Мания приличия (СИ) - Страница 10

====== Третий клиент ======

В холле второго этажа стоял большой телевизор, но он ловил только местные каналы, в основном на китайском или английском языках. Иногда девушки собирались возле него, но я ничего не понимала и предпочитала проводить время иначе: прогуливаться, присматриваясь к тому, как что расположено, чтобы совершить всё-таки однажды побег, готовить еду на кухне, обучать Вику корейскому. Когда мы не занимались, она как раз выбирала это единственное развлечение – пристраиваться к зрительницам ТВ. И когда большинство работниц борделя оттягивалось к какому-нибудь фильму или шоу, я пробиралась к бассейну, чтобы поплавать и позагорать немного. Стараясь избегать скопления путан, я страховала себя от ненужных склок, а они возникали регулярно, судя по перекрикиванию и скандалам на непонятных мне диалектах, хотя дракой, с того раза, что я видела, пока ничего больше не закончилось.

Я жила здесь уже две недели, и за это время со мной почти ничего не случилось. Если не считать медленно проходящих гематом и ссадин, благодаря которым меня пока что оставили в покое; товарный вид утерян и с битой мордой проститутка никому не нужна. Помощь Тэяна помогла и сработала, как я поняла. Гадкий клиент поверил в то, что получил желаемое, и уехал с утра. Теперь я считалась не девственницей. Морально я и сама себя переставала ею считать. О какой невинности уже может быть речь, когда с тобой постоянно творят такое? Что значит какая-то перепонка на пути удовольствия мужчины, если всё остальное тело уже было облапано, осмотрено и я претерпела насилие в грубом виде, пусть оно и не закончилось, как это называют, дефлорацией. За эти две недели я так же поняла, что две девушки из нас имеют право выезжать в город за покупками. Видимо это были те, что пришли сюда добровольно. Им регулярно что-то заказывали другие, откуда-то имеющие деньги… Постепенно я осознавала, что некоторые клиенты, помимо отдаваемой Тэяну суммы, дают на карманные расходы и своим ублажательницам. И впрямь, как гарем какой-то, где жены султана ждут подачек и борются за первенство. Только тут султанов много. А Тэян что – евнух? После его последней фразы, обращенной ко мне, я так не думала. Мы не виделись три дня после того происшествия, а через эти трое суток и то мельком, когда он, спеша куда-то, прошёлся по борделю, проверяя порядок и, гаркнув мне что-то вроде «всё мечтаешь вернуться на родину?», выведя меня тем из задумчивости, умчался прочь, пропав ещё на пару дней. В результате мы, по обыкновению, столкнулись на кухне, где я в спокойном и нравящемся мне здесь одиночестве пила какой-то из сортов зеленого чая, найденного на полках кухонного гарнитура. Кухня была большой, современной и очень функциональной, холодильник всегда был в достатке наполнен едой, и если бы я была хозяйкой собственного дома, то хотела бы там что-то вроде этого, но теперь, боюсь, нехорошие ассоциации не дадут восхищаться дизайном чего-либо подобного. Тэян вошёл и сразу же двинулся за бутылкой с холодной питьевой водой, а когда взял её, остановился на углу стола, уставившись на меня. Я не поворачивалась, догадываясь, что он оценивает, насколько сошли мои синяки, и когда уже можно будет запускать следующего клиента. – Что это мы, даже не здороваемся? – наконец выдал он. – Ты вошёл, значит, ты и должен был первым поздороваться, – пробормотала я, держась за чашку. – Ах, прости, я не в курсе тонкостей этикета, – съёрничал он, сделав глоток и закрутив крышку. – Ничего, я тоже не во дворце выросла, – «Прощаю тебя, холоп» – всё равно пронеслось в голове. Каждый раз, когда буря над моей персоной затихала, я, как феникс, умудрялась возрождаться и верить во что-то хорошее, вновь обнаруживая в себе силы и чувство юмора. Да только вряд ли оно