Малиновый запах надежды - Страница 3

– Отличница?

Я кивнула.

– Значит, не просто «красавица, комсомолка, спортсменка и просто хорошая девушка», но еще и отличница. А ну-ка пойдем!

– Куда? – удивленно глянула я на вставшего с лавочки незнакомца.

– Куда-куда, – передразнил он меня и усмехнулся. – Еще раз списки поступивших смотреть!

И я, подчинившись, послушно поплелась за ним.

– Как твоя фамилия? – спросил меня парень, когда мы вновь вошли в фойе института, где на доске объявлений были вывешены списки зачисленных на первый курс.

– Кушакова.

– На какой факультет поступала?

Я назвала, и молодой человек почему-то обрадовался:

– О! Я тоже на биохиме учусь!

– И поступали в этом году?

– Нет, на последний курс перешел, – ответил он. – Значит, Кушакова?

– Нет меня в списках, чего смотреть, – насупилась я.

Почему-то стало стыдно и неловко перед незнакомцем. Видимо, потому что он уже оканчивал университет, а я даже не поступила.

– Действительно, нет.

– Я же гово…

– Погоди! А Ушакова Александра Игоревна случайно не ты?

– Я не Ушакова, я – Ку-ша-ко-ва, – машинально поправила я парня, все еще не догадываясь, что он имеет в виду.

– Но Александра Игоревна – ты?

– Я…

– Ну, значит, поздравляю вас, Александра Игоревна Кушакова-Ушакова! – засмеялся молодой человек. – Ты-то – отличница, а вот тот, кто печатал этот список, – двоечник. Первую букву в твоей фамилии потерял!

Разволновавшись и боясь поверить в такой неожиданный поворот сюжета, я слепо пыталась перечитать список. И не сразу, но обнаружила свою видоизмененную фамилию.

– Но как… Как ты понял, что я могу быть в списках?

От волнения и постепенно заполняющей легкие горячей радости я перешла на «ты».

– Интуиция! – засмеялся парень. – Со мной тоже произошло нечто подобное. Правда, фамилию мою написали верно, но от волнения я себя не в том списке искал.

Я глупо улыбалась и все еще недоверчиво переводила взгляд с прикрепленного к старой доске листка бумаги, в котором значилась моя и как бы не моя фамилия, на моего спасителя. А вот бы уехала, решив, что не поступила в университет!

– Мне тебя сам бог послал, – расчувствовавшись, выдала я неожиданно смутившемуся молодому человеку.

Знала бы в тот момент, как оказалась права. Но тогда я могла думать лишь о новом статусе студентки.

– А вдруг это ошибка? – спохватилась я запоздало, когда первый прилив шокирующей радости немного схлынул. – И Ушакова Александра Игоревна – вовсе не я, а другая девушка?

– Вряд ли, – уверенно отозвался молодой человек. – Но если хочешь, давай поднимемся в деканат, развеем твои сомнения.

И я безропотно отправилась за ним. Мы шли куда-то длинным неотремонтированным коридором по скрипучему, стертому и местами продавленному деревянному полу. Потом поднимались по чугунной винтовой лестнице: парень – уверенно впереди, я – сзади, с интересом оглядывая стены. В тот чудесный момент своего триумфа я не замечала убогой обстановки старого здания, кричащего о ремонте, не видела облупившейся на стенах краски и желтых разводов на бывшем когда-то белым потолке. Здание мне казалось прекрасным уже потому, что я собиралась в нем учиться.

– Кстати, меня Тимом зовут, – оглянулся с улыбкой молодой человек.

– Тим – это Тимур? – уточнила я.

– Нет, Тимофей. Но я терпеть не могу свое полное имя, кошачье оно какое-то. Все зовут меня Тимом.

– Ага, – из вежливости ответила я, подумав, что вряд ли отнесусь к этим «всем» просто потому, что наша встреча так и останется коротким эпизодом, а знакомство не перерастет не только в дружбу, но даже в шапочное приятельство…

…Вернулась я домой почти ни с чем: мне так и не удалось узнать что-либо о пострадавшем в аварии парне, лишь то, что состояние его оценили как тяжелое. Ни имени, ни фамилии, ни адреса: при нем не оказалось документов. Я просидела в больничном коридоре в ожидании вестей час или полтора, потом оставила медсестре свой телефон и зачем-то адрес и, решив про себя, что завтра вновь приеду сюда, ушла.

На мобильном оказалось три пропущенных звонка от Леонида, но я, понимая, что поступаю эгоистично, решила перезвонить позже, когда остынет расплавленная ожившими воспоминаниями лава мыслей.

Однако едва я успела переодеться в домашнюю одежду, как в дверь позвонили. Это был Лелик. Обескураженный, немного сердитый и испуганный. Это ему категорически не шло – быть испуганным.

– Тебе не идет, – так и сказала я, пропуская его в квартиру. Физиономия Лелика, обычно круглая, от удивления вытянулась и почему-то напомнила мне продолговатую ташкентскую дыню. Наверное