувствовала, что её уязвимость трогает меня больше, чем ожидала. Но с трудом понимала, что тут можно сделать, как помочь в подобных условиях.

И потому только руками развела.

– Я сама здесь не так давно, лишь на днях успела вступить в наследство. Я не против вашего пребывания здесь, – ответила я, стараясь говорить так, чтобы успокоить её. – Но, Ингира, замок не готов к зиме. Здесь не очень много припасов, мало дров, комнаты в холод будут плохо отапливаться.

Мои слова об обязанности, о попытках справиться с непредсказуемыми обстоятельствами напоминала мне о собственных страхах. Я сама ещё не до конца осознавала, что Дитору и Еве, возможно, нужно будет больше, чем просто крыша над головой и слегка согретые комнаты.

– И я понятия не имею, где брать детские вещи. Я попросту не готова была к появлению здесь детей, – призналась я, и, хоть я немного лукавила, было заметно, как эта мысль угнетает меня.

В замке было достаточно еды, чтобы кормить семью из нескольких взрослых мужчин всю зиму. Дрова… ну, допустим, дрова были, пусть и не на все морозные месяцы. Единственное, чего не имелось, – это детские вещи. Это было правдой, и я хотела, чтобы Ингира понимала ситуацию честно.

Но лучше, чтобы Ингира с самого начала приготовилась жить аскетом, чем выслушивать её обвинения позже, если мои племянники разболеются зимой.      – Это ничего, – уверила меня Ингира, и в её голосе звучала уверенность, которая удивила меня. – Мы привыкли жить без особых средств. Зимой мы обычно спим одетые, под двумя-тремя одеялами. Да и едой мои дети не избалованы. Все, что нам нужно, – крыша над головой и огонь в камине в морозные дни. А вещи для детей… Я умею шить. Я сошью для них сама. Ведь в таком большом замке не может не найтись старая ненужная одежда.

Я снова руками развела, на этот раз мысленно, хотя чувствовала, что оптимизм новоприобретенной сестры был одновременно и вдохновляющим, и пугающим. Ну… Хочет жить тут – пусть живет. Я ж не против. Может, теперь-то Астор от меня отстанет со своим возрождением рода. Вон, двое наследников растут.

Подумав об этом, я вспомнила, как считала замок чужим имуществом, а себя лишь гостьей, не решаясь вмешиваться в хозяйственные дела. Не пыталась даже заниматься ревизией того, что имелось в комнатах. Я лишь провела несколько дней в изучении здания – обошла коридоры, убедилась, что в нем есть потайные ходы и тайники, выбрала в разных шкафах одежду получше… И, собственно, на этом все. Как же хозяйничать в том, что принадлежит не тебе?

Теперь ситуация изменилась. Как только я вступила в наследство, я поняла, что моя обязанность заключалась не только в том, чтобы находиться здесь, но и в том, чтобы управлять всем этим. Мысли о ревизии навязчиво закрались в голову. Нужно было осмотреть вещи, доставшиеся мне в наследство: посуду, одежду, а также швейные принадлежности, которые могли пригодиться Ингире.

На следующий день, полные решимости, мы с Ингирой взялись за это дело. По моей просьбе призраки перенесли всю имеющуюся в замке одежду разной степени годности в одну большую бальную залу. Здесь стояли старинные канделябры и высокие зеркала с потемневшими рамами, здесь же разместили несколько мотков ниток, иголки, пяльцы, наперстки и немного фурнитуры. Всё это выглядело как остатки ушедшей эпохи, словно реликвии, которые могли бы рассказать множество историй.

На мой взгляд, вещей оказалось маловато, но в глазах Ингиры загорелись искорки восторга.

– Лида, это настоящее сокровище! – заявила она радостно. – Если перешить вон те старые кофты, которые уже не годятся для носки, то у Дитора с Евой будет одежда на холода.

Я скептически посмотрела на кофты, явно помнившие живым самого Астора. Мне не удалось не заметить, как они были изорванные и потемневшие от времени, с явными следами, непривычными для свежей ткани. Я перевела взгляд на несколько мотков ниток и подумала: «Что там перешивать? И чем? Там только на тряпки бросить эту рухлядь». Я не могла отделаться от чувства, что это больше похоже на кучу ненужного хлама, а не на возможность создать что-то новое.

Но спорить с Ингирой я не стала. Она, похоже, действительно горела желанием заняться этой работой, и, если ей это приносило радость, – на здоровье. Да и мне самой не оставалось другого выбора, так как я и правда не знала, где взять детскую одежду. Пока не удастся найти нужное количество и подходящее качество вещей, придется использовать то, что есть.

Сначала мы принялись разбирать старые пожитки, откладывая хорошие, «носибельные» вещи, даже те, что были нам не по размеру. Пока не ясно, кто еще окажется внезапно в замке. Один из не самых лучших аспектов жизни в этом родовом замке – это непредсказуемость. Мужской одежды оказалось немного: всего пара штанов и столько же кофт. В основном, гардероб заполняли платья и юбки – женская одежда, которая, казалось, ждала, чтобы быть вновь востребованной.