Марионетка для вампира (СИ) - Страница 3

— Рис и гречка!

Как же я могла забыть о звуковом наполнителе крыльев!

Она собрала все в чемодан и прикрыв крышкой вновь пропустила через сканер. Чисто. Мышь поехала на ленте в гордом одиночестве.

— Ручная работа? — поинтересовалась девушка в форме, переложив нетопыря обратно на стол.

Я не без гордости кивнула.

— Надо будет вскрыть крыло.

— Что?!

Инспекторша повторила приказ.

— Это театральная кукла. Это частный заказ…

Я продолжала и продолжала список.

— Девушка, вы всех задерживаете. Нужна кукла, вскрывайте. Не нужна, выбрасывайте.

Я продолжила свой список уже на повышенных тонах. Но в этот раз инспекторша ответила довольно спокойно и тихо:

— Пусть тогда он приезжает сам за своей собственностью.

В моих дрожащих руках оказались ножницы, и вскоре на ладонь просыпались крупы. Я сунула их инспекторов под нос и услышала короткое:

— Вы свободны.

Я зажала зубами надорванное крыло, закинула за плечи рюкзак и подхватила под мышку раскрытый чемодан. Куклы ничего не весили, но твердый каркас причинял мне боль. Свои шмотки я просто пинала перед собой. И ни одна скотина не предложила мне помощь. Кукол бы я никому доверила, но шмотки — огромное спасибо! Только почему, когда мне плохо — всем плевать. Я точно прозрачная. Незаметная, видимо, даже под микроскопом.

Те же самые равнодушные ко мне люди проектировали аэропорт "Пулково" — ни одного кресла у стоек регистрации. Доперев свою драгоценность до ближайшей стены, я уселась на чемодан и принялась бережно обматывать раскрывшийся полиэтилен вокруг марионетки-вампира. На лице у него была маска из толстого поролона. Я подняла ее и чуть не расцеловала целое лицо куклы. Мне помешала летучая мышь, которую я, как собачка, продолжала держать во рту.

Я сунула руку под кофту и отколола от майки булавку, которую с детства с подачи бабушки носила от сглаза. Увы, от козлов она не оберегала. Я аккуратно подвернула распоротый край крыла и захватила с двух концов булавкой. Возможно, на внутреннем досмотре у меня снова попросят сухой кашки, потому я уложила мышь раненым крылом кверху.

Куклы более-менее целы, я более-менее психически здорова, хотя подмышками уже влажно даже с перспирантом. Можно пройти на регистрацию и через паспортный контроль. Пусть это будет моей платой за беспроблемный перелет. И действительно, проблемы начались только после получения багажа в чешском аэропорту. Я не могла узнать Яна. Либо он слился с толпой встречающих, либо его портрет стерся из моей памяти, хотя я натренировала ее рисованием почти до фотографической.

Или пан Кржижановский просто-напросто забыл меня встретить. Сердце екнуло. У меня никаких документов о работе. Только резервация гостиницы, адрес которой прислал мне Ян. Это в тьмутаракани, но можно, наверное, взять такси… За свой счет. Вся эта поездка за мой счет — билет, гостиница… И курсы по вождению. Я оформила международные права, как потребовал Ян — так, на всякий случай. Типа, жить будем в дыре. Но я сто лет не водила! И еще в снегу, мама не горюй!

Сердце продолжало бешено колотиться. А что если это кидалово? Ну не могло мне так повезти с работой ни с того, ни с сего. Со мной безотказно срабатывает лишь один закон — закон подлости! Но нет… Как так? А куклы…

Когда мы расставались с Яном после бокала грузинского вина, я знала о нем лишь то, что он мечтает открыть интерактивный музей-театр. В конце сентября, когда я уже на стенку лезла из-за отсутствия заказов и неплатежей этого Козла, я получила через свою группу ВК сообщение от Яна: не могу ли я выполнить его заказ? Конечно, я могла! Я несказанно обрадовалась, что через три месяца он все еще помнил про меня и даже забыла о предоплате. А потом, когда получила от него посылочку с гипсовой маской, по которой мне следовало делать голову вампира, говорить о деньгах посчитала глупым. Человек убрал целый этап в моей работе. Я приступила сразу к папье-маше. Ян явно не развлекается, он строит новый бизнес. Хотя и немного странным образом. 

