Маньяк по субботам - Страница 114

— Сады — это те же джунгли, — почти пела Зоя. — Прежде, чем закроются твои глаза, я окажу тебе одну милость, смотри, ты видишь меня последний раз в жизни…

Сначала я решил, что они со Стивом шизанулись на джунглях. Но тогда меня дошло — они видят и воспринимают мир не так, как я. Они в нашем мире охотники, безжалостные стрелки, не признают никаких законов, и каждый за себя.

— Почему в последний раз? — прохрипел Стив. — Разве ты не поможешь, не спасешь меня?

— Скажу тебе правду, муж мой, но боюсь, ты не поймешь. Потому что бедной быть стыдно.

— Кобра, ядовитая змея… — забился Стив, вновь пытаясь вырваться. — Миллиард мой, мой, тридцать семь чертей и чужая собака!

Зоя расхохоталась:

— Я щедрая — все, что ты видишь, дарю тебе до тех пор, пока ты не уйдешь.

— Здесь темно и холодно, — застонал Стив. — Выгляни на дорогу — эти люди пришли, чтобы помешать мне встретиться с тобой… Кто просил меня достать эти деньги?

— Я просила, милый, давно хотела стать богатой.

— О том, чтобы мне умереть, не было разговора.

— Я и не убью тебя, раньше времени…

— Мне не подняться, руками не шевельнуть, менты эти, собака и проклятая старуха, все на меня…

— В джунглях так бывает — охотник сам становится добычей. А Сады — это те же джунгли, ты вышел на охоту и стал добычей.

— Не убивай меня, — заплакал Стив.

— Я не сделаю тебе больно, не заставлю мучиться, ты уснешь тихо, и сам не заметишь, как.

— Наклонись ко мне, я укушу тебя, ведьма!

— Твои ядовитые зубы почернели и выкрошились, ты пережил свой яд, свою злость. Ты больше никому не нужен на этом свете. С чьего позволения ты пришел сюда? Зачем?

— Я пришел повидать тебя, ты — моя жена.

— Ты не должен был приходить сюда. Ты оплошал.

— Не убивай меня.

— Слишком много было разговоров про убийства, я привыкла к ним. Теперь последняя смерть, и я уйду. А деньги уж стали моими.

— Я дрался за них. И банк, и миллиард — мои.

— Это я победила, а ты лежишь на дороге в луже крови.

— Миллиард убьет и тебя, он сам — смерть!

— Если ты лежишь без сил, я не виновата. Дожидайся здесь своих могильщиков, радуйся, что уйдешь тихо, легко… А я поведу врагов по новому следу. Еще заставлю их, нищих, наесться грязи и дерьма.

— Но они убьют и тебя.

— Когда придет мой час, тогда и настанет пора петь песню смерти. Мягкого тебе лежания, мой первый муж. Еще раз прости меня, но так стыдно быть бедной.

Зоя ласково дотронулась до головы Стива. Он вздрогнул, дернулся два раза и затих. Молодая вдова резко подняла голову и оглянулась. Я быстро закрыл глаза и притворился мертвым. Не знаю, что было у нее в руке, но ее ласковое прикосновение приносило мгновенную смерть.

Зоя успела поймать мой взгляд и бесшумно спустилась ко мне в канаву.

— Ты все видел, Виктор?.. Теперь ты один знаешь, какая я сильная. Открой глаза, я хочу видеть твою душу.

Я знал, что такие люди свидетелей не оставляют, просить их бесполезно, слезы на них не действуют. Не хотелось умирать трусом, собрал все силы, какие во мне остались, и смело, твердым взглядом посмотрел на нее.

Зоя усмехнулась одними губами, зеленые глаза остались холодными и твердыми, как камни.

— Я не ошиблась в тебе, Виктор, на твоей силе можно поставить крепость.

«Ну, что же ты тянешь, ведьма?! — мысленно я молил и ругал Зою. — Решила убивать, так действуй, из меня душа уходит, сейчас я плакать начну!»

Взглядом Зоя прицеливалась к моей переносице. Если ударить резко и сильно чуть повыше, то можно отшибить человеку память на время, он не сможет вспомнить, что было перед этим. Видно, я зачем-то еще был нужен Зое — резким ударом в основание лба она отправила меня в небытие…

Когда я начал приходить в себя, но еще не мог шевельнуть рукой и открыть глаза, то потянул носом, хотел узнать, засыпан ли я прямо в канаве землей, как собака, а может, лежу в сосновом гробу, как приличный человек? В таком случае требовалось уточнить, крепко ли прибита крышка или можно вырвать гвозди и, пока есть чем дышать, постараться провести самоспасательные работы.

