Мама для Одуванчика - Страница 2

В начале десятого паркуюсь на стоянке для персонала, тут же встречаясь с членами своего экипажа. Верней, с одной из бортпроводников – Лилией Суриковой. Сказать, что счастлив начинать рабочий день именно с этой встречи, не могу, но и поводов сторониться девушки не имею.

– Доброе утро, Влад, – дефилируя ко мне, улыбается Лиля. Высокая, стройная, рыжеволосая красотка. Идеальный образ улыбчивой стюардессы, одетой с иголочки. Молодая, только окончившая школу стюардесс, максимально раскрепощенная и свободная в отношении ко многим жизненным понятиям девушка. Например, близость по дружбе? Почему бы и нет.

– Как ты? – подплывает, и не успеваю сообразить, как она запечатлевает поцелуй на моей щеке, обдавая ароматом своих любимых духов, которые пару дней назад приобрела в одной из очередных командировок в Париже.

– Привет, Лиль. Все, как обычно. Как выходные прошли? – бросаю мимоходом, пока идем к зданию аэропорта. Прекрасно знаю, где и как они у нее прошли. Лишний раз удивляюсь способности девушки так быстро отходить от ночной жизни по клубам да барам. Я, наверное, по сравнению с ней уже старик в свой тридцатник.

– Скучно, – морщит носик девушка. – Ты же не захотел со мной поехать на крутую вечеринку в пятницу вечером, – кидает мне с хитрым упреком.

– Моя дочь и так скоро забудет, как ее отец выглядит. Поэтому да, Лиль, ты прекрасно знаешь, что у меня в приоритете стоит семья, – тем более, Одуванчик в очередной раз устроила дутки по поводу перехода в новую школу, и все выходные бойкотировала любые попытки пойти на сближение.

– На следующей неделе будет рейс в Нью-Йорк, а потом длинные выходные, может, выберемся куда-нибудь вместе? Шашлыки, домик где-нибудь за городом, костер, звезды… романтика.

– Не думаю, что Ребров даст больше трех дней, – пропускаю девушку вперед, обмениваясь рукопожатиями с двумя знакомыми пилотами, только прибывшими с рейса.

– Как небо? – киваю одному из ребят.

– Болтанка знатная. Ночной был тяжелый.

– Все равно, – упорно стоит на своем девушка, когда мы снова остаемся одни. – Я бы наконец-то познакомилась с Аськой. А то мы спим уже второй год, а о твоей семье я знаю только на словах, на которые ты, Романовский, кстати, не особо щедр.

Что есть, то есть. Прошло больше года с начала наших отношений без обязательств. Когда застряв из-за непригодных для полета метеоусловий в аэропорту Пхукета, мы с Лилей решили “приятно провести время”. Неуставные отношения – чертовски опасная вещь в нашей профессии. Ребров если узнает, по шее получат все, включая и меня. На звания и заслуги в такие моменты у нас не смотрят. Но нам пока удачно удавалось все скрывать, хотя готов поставить все, что есть, на то, что мой экипаж догадывается. И да, за все время я так и не набрался решимости, а может, и желания в большей степени двигаться дальше. Мне комфортно, и менять что-то не собираюсь. По крайней мере, пока.

– На следующей неделе будет видно, Лиль, – говорю, пресекая дальнейшие расспросы и уговоры, увидев замаячившего впереди второго пилота и остальных членов моего экипажа. – У меня сейчас не тот настрой, чтобы строить планы на следующую неделю.

– А он вообще у тебя бывает когда-то тот?

Молча пожимаю плечами, решив проигнорировать тонкий выпад. Девушку явно это задевает, но, как и все мы, она вполне осознает, что не самое хорошее решение – поругаться с командиром перед самым вылетом.

Перед полетом первым делом всем составом проходим медицинский контроль, который занимает от силы двадцать минут: пульс, давление, общее состояние – медицинский персонал вышколен и делает все четко и точно. Каждый работник такой огромной системы, как аэропорт, – исключительный профессионал своего дела. Далее предполетный брифинг с командой, а уже перед самым заходом на борт отправляемся с Костей – вторым пилотом – в авиа-диспетчерский пункт за “погодой” по маршруту, в аэропортах прилета, отлета на всякий случай каждый экипаж получает актуальные данные о состоянии метеоусловий на запасных аэродромах. В моей практике полетов, а это немного-немало уже почти шесть лет на международных рейсах – такая ерунда случалась всего трижды, но, тем не менее, пилоты несут ответственность не только за себя, но еще за несколько сотен людей, которые висят в железной посудине на высоте несколько тысяч метров. Тут вольно-невольно каждый будет перестраховываться.