поможет, когда меня в очередной раз попытаются изнасиловать, хлеща и стегая. – Правда? А понаблюдать, так аристократка. С твоей-то щепетильностью… – Причем здесь щепетильность? – развернулась я, посмотрев на него. – Каждая девушка должна ценить себя! – Но большинство, почему-то, думает иначе. Жизнь более стоящая штука, так что многие предпочитают для её улучшения удачно вкладывать все остальные свои достоинства, в том числе тело. – Ты тоже продаёшь своё? Работая на Джиёна, – спросила я. – Я его человек, и если рассматривать меня, как телохранителя, или дельца, исполняющего поручения, то да, наверное, я торгую собой. Что, теперь я тоже проститутка? Это грешно? – Грех – то, чем вы занимаетесь, – я взяла ложку, чтобы чем-то занять руки. – Неужели для тебя нет ничего дороже собственной жизни? В чем тогда её смысл? Жить, чтобы есть и есть, чтобы жить? – Ну, я же не девственник, мне уже трястись не над чем, – засмеялся Тэян. – А тебе нужен глубинный смысл? Познать суть Вселенной, увидеть Бога, докопаться до источника жизни? – Нет, вовсе нет, – покачала я головой. – Меня не волнует ничего такое глобальное – это дело философов и богословов. Но даже в каждой маленькой и незаметной судьбе любого человека должно быть что-то духовное, что-то, что держит его наплаву, даёт надежду, ведёт сквозь трудности. – С этим неплохо справляются деньги, – Тэян открыл холодильник и, как делают почти все, посмотрев в него, закрыл, не найдя ничего, попросившееся бы съесть. – Это не духовное. – Но без них даже хлеба не купишь, Даша, – оперся он на стол рядом со мной и посмотрел, как на полную дуру. – Зачем что-то духовное умирающему от голода полумертвецу? Чтобы верить, что после смерти он будет счастлив? А есть ли что-то после смерти? Оттуда никто не возвращался, чтобы сказать «эй, чуваки, будьте праведными, это реально привело меня в рай!». Да и из ада восставших не бывало. – Но Христос… – Был человеком. И, как и все пророки, мог городить, что угодно. Если ты наглотаешься наркоты, то тоже имеешь возможность ощутить невесомость, безграничную свободу, услышишь голоса духов и прочее. Никто не отличит шарлатана от мессии, – дерзко пропесочил меня Тэян. – Я думала, что ты верующий, – вспомнила я о его татуировке-кресте на боку. – Я верю в Бога, но не в справедливость и фарисейские бредни Библии, – осмысленнее промолвил он. – Если ты не веришь в справедливого Бога, то тогда в какого? В Сатану? – я привычно перекрестилась, помянув нечистого, что заставило Тэяна опять заулыбаться. – Ты так узколобо рассуждаешь, что это просто смешно. По-твоему Бог – седой дедушка на облаке с посохом, который создал идеальный мир, но ему мешается какой-то вредный злодей, падший ангел Люцифер? – Нет, Бог везде, во всех нас… – Отлично, значит, как минимум один мужик в тебе уже побывал, – святотатственно заметил Тэян. – Так что девственность твоя фикция, не обманывай себя. – Как ты можешь говорить такие ужасные слова?! – я слезла со стула, намереваясь уйти от такого «душевного» собеседника, но его трудно было обойти, занявшего проход между столом и холодильником, а он не спешил отодвигаться. – Бог создал людей, и дал им свободу выбора, и зло мы совершаем сами, в наших руках исправить всё. – Но награда за благие дела всё равно лишь посмертная? – я не успела ему ответить, потому что на кухне опять появился Сынри. Весело поздоровавшись, он сразу же заметил фиолетово-синие краски на моей коже. – Ого-го! Кажется, я догадываюсь, кто побывал на днях у вас в гостях. Господин Хаши? – Тэян кивнул, и первый клиент Вики подошёл к нам. – Так вот каким способом тебя надо было взять? Иначе не давалась? – задорно подмигнув, словно это всё было развлечением, молодой мужчина пожимал руку знакомому, а говорил со мной. – Согласись, я же был бы лучше? От такого милого