С третьего раза я понял, что мое тело не брошено, как бесхозное. Рачительный капитан Бондарь подобрал меня, привез к себе на участок и закопал под грядкой с клубникой. Теперь мое большое тело станет хорошим удобрением, и клубника на грядке вырастет невиданной величины. Почему я так решил? Только на самой грядке может так изумительно пахнуть спелая клубника.

— Пришел в себя! — раздался надо мной радостный голос Ярослава Грая — Смотрите, капитан, закрытый глаз задергался! Слава Богу, он жив и пришел в себя.

— Виктор! — услышал я сладкий, как сироп, голос Бондаря. — Не томи, если пришел в себя, открой глаза… Клубничное варенье удалось на славу. Я угощу тебя чаем с вареньем, ешь сколько душа попросит…

Не открывая глаз, я протянул к нему руку, мол давай, угощай. Ом тут же вложил в мс-ю руку тарелку и большую ложку.

— Что это, капитан? — с удивлением открыл я глаза.

— Каша из ржи, пшеницы, овса и ячменя. Варенье еще варится и будет к обед}.

Целые сутки провел я в кровати, как настоящий инвалид. Я вполне мог стать на ноги, но не хотел. Заботливый Бондарь поил меня чаем с мятой, кормил ароматным клубничным вареньем и удивлялся, какой у меня хороший аппетит. Варенье несколько мирило меня с окружающей действительностью. Этих суток мне вполне хватило, чтобы убедиться во мнении — мир настолько грязен и грешен, что жить в нем нормальному деревенскому’ парню противно и совершенно невозможно. Следует немедленно подать в отставку и податься на остров Залаам, где сейчас восстанавливается мужской монастырь. Там я поселюсь в какой-нибудь келье, и после утренней молитвы мне не придется чистить и смазывать пистолет, я стану заниматься мирным трудом — восстанавливать систему самотечных каналов, изрядно поврежденную туристами, которые долгие годы шмыгали там на лодках, веслами выворачивая камни из облицовки берегов. Или начну выращивать дыни. Ведь монахи умели выращивать великолепные дыни, возили их в Париж, на всемирные сельскохозяйственные выставки, и эти дыни получали золотые медали, занимали первые места! Все, решено, это дело как раз по мне.

Через день утром приехал инспектор Шестиглазов. Ему Граю я рассказал, что произошло на дороге ночью. И спросил, где Зоя?

Инспектор заскрипел зубами:

— То, что ты рассказал — слова. Твои слова против ее слов. Она утверждает, что была дома. Ее, стерву, арестовали утром, как соучастницу убийств Стива Исаева. Если она что-то и сделала со своим мужем — это недоказуемо. Эксперты в затруднении, говорят, Стив умер от ударов, нанесенных Ниной Федоровной, мол, сердце не выдержало, остановилось.

— Где сейчас Зоя? — повторил я вопрос.

Блокнота под рукой не оказалось, и Шестиглазов почесал кончик носа пальцем:

— Мой тебе совет — держись от этой красотки подальше. Она способна прихлопнуть тебя, как муху. Под стражей она пробыла недолго. Мать Геннадия при смерти. Из банка приехал адвокат, привез огромную сумму, й Зою, как наследницу, пришлось отпустить под залог. Семь чертей… Тьфу, привязалось!

Грай ласково похлопал инспектора по плечу:

— Берегите нервы… Золото, считал Шекспир, худший из ядов для человеческой души… А вас, я слышал, посылают на стажировку в Америку в награду за успешное раскрытие этого дела? Газеты превозносят вас, называют выдающимся детективом!

Шестиглазов несколько смутился:

— Если бы не вы, я бы никогда…

— Бросьте, инспектор, мы же с вами договаривались — мне скромный гонорар, вам все остальное… Так для чего вас посылают в Америку?

— Хотят узнать, как в Штатах люди делят между собой доллары.

Грай оживился:

— В прошлом американцы часто утверждали, что если все деньги разделить поровну между всеми людьми, то менее, чем на протяжении жизни одного поколения, они вновь окажутся в руках их прежних владельцев. Думаю, это утверждение могло быть верным для того времени, когда живы были первые создатели крупных состояний. Оно вряд ли справедливо сейчас, теперь холеным наследникам пришлось бы состязаться с такими представителями уголовного мира, как Джейн Гузик и Тони Аккардо, Аль Капоне и Джек Макгэрн Пулеметчик.