Проходя служебными помещениями, краем глаза отмечаю уже гудящий, словно улей, аэропорт. Вылеты, прилеты, ожидание, посадка, высадка. Вечное движение.

Выходим на взлетную полосу под неумолкающий задорный треп стюардесс, которые под предводительством Лилии сегодня оживились, как никогда. Мелкий дождь уже накрапывает, но по всем показаниям проблем со взлетом быть не должно. Направляемся всем экипажем к своему уже родному Airbus A350.

Кто-то сходит с ума и пускает слюни на дорогие тачки, а у кого-то все мысли о дорогих воздушных посудинах. Новенький красавчик, первый в стране, буквально недавно введенный в эксплуатацию – мечта, а не самолет. И я определенно родился под счастливой звездой, раз честь управлять такой махиной досталось мне и моему экипажу.

Окидываю взглядом все более хмурые тучи и поднимаюсь на борт. Пока команда проводит осмотр и готовится встречать “гостей”, занимаю свое место в кабине и набираю брата. Гудок, два, Костя суетится, проверяя наличие нужной документации, а я уже готов психануть и сбросить вызов, когда великовозрастное дитя наконец-то соизволило ответить.

– Да? – сонный голос и недовольное женское ворчание на заднем плане.

– Никитос, время одиннадцатый час, – бросаю взгляд на часы, – ты так всю жизнь проспишь.

– Я домой приехал под утро, – тяжелый вздох в трубке. – Чего хотел, Владос? Я сейчас не в состоянии слушать твои заунывные речи о жизни.

– Завтра меня на рейс поставили, а я утром должен был пойти с Аськой в новую школу. Поэтому мне нужна твоя помощь.

– У Аськи, кажется, есть мать, или я что-то путаю?

– Ты прекрасно знаешь, что у Карины тысяча и одна причина, чтобы съехать с вопросов воспитания.

– Как вы вообще умудрились встретиться, до сих пор не пойму.

– Так что, я могу на тебя рассчитывать? – пропускаю мимо ушей недовольный бубнеж. Сам удивлен, как два таких человека – карьерист до мозга костей, как я, и Карина – умудрялись уживаться вместе почти три года. И даже дочь родить. Правда, вот теперь с воспитанием беда. И Ася при любом удобном случае устраивает бойкот. Как начала в четыре года, так до сих пор показывает свой взрывной и упрямый характер. Из нас с Кариной получилась поистине гремучая смесь.

– Племяшка же не виновата, что ее родители ид…

– Я понял, – перебиваю братца, – сегодня с рейса я приеду уже за полночь, Ася с матерью. Завтра в десять вам нужно быть в школе. Адрес скину сообщением. Умоляю, Никитос, не забудь в этот раз документы и… – потираю переносицу, на секунду прикрывая глаза. – И заставь любимую племяшку хотя бы в первый день не показывать свой характер. Это третья школа за год… такими темпами они в столице скоро закончатся.

– Ты прекрасно же понимаешь, против чего наш Одуванчик бунтует, – ухмыляется Ник на том конце провода, – ребенок фактически без предков растет. Я бы тоже бил в колокола.

– Но это не повод изводить учителей, – до сих пор плохо становится при воспоминаниях о последней выходке дочурки. – Ты со своим подходом – добрый дядя Никита – разбалуешь мне дочь окончательно.

– И вообще, – продолжает на своей волне братишка, – двадцать пятое мая… какая, к черту, школа?

– В частные зачисление идет с конца учебного года, и мы с матерью решили, что ей было бы неплохо попривыкнуть к новому классу во время пришкольного лагеря.

– А такая ерунда еще есть?

– Есть…

– Влад, начинается посадка, – перебивает, заглядывая в кабину, старший бортпроводник.

– Понял, действуйте, – киваю парню из команды, – в общем, завтра в десять. Документы и хорошее настроение, – даю установку братцу.