парня отказалась… – Меня всё равно не… – Тэян ударил меня по ступне, незаметно, и я замолчала, не договорив с гордостью, что я и так не далась! Но мне казалось, что эти двое друзья, и вряд ли Сынри побежит передавать тому уроду правду. – Может, теперь ты будешь снисходительнее, и я загляну к тебе как-нибудь? – Ей пока нужно подлечиться, – переключил на себя его внимание Тэян. Я не думала, почему-то, что он сам станет оттягивать следующее посещение. Была уверена, что придётся уговаривать, что ещё не очень хорошо себя чувствую. – Пусть придёт в себя и вернётся к нормальному облику. В дверях нарисовалась Вика, свежепричесанная, с горящими глазами, немного нервно улыбающаяся. Развевающееся легкое платье оголяло ноги и плечи. Бледно-розовый цвет ей очень шёл, придавая медовый оттенок светло-русым, почти соломенным волосам. Сынри обернулся и, скорее не ей, а просто улыбался по складу характера. – Привет! – сказала она ему на корейском. Он округлил глаза. – Ну, надо же! Я начинаю чувствовать себя, как дома! Не в обиду моим родителям. Мой дом всё же не бордель… – Что он говорит? – покосилась на меня Вика. – Он приятно удивлен, что ты изучаешь корейский. – Он приехал ко мне? – Понятно, увидела со второго этажа, что он приехал, и побежала сюда, влюбленная и обнадеженная. Я даже не знаю, стоит ли питать её иллюзии или поступить жестоко, но честно? – Не знаю, они говорят о делах, – солгала я, не собираясь упоминать о том, что Сынри и обо мне не забыл. – Спроси его! – попросила Вика, встав рядом с ним и, не отводя от него глаз, наивно взяв за руку. Молодой человек посмотрел на это и, ничего не сказав, улыбнулся шире. – Ты приехал отдохнуть? – словно угадав, спросил Тэян, а не я. – Да, хотелось бы приятно провести вечер, – Сынри посмотрел через плечо на Вику. – Похоже, я ей понравился, да? – и обратился ко мне: – Смотри, твоя подружка не разочарована. – Она добрая и простая, не обижай её и впредь, – встретилась я с ним глазами. – Что ж, если тебя пока ещё нельзя… – Сынри вздохнул, говоря обо мне, и сжал крепче руку Виктории. – Тэян, у неё пока никого после меня не было? – Не было, – опять забравшись в холодильник, бросил тот. – Тогда её и возьму. Расплачусь на выходе, ладно? – он потянул девушку прочь и она, уже забыв обо мне, податливо устремилась следом. – Пошли, – подспудно сказал Сынри и они пошагали в спальню. – Ладно, на выходе, так на выходе, – бормоча, выбрался из обители продуктов Тэян, достав остатки какого-то рыбного салата. – У вас что, ничего не приготовлено здесь? – он посмотрел на меня. – Ты умеешь готовить? Приготовь мне что-нибудь, мне дико есть хочется. – Я проститутка, а не повар, – допив чай, протиснулась я, наконец, между ним и столом. Мужчина схватил меня за запястье, дернув на себя, так что моё ухо приблизилось к его губам. – Хватит острить, острячка! Я не обязан терпеть твои выходки, и могу быть не менее жесток, чем господин Хаши. Когда я насиловал в прошлом женщин – а это случалось не раз, – я доводил дело до конца, – отпустив меня, он с дребезжанием ложек и вилок выдвинул ящик, достал оттуда одну вилку и молча уселся за салат, больше не глядя на меня. Пользуясь тишиной, я пошла подальше оттуда. Следующим вечером, устав от Вики, которая домогалась бесплатных лингвистических уроков, чтобы как можно быстрее понять своего ненаглядного, я ушла в душ, заняв его на добрые полчаса, чтобы отдохнуть от всего. Припухлости на лице сошли, и оставались только синяки. Прислуга принесла мне мазь, наверное, что-то вроде нашего троксевазина или троксерутина, не знаю, но она помогала заживлять ушибы. Я бы и не торопилась, но понимала, что сосудам и капилляром на самом деле лучше помочь, чем оставлять всё, как есть. Жаль, что подорожник и лопух тут не росли, я бы смастерила что-нибудь и из народной