Маньяк по субботам - Страница 6

Герман остановил шедшую за ним Ирину Харитонову, взял ее под руку. — Ты знаешь владелицу питомника персидских кошек Анну Толстую?

Ирина вопросительно подняла голову:

— Анну многие знают, известная особа, мы встречались на выставках. Ее персидские кошки отменны.

— Конечно, Анна Толстая к нашему клубу никакого отношения не имеет. Но о ней идут разговоры, разные сплетни, ее жизнь кажется многим заманчивой… Вот я и подумал…

— И что же? — сказал Грай. — Это может насести нас на след?

— Я пришел к выводу, что теперь мы, наверное, сами сможем разобраться в этом деле. До свидания! Спасибо вам за то, что терпеливо нас выслушали.

Герман отпустил руку Ирины, лицо его стало хмурым, замкнутым. Не произнеся больше ни слова, сн торопливо оделся и ушел.

Посетители разошлись. Я закрыл за ними дверь. У нас появился клиент, и сразу время таинственным образом спрессовалось, стало давить на меня. Следовало срочно что-то предпринять, с чего-то начать. Но с чего? Я вошел в кабинет и ожидающе посмотрел на Грая.

— Как вы думаете, Герман Еремин действительно о чем-то догадывается?

— Может быть, он знает что-то. Им мы займемся в первую очередь…

Оказалось — Грай может рисовать левой рукой. На большом листе ватмана в центре он поместил графа Шувалова, очень похоже изобразил, с Елисеем на плече. От центра во все стороны шли стрелки. На конце первой висели шуба и шапка из шкурок котов.

— Эту идею разрабатываешь ты, — сказал Грай.

— Как?

— Думай. Сам думай, Виктор.

— Сейчас прикину… Вот справочник по городу, открываю страницу… Ищу скорняжные мастерские.

— Начни с Невского проспекта. Но не исключено, что нужная нам мастерская находится на окраине города и придется обойти все. Может быть, шапки из кошки шьет мастер-надомник, но эту версию пока отложим. Сейчас пообедаем, отправляйся. Хоть сегодня суббота, многие мастерские из-за финансовых трудностей открыты, работают.

На двух других с грелках он нарисовал важного Копейкина и застенчивую Надежду Молчанову с толстой косой до пояса. У них жили кошки, которых следовало охранять.

Грай взглянул на часы.

— Поспешим! Бондарь строгий капитан, не терпит, когда опаздывают на обед. У него морской распорядок: после обеда — адмиральский час.

Я не знал, что такое адмиральский час.

На обед был густой красный борщ, крепко наперченный, макароны по-флотски и компот.

— Живем, как на борту траулера, — улыбнулся я. Капитан хитро глянул на меия.

— Станешь критиковать камбуз — добавки не получишь.

— Разве это критика? Смотрите, ложка в борще стоит — высший балл!

Капитан заулыбался.

— То-то же, подставляй тарелку.

Я люблю все узнавать из первоисточника.

— Мне стало известно, капитан, что у вас после обеда адмиральский час. Если не секрет, это что такое?

Бондарь окинул меня критическим взглядом.

— Вымахал с каланчу, а еще салага. Живешь в морском городе и не знаешь, что такое адмиральский час. Вот нарочно не скажу, так и живи в неведении. Жаль, что ты ни разу в море не сходил.

— Зачем это мне?

— Вот подожди, наведаюсь в порт, договорюсь и отправлю тебя в Атлантику. Сходишь рейс-другой, и мы с тобой поговорим. Описать это словами невозможно. Человек возвращается оттуда иным. Сам поймешь, как море людей проверяет.

Грай ел крепко задумавшись, не замечая, что жует, и не видя нас. Капитан подмигнул мне, налил вторую тарелку борща и, ни слова не говоря, заменил пустую у Грая. Так же размеренно двигая ложкой, Грай начал уничтожать вторую порцию. Я затих — что будет?

Грай доел борщ и, не выходя из задумчивости, заметил:

— Хороший перец. Съел бы еще, да уж больно горит внутри.

— Пожар в желудке лучше всего залить компотом, — смутился капитан и поставил перед Граем кастрюлю.

