Марафон длиной в неделю - Страница 15

Полковник поставил перед розыскниками конкретные задачи.

Бобренок догадывался, что заподозренный им на базаре чернявый офицер не имеет никакого отношения к вражеской агентуре. И все же спросил о нем.

— Все в порядке, — успокоил его полковник. — Старший лейтенант Удальцов — его личность мы установили сразу, — интендант запасного полка.

Весь день они прятались на опушке леса невдалеке от Квасова. Набрели на густые заросли шиповника, куда сам черт побоялся бы сунуть нос, вытоптали место и отлежались после страшной ночи. Мучили жажда и голод, особенно жажда. Юрко уже собрался пойти поискать какой-нибудь лесной ручеек, но Муха не разрешил.

— Сиди здесь! — приказал и в подтверждение своих слов дотронулся до шмайсера. — Видишь, лес редкий... Жить надоело?!

С сотником нельзя было не согласиться, но солнце поднималось все выше, жара становилась нестерпимой, и Юрко ради кружки холодной воды готов был рискнуть жизнью.

— Терпи, — твердил сотник. — Думаешь, мне легче? И учти, до сих пор были цветочки.

Наконец солнце село за лесом, и стало немного легче. Юрко облизывал сухим языком спекшиеся губы, но сейчас хоть не припекало сверху и вечерний ветерок нес прохладу.

Они прошли через огороды, прямо по полегшей ботве картофеля, и уперлись в огороженный тыном двор. На дворе никого не было, слева стоял сарай, а между ним и домом виднелся колодец.

Юрко, не обращая внимания на предостерегающий знак Мухи и свирепый лай пса, рванулся к колодцу — на нем увидел ведро с водой, — окунув лицо, пил и пил, отрывался и снова глотал жадно, ощущая, как охлаждается его нутро, но не мог утолить жажду. Совсем забыл о сотнике, тот бесцеремонно оттолкнул Юрка от ведра и тоже напился.

Муха, мягко ступая, подошел к дому. Дверь была заперта, сотник заглянул в освещенное окно, но ничего не увидел за сдвинутыми занавесками и перешел к другому. В небольшую щель между занавесками заметил какое-то движение. Трудно было разобрать, кто это, мужчина или женщина, но какая-то тень метнулась между лампой и окном, и сотник постучал в стекло осторожно, коротко, прислушался и снова постучал.

В доме засуетились, внезапно погас свет, и Муха скорее почувствовал, чем увидел, что кто-то разглядывает его в щель. Наконец занавески немного раздвинулись, и мужской голос спросил:

— Кто там?

— Здесь живет Петр Семенюк?

— Да.

— Прошу открыть.

— Кто вы?

— От Сороки.

Занавески сдвинулись, и через несколько секунд щелкнула щеколда на дверях. Во двор выкатился приземистый мужчина с большим животом. Внимательно посмотрел на гостей с автоматами и, не говоря ни слова, впустил в дом.

В комнате снова засветилась керосиновая лампа. Пахло свежеиспеченным хлебом, и от этого запаха у Юрка закружилась голова, почувствовал такой приступ голода, что даже остановился в дверях, и сотник вынужден был подтолкнуть его.

Хозяин вошел последним, но, обойдя гостей, встал так, чтобы разглядеть пришельцев.

— Что же велел передать мне Сорока?

— «Сегодня в лесу жарко», — не колеблясь выложил Муха.

— «Слава богу, погода, кажется, установилась», — засуетившись, ответил Семенюк. — Мы ждали вас еще вчера, располагайтесь, панове... Но разве вас только двое?

— Да, только двое. — Сотник положил шмайсер в углу на скамью, и Юрко пристроил свой рядом. — Окружили нас на хуторе... Может, слыхали, хутор Раковый? Окружили энкавэдэшники и положили всех, только нам с Гимназистом удалось прорваться.

Сотник опустился на тяжелый дубовый стул возле покрытого цветастой скатертью стола.

— Устали мы, — произнес сухо, — и голодные. Целый день ничего не ели.

— Еще бы, — засуетился хозяин, — конечно, устали и голодные. Сейчас все будет, сейчас вас накормим. — Он заглянул в соседнюю комнату и сказал нежно, почти заискивающе: — Тут, Зина, к нам дорогие гости, так ты уж...

Зину, пожалуй, не нужно было звать, появилась сразу, и не в простой домашней одежде, а в шелковом платье с платком на плечах — была она лет на пятнадцать моложе своего растолстевшего мужа, черная и стройная.