медицины. Посушив полотенцем волосы, я накинула его на плечи и, забравшись в привычные шорты и футболку (я бы не отказалась от чего-то более закрытого, но жара не позволяла), вышла из ванной комнаты. Вывернув из-за угла, я увидела Тэяна, стоявшего у нашей спальни. Застопорившись, я потянула за концы махрового полотенца, висевшего по бокам от шеи, и, останавливая ногу, случайно шлёпнула подошвой шлепанца по ещё влажной пятке. – Добрый вечер, – вспомнив о приличиях, поздоровалась я. – Я ждал тебя. Идём, – кивнул Тэян и, оттолкнувшись от стены, побрел по коридору. – Куда? – невольно поплелась я следом, пока не поняла, что мы не идём спускаться с лестницы, а направляемся в противоположное крыло. Но туда ходили только для определенных целей. – Куда ты меня ведёшь? – встала я. – Ты сама всё понимаешь, – обернулся Тэян, всем своим видом показывая, что не желает спорить. – Но… посмотри на меня! Я же ещё… не очень здорово выгляжу. Или это Сынри? Я не пойду спать с Сынри, с ним спит Вика, она моя подруга, и я никогда не пойду на то, чтобы нанести ей такую рану… – Мне тебя донести? – сделал шаг вперед мужчина. Я отступила. – Я же не подготовилась… мне нужно привести себя в порядок! – Ты только что из душа, этого достаточно, – он обошел меня сбоку, чтобы не дать резко убежать и иметь возможность поймать меня, куда я не рванись. – Мне нужно уложить волосы… – искала я причины для возвращения назад. Нет, я не готова! Почему я расслабилась и не думала о том, что Тэян застанет меня врасплох? Почему я не сбежала, не попыталась? – Я уговаривать не буду, либо ты идешь, либо ты окажешься в спальне силой, – злее и строже проговорил сутенер. Сжав кулаки, я, задрожав, пошла вперед. Что будет? А если это опять тот господин Хаши? Я лучше повешусь. Очень удачно со мной моё полотенце. На нём зацеплюсь за люстру, только бы снять не успели. – Хватит шаркать, как будто тебя в газовую камеру ведут, – сказал в спину Тэян. Мы дошли до двери, он повернул ручку и запустил меня внутрь, как в склеп, в котором меня похоронят. Почему у меня нет яда, вроде того, что был у Джульетты? Чтобы отключиться на несколько дней. И когда меня выбросят за стену, я очнусь и попытаюсь вернуться домой. – Проходи. На плохо держащих меня ногах, я продвинулась к кровати, ожидая найти там привычную «сменку», но на ней было пусто. Никаких нарядов, кружев, эротической роскоши. Я обернулась к Тэяну, направившемуся обратно, к двери. – Не надо, пожалуйста! Тэян, не отдавай меня никакому клиенту… дай мне ещё несколько дней! Прошу, – но вместо того, чтобы выйти, он защелкнул замок с этой стороны и развернулся ко мне. Я замолчала, ничего не понимая. Он спасёт меня? Не даст в обиду? Сжалится? Тэян подошёл ко мне, разглядывая узкими глазами. – Никакого клиента и нет, Даша, – моё лицо выразило абсолютное недоумение. – Джиён получил деньги за твой первый раз. Теперь никто не в силах посчитать, сколько у тебя может быть мужчин… Но я-то знаю, как всё на самом деле, – он взял мою руку, и от растерянности я её даже не выхватила обратно. – Я хочу забрать себе то, что щедро позволил тебе сохранить. – Что? – дошло до меня и я, выдернув ладонь, уперлась в кровать, отшатнувшись. – Тэян, не надо! Зачем тебе я? Ты же… Ну, я же вроде как не котируюсь. Ты начальство, а я… мы же с тобой друг друга терпеть не можем! – Да? – повел он бровью. – А я думал, что у нас с тобой дружеские отношения, – напирая на меня, он заставил сесть на постель, и теперь смотрел сверху вниз. – Ты же презираешь мою возню с девственностью… какая тебе радость в такой, как я, если ты не видишь никакой ценности в сохранении невинности? – тронув ногами мои коленки, он встал между ними, заставив меня холодеть, краснеть и пылать поочередно. Мне не верилось, что это всё происходит, что Тэян сам хочет от