Я три дня ходила вокруг маски, пока не поняла, что меня в ней так раздражает. В куклах, особенно сказочной тематики, черты лица надо вылепливать немного гротескно. Тут же передо мной оживало лицо мертвого человека. Никаких сомнений — Ян прислал мне посмертную маску. Что ж… Мурашки по коже, но желание заказчика — закон.

Потом была переписка — какого цвета глаза, волосы, костюм… Под моими руками оживал мертвый. Его руки я лепила особенно кропотливо. Они должны были по натурализму соответствовать лицу. В перерывах я шила летучую мышь. Для головы обошлась без гипсового слепка, лепила бумагу прямо на глиняную модель, и получилось великолепно. Я давно не чувствовала такого эмоционального подъема во время работы, и по завершению продолжала порхать, не почувствовав даже на секунду привычного опустошения. Возможно, так получилось, потому что окончание работы над марионеткой совпало с предложением о работе.

Я повесила куклу на крючки и, сделав несколько снимков, отослала их Яну с вопросом, на какой адрес и какой почтой выслать вампира? И дописала, что лучше передать посылку с человеком. Ответ пришел тут же — этим человеком будешь ты, нам как раз не хватает в команду такого мастера. И ни слова про деньги. Я тоже ничего не спросила. Дура!

— Верочка, я дико извиняюсь!

Я обернулась, и мой рюкзак толкнул Яна в грудь. Вид у него действительно был диким. Куртка расстегнута, рубашка под ним мокрая, волосы всклокочены…

— У меня был деловой звонок. Я потерялся со временем.

— Ничего страшного, — переняла я эстафету по-русски.

Может, Ян забыл, что я говорю немного по-чешски или чешский стал у меня настолько ужасным, что терпел он его исключительно в первый день знакомства, который планировался стать и последним. Переписка велась только по-английски, что я списала на стандартизацию общения — возможно, у них подобралась интернациональная команда, и письма, сугубо деловые, являлись достоянием общественности.

Даже сейчас, с моими двумя чемоданчиками в руках, взъерошенный пан Кржижановский продолжал держать нейтралитет, что очень бы не понравилось моей Ленке, а меня более чем устраивало. Я хочу укрепиться на работе до того, как заведу какие-либо личные отношения в команде, если вообще заведу, чтобы быть уверенной, что взяли меня за профессиональные, а не сугубо личные качества. Да и Ян, пусть и выглядел достаточно по-европейски, не рождал во мне никаких чувств, будучи слишком уж своим. Я даже радовалась, что между нами чемодан, и потому не надо думать, брать или не брать его под руку. Надеюсь, в команде достаточно женщин, чтобы найти сокружницу для кофе, избежав косых взглядов.

Мы дошли до черной Шкоды, и, пока Ян укладывал чемоданы в багажник, я поспешила сесть вперед и пристегнуться без провоцирования его на проявление галантности. В салоне было достаточно тепло. Повернувшись назад, чтобы бросить шапку с шарфом, которые нацепила еще в самолете, чтобы не потерять в суматохе, я увидела термос и бумажный пакет из кондитерской.

— Я купил шоколадный круассан, боясь не угадать твои вкусы, — улыбнулся Ян, который в этот самый момент занял место водителя. — Дорога дальняя, и я не хотел бы, чтобы ты останавливалась где-то…

Он вдруг замолчал и опустил глаза к рулю. Я тоже смотрела на вцепившиеся в руль пальцы, ожидая разъяснений к фразе, которую он не договорил.

— Верочка, я должен был тебя предупредить…

Началось. Он снова замолчал. Тишина заполнилась застучавшим в ушах сердцем.

— В общем, — он ударил по рулю раскрытой ладонью. — Ты едешь в отель одна. У меня срочные дела в Польше. Через час мы расстанемся. Там дорога простая. Адрес вбит в навигатор. Ты не заблудишься, а в отеле тебя будет ждать Ондржей. Он у нас директор проекта. Он введет тебя в курс дела. Мне очень жаль.

Пальцы, отбивавшие каждый слог, замерли, и я подняла глаза к бледному лицу Яна. Чего ему жаль? Ничего страшного, кроме того, что он посылает меня одну по обледенелой трассе, я не услышала.