Сотник блеснул на нее глазами. Видно, это понравилось хозяйке, потому что она поправила платок и проскользнула на кухню, оглянувшись в дверях.

— Иди сюда, Петрик, — не произнесла, а пропела оттуда, и Петрик, выпятив живот, послушно последовал за ней.

Юрко сел на клеенчатый диван, свободно протянув ноги. Домашний уют и вкусные запахи из кухни как-то сразу успокоили его, будто не было ночного боя, а потом дневного ада в зарослях шиповника. А хозяйка, сбросив платок и надев фартук, обычный домашний и не очень чистый, который почему-то тоже шел ей, уже принесла и поставила на стол блюдо с хлебом и бутылку самогона, следом за ней мельник тащил сало, свежие огурцы и помидоры. Между помидорами белели очищенные сочные луковицы. Юрко решительно пересел с клеенчатого дивана на плетеный стул и захрустел луковицей — не мог ждать, пока нарежут сало. Но сотник оказался более стойким: налил всем в рюмки, поставленные Семенюком, обождал, пока Зина принесет из кухни тарелки с холодцом и колбасой, и только тогда, произнеся короткое «Будем», опорожнил рюмку и со смаком закусил помидором.

Когда они утолили первый голод, Семенюк снова наполнил рюмки. Юрко отодвинул свою, мельник удивленно блеснул глазами, но настаивать не стал и наконец начал разговор:

— Я уже говорил, что мы ждали вас вчера, вернее, люди, которых забросили оттуда, им не терпится.

Сотник недовольно отодвинул рюмку, покосившись на хозяйку, и заметил:

— Это дело, извините, деликатное и...

— Бросьте, — оборвал его Семенюк, — перед Зиной незачем таиться. Зина в курсе всех наших дел, через нее будете поддерживать связь со мной.

— Ну если так... — Лицо Мухи расплылось в улыбке, снова взял рюмку и выпил одним махом. — Мы внимательно слушаем уважаемого пана.

— Я и говорю, двух человек забросили к нам, точнее, трех, но один повредил ногу и отсиживается где-то или, быть может, взяли его... Ну, остались двое с рацией, они ждут вас, у них какое-то задание. Мне не говорят какое, — добавил немного обиженно, — но это, в конце концов, их дело, и я считаю, чем меньше мы знаем, тем лучше.

— Где они?

— В схроне.

— Да, я слыхал о схроне в Квасовском лесу, — подтвердил Муха. — Там может разместиться целый взвод.

— Сейчас в схроне совсем безопасно, — радостно сказал Семенюк. — Продукты, консервы и мука есть, кроме того, подбросили им свежинки, то, что смогли, конечно... Извините, живем мы с Зиной бедновато...

— Видно... — с иронией окинул взглядом комнату и стол сотник. — Не прибедняйтесь, пан Петро, особенно передо мной.

— Зачем мне прибедняться? Деньги дали, я и купил...

— Деньги и у нас найдутся.

Хозяин сразу оживился и подмигнул жене.

— Завтра я отведу вас в схрон, — пообещал Семенюк, — а сегодня отдыхайте.

— Нет, — возразил Муха, — наотдыхались, весь день вылеживались, пойдем сейчас.

— Сейчас? — искренне удивился Семенюк. — Но ведь до схрона не меньше десяти верст. И все лесом!

— Должен найти дорогу с завязанными глазами, — заметил Муха. — А нам здесь рассиживаться некогда. Весь завтрашний день в Квасове...

— У меня, прошу панства, тайник под сараем, там тепло и спокойно: скорее все село сгорит, чем вас там накроют.

Но Муха стоял на своем:

— Пойдем сегодня, не можете вы, пусть хозяйка проведет.

— Ну и упрямец вы, друг сотник. Пусть будет по-вашему. — Мельник встал на удивление легко и предложил: — Пошли, панове, а то дорога наша не такая уж близкая.

Ночь выдалась светлая и звездная, но луна еще не взошла над лесом, и они воспользовались этим, чтобы миновать огороды и скошенные луга. Пряно пахло какими-то цветами. Юрко жадно вдыхал этот запах, на сердце было тревожно, как бывает всегда, когда не знаешь, что с тобой будет через час или два.

Где-то в середине ночи Семенюк, подойдя к небольшой поляне, дал знак остановиться.