меня чего-то. – Я не собираюсь тебе докладываться, что и как я вижу и думаю, – присев напротив, он положил ладони по бокам от моих бедер. Мне стало немного легче, что надо мной не нависают. Но всё-таки я не чувствовала себя достаточно умелой, чтобы отбиться от такого, как этот мужчина. Я подозревала, что в нем боевых навыков хватает. – Я всё равно буду сопротивляться, Тэян. Я не отдамся тебе добровольно, – пальцы впились в покрывало. – А что, если я тебе предложу сделку? Ты отдашься мне, и будешь спать только со мной. Я не пущу к тебе больше никого. Только я. Но ты не станешь противиться, и примешь меня, – я уставилась на него, как на ненормального чудака. Стать любовницей только одного? Спастись от разврата относительной верностью и чистотой подобных отношений? Нет, я даже не буду считаться его девушкой. Это просто шлюха в личном пользовании. – И до каких пор? Пока я тебе не надоем? А потом ты бросишь меня другим? – У тебя есть более веселые перспективы? – Мне не нужно веселых перспектив. Я вернусь в Россию девственницей, или в гробу, – призывая на помощь всю свою смелость, выговорила я ему в лицо. – Если мне не светит спастись от бесчестья, то ты знаешь, я готова ко всему. – Этим ты мне и нравишься, Даша, – медленно, с особым звучанием произнес моё имя Тэян, подтянувшись к моему лицу, но я отодвинула его назад. Его рука легла мне сзади на шею, не дав продолжать удаляться. – Если ты привык насиловать – насилуй! Но согласия ты от меня не получишь, – прошептала я. – Я не хочу тебя насиловать, – признался он, и его губы коснулись уголка моего рта. Закрыв глаза, я сжалась и сморщилась, мечтая превратиться в крошечную пылинку, которую бы никто не нашёл. – Дай мне попробовать уговорить тебя. Даже Иисус подвергался искушению в пустыне, разве нет? – Что ты хочешь сделать? – открыла я глаза, чувствуя, как его губы опустились к шее, просто скользя, и только там, на изгибе, изобразили поцелуй. Я вздрогнула. – Показать тебе, от чего ты отказываешься. И если тебе искренне не захочется продолжать, то я уйду. – Это что за шутки? – вновь откидываясь назад, чтобы меня не трогали, мне пришлось завалиться на спину, но Тэян забрался сверху, упершись сильными и мускулистыми руками. Дыхание моё становилось тяжелее. – Не надо. – Ты боишься не выдержать? Ты боишься соблазнов? – Нет, я в себе уверена… – пролепетала я, и он опять опустился к моей шее. Я уперлась в его грудь. – Не надо! – А уверена, так зачем же сразу сдаваться? Узнай, до куда ты можешь дойти… – Но я не хочу… – начала я, но теперь его губы оказались на моих губах. Попытавшись их сомкнуть, я не успела, и поцелуй Тэяна захватил мои уста. Не захватнически и агрессивно, а постепенно, всего лишь коснувшись одной моей губы, потом второй, не вторгаясь вовнутрь. – Я ещё ничего не сделал, чтобы ты решала, хочешь ты или не хочешь. – Я не хочу ничего из секса в целом! – снова надавила я на его плечи, но они не поддавались и не опускались. – Ты как человек, который никогда не пробовал сладкое, и говорит, что не любит его, – Тэян сел на мне, выпрямившись. – Давай, если выяснится, что ты совершенно безнадежная фригидная монашка, то мы оставим тебя для кого-нибудь другого. Меня и самого не прельщают бревна. А если в тебе живет хоть немного нормальной женщины, то ты согласишься быть моей, – он наклонился и, выдохнув мне в ухо, чем вызвал марш мурашек по коже, лизнул его и произнес: – Моей, и больше ничьей, пока мне это не надоест. А я не из тех, кому быстро что-либо надоедает, поверь мне на слово. – Но если мне не понравится – ты немедленно остановишься! – мандражируя, убрала я руки, разложив их по швам. – Остановишься, и больше не будешь пытаться повторить это! – Расслабься, Даша, – горячо прошептал он и, приподнявшись, стянул с себя майку, обнажив подтянутое тело.