— Зот что, Виктор, — вышел из задумчивости Грай. — Шуба из кошек подождет. Возьми машину, поезжай сейчас и понаблюдай за Германом Ереминым — куда он поедет, с кем станет говорить, кто к нему придет… А вечером, часов в девять, зайди и, если получится, сам с ним поговори. Если он не пойдет на контакт — убеди явиться сюда для конфиденциального разговора. Попробуем выяснить, какие соображения пришли ему в голову.

Я быстро собрался и поехал на нашей «Ниве» по проспекту Ветеранов. Ехать пришлось далековато — за лесной массив, над которым взлетают и садятся на Пулковский аэродром самолеты.

Герман с самого начала был мне подозрителен — я не доверяю мрачным людям с прижатыми ушами. Может, он тот человек, которого мы ищем?

Вот нужный дом, точечный, кирпичный.

Я поставил машину у соседнего дома с надписью по фасаду: «Междугородный телефон», и всмотрелся в окна на восьмом этаже. В декабре темнеет рано, сумерки начали опускаться на город. Некоторые окна уже осветились. Которые из них Германа? Я не знал, как расположена его квартира, и решил подняться, посмотреть.

Но прежде следует выяснить, дома ли он? Зашел на телефонную станцию и позвонил по автомату. Длинные гудки пояснили мне, что либо его нет дома, либо он не хочет ни с кем разговаривать.

У наружной двери дома сложная система вызовов: надо нажать две кнопки, вам ответит хозяин, вы объясните, кто пришел, и если он узнает вас по голосу и у себя дома нажмет нужную кнопку, то раздастся щелчок, дверь откроется. Прекрасная охранная система. Но… работает год-два и приходит в негодность. Я дернул ручку посильнее, открыл дьепь, поднялся на восьмой этаж.

Зайти в чужой дом еще не преступление. Я отыскал нужную кваргиру: оказывается, смотрел на дом с другой стороны. У себя ли Герман? Я прижал ухо к двери, но ничего не услышал. А если его нет дома, что же я, так и буду здесь торчать?

Решил действовать наудачу, меня словно кто-то подталкивал под руку. Не снимая перчаток, я нажал кнопку звонка. Внутри раздался переливчатый звон, но никто не отзывался. Подождал немного и на всякий случай решил подергать ручку двери. К немалому удивлению, дверь оказалась незапертой, подалась. Я прислушался — что там, в квартире, и осторожно вошел.

Мимоходом заметил — на вешалке шуба Германа и шапка, значит, он дома, но где же? Из передней прошел в комнату. За дверью, на полу, свалившись со стула, лежало тело хозяина квартиры. Из груди у него торчала рукоятка большого хлебного ножа. Вид трупа меня почему-то не шокировал, видно, я начинал привыкать к новой работе. Потрогал тело косточками пальцев — оно уже остыло и начинало коченеть.

Сколько было людей в доме? На столе чайник, печенье и две чашки. Значит, один гость, кто-то из своих. Как долго они сидели? Косточкой пальца потрогал чайник — уже остыл. Печенья съедено немного — всего четыре штучки. На краю гостевой чашки помады нет. Принюхался к чашке Германа — никаких посторонних запахов. Но, может, все уже выветрилось? Я стал размышлять. Наверное, ему подсыпали клофелин — от него человек быстро засыпает. Герман мужчина рослый, крепкий, с ним непросто сладить, и наверное, когда он начал отключаться или уже отключился, гость сходил на кухню за ножом и ударил хозяина в грудь. От удара Герман почти очнулся, попытался встать, но тут сердце остановилось и он упал.

На письменном столе у Германа телефон с электронной памятью АОН, сейчас узнаю, кто сегодня звонил, во сколько, откуда?.. Нет ничего, все стерто. Предусмотрительный убийца.

Я заторопился. Уже не хотелось заниматься детальным осмотром квартиры. Достаточно того, что следов борьбы не было и обыск не проводился. Попасться в чужой квартире — не шутка. Если меня обнаружат вместе с мертвым хозяином — уголовный розыск сразу захочет задать множество вопросов. Обдумывать ответы на них придется за тюремной решеткой неопределенно долгое время.

А ведь Грай наверняка рассчитывает на мою помощь, ему сложно вести оперативную работу с одной рукой.

Вышел из квартиры, в лифте содрал перчатки. Ну и дела с этими котами! Круто начинается! Но я был рад, что остался незамечен. Жив, могу свободно передвигаться, предпринимать действия, какие сочту нужными. В общем, понял, что повезло. Снова был бодр, готов к действию.