Марк Аврелий и конец античного мира - Страница 9

Гнусные клеветы, оскорбительные насмешки были ответом со стороны язычников. Самая отвратительная клевета заключалась в том, что священникам поклоняются гнусными лобзаниями. Положение кающегося во время исповеди могло послужить поводом к этому подлому слуху. Отвратительные карикатуры ходили по рукам, изображались на стенах. Нелепая сказка, по которой евреи будто бы поклонялись ослу, привела к предположение, что и христиане делают то же. Изображали распятого с ослиной головой, принимавшего поклонение растрепанного мальчугана. Были также изображения человека в длинном плаще, с длинными ушами и раздвоенными копытами, державшего с блаженным видом книгу с эпиграфом: Deus christianorum onokoithe. Еврей-отступник, сделавшийся амфитеатрным служителем, изобразил это в Карфагене, в большой раскрашенной карикатуре, в последних годах II века. Мог относиться к христианским верованиям и таинственный петух, с фаллом вместо клюва.

Склонность проповедников к женщинам и детям служила поводом ко множеству шуток. Сравнительно с черствостью язычества, церковь являлась собранием женоподобных. Общее доброе чувство всех ко всем, поддерживаемое ласковостью обращения при встречах (aspasmos) и экзальтированное мученичеством, создавало атмосферу мягкосердечности, очень привлекательную для кротких душ и опасную для некоторых других. Суетливость некоторых усердствующих вокруг церкви женщин, привычка называть друг друга братьями и сестрами, оказание особого почтения епископу, в силу которого перед ним часто становились на колени, неприятно поражали и вызывали нелепые толкования. Серьезный преподаватель, которого ученики покидали ради женской приманки, проникался глубокой ненавистью и полагал, что принесет пользу государству, стараясь отомстить. Дети, действительно, легко поддавались нежным мистическим речам, доходившим до них под покровом тайны, и часто подвергались за это суровым наказаниям со стороны родителей.

Так гонения достигли степени ожесточения до тех пор небывалой. Перестали отличать факт принадлежности к христианству от преступлений, связанных с именем христианина.

Назвать себя христианином значило подписать признание, последствием которого мог быть смертный приговор. Трепет стал обычным состоянием жизни христиан. Доносы стекались отовсюду, в особенности от рабов, от евреев, от мужей-язычников. Полиция, осведомленная о местах и днях собраний, внезапно врывалась в помещения. Допрос обвиняемых доставлял фанатикам случай блеснуть. Протоколы этих допросов сохранялись верующими, как торжественные свидетельства; их выставляли, читали с жадностью; сделали из них особый род литературы, Появление перед судьею стало озабочивать заранее; к нему готовились с известным кокетством. Чтение этих протоколов, где лучшая роль всегда принадлежала обвиняемому, распаляло воображение, вызывало подражателей, внушало ненависть к гражданскому обществу и к порядку вещей, при котором возможно было подобное обращение с лучшими. Ужасные казни римского права применялись во всей их суровости. В качестве низшего (humilior) и даже бесчестного (infame), христианин наказывался крестом, отдачей на растерзание зверям, огнем, прутьями. Смерть иногда заменяли работою в рудниках и ссылкою в Сардинию. Жестокое смягчение участи! В применении пыток судьи проявляли совершенный произвол и иногда настоящую извращенность мысли.

Прискорбнейшее зрелище! И всего мучительнее оно для истинного друга философии. Но что же тут делать? Нельзя быть одним и в то же время другим, противоположным. Марк Аврелий был римлянин. Преследуя христиан, он поступал как римлянин. Спустя шестьдесят лет, другой император, столь же добрый сердцем, но менее просвещенный умом, нежели Марк Аврелий, Александр Север, выполнит, без всякого уважения к римским началам, программу истинного либерализма: он даст полную свободу совести и отменит все законы, ограничивающие свободу союзов. Мы одобряем его вполне. Но Александр Север сделал это потому, что он был сириец, чуждый традиций империализма. В своей попытке он, впрочем, испытал полную неудачу. Все бывшие после него, славнейшие восстановители римского дела возвратятся к началам, установленным и осуществлявшимся Траяном, Антонином, Марком Аврелием. Совершенное спокойствие совести этих великих людей не должно поэтому нас удивлять; очевидно, что Марк, в особенности, в полной чистоте сердца, посвятил в Капитолии храм своей любимой богине - Доброте.

Глава 5. Возрастающее величие римской церкви - Псевдо-Климентины

Рим с каждым днем становился все более и более столицей христианства и заменял Иерусалим в качестве религиозного центра человечества, - civitas sacro-sancta. Этот необыкновенный город достиг высшей точки своего величия; ничто не позволяло предвидеть событий, которые в III веке должны были привести к его упадку и сделать его лишь столицею Запада. Греческий язык там был в употреблении едва ли не более чем латинский, и ничто не позволяло предугадывать великий восточный раскол. Церковь пользовалась исключительно греческим языком; литургия, проповедь, пропаганда совершались по-гречески.

Аникита руководил церковью полновластно. К нему обращались со всех концов христианского миpa. Признавалось бесспорным, что римская церковь была основана Петром; верили, что этот апостол передал своей церкви первенство, которым наделил его Иисус; прилагали к этой церкви внушительный слова, которыми, по преданию, Иисус даровал Кифе владение краеугольного камня в воздвигаемом по его мысли здании. С беспримерным мастерством и ловкостью римской церкви удалось остаться в тоже время церковью Павла. Примирение Петра и Павла, вот верх искусства, который положил основание церковному главенству Рима в будущем. Новая мистическая двойственность заменила двойственность Ромула и Рема. Мы уже видели, что вопрос о пасхе, распри гностицизма, спор Юстина с Тацианом получили разрешение в Риме. Все пререкания, которыми предстоит терзать христианскую совесть, пойдут тем же путем; до Константина, диссиденты будут искать в римской церкви посредничества. если уж не разрешения споров. Знаменитое ученые считают, долгом дополнять свое образование посещением этой церкви, за которою, со времени исчезновения первой иеpycaлимской церкви все, признают преимущество старейшества.

В числе азиатцев. посетивших Рим при Аниките, должно пометить крещеного еврея по имени Иосиф или Гегезиппа, родом, без сомнения из Палестины. Он получил тщательное раввинистское образование, знал еврейский и сирийский язык и обладал большими сведениями в написанных преданиях евреев. Но в критике он был слаб. Как большинство обращенных евреев он пользовался еврейским евангелием. Его рвение к чистоте веры побудило его к дальним путешествиям и к деятельности как бы апостольской. Он странствовал от одной церкви к другой, совещался с епископами, знакомясь с их вероучением и преемственностью пастырей, связывавших их с апостолами. Догматическое согласие, найденное им в среде епископов, глубоко его порадовало. Все эти маленькие церкви, расположенные по берегам восточной части Средиземного моря, развивались в совершенном согласии. В особенности в Коринфе Гегезипп был чрезвычайно утешен своими беседами с епископом Примом и прихожанами, которых он нашел проникнутыми духом самого чистого правоверия. Оттуда он направился морем в Рим, вступил в сношения с Аникитой и тщательно отметил, в каком состоянии содержалось предание. При Аниките был диаконом Элевтер, который позднее в свою очередь стал епископом Римским. Гегезипп хотя жидовствующий и даже евионит, полюбил эти Павловы церкви, и с его стороны это тем более похвально, что его тонкий ум был склонен везде усматривать ереси. "В каждом ряде епископов, - говорить он, по всем городам, все совершается так, как предписано Законом, пророками и Господом". Он поселился в Риме как Юстин и прожил там более двадцати лет, весьма уважаемый всеми, несмотря на то, что его восточное христианство и странность его ума должны были удивлять. Среди быстрых превращений церкви, он производил, подобно Папию, впечатление "человка былых времен", как бы пережитка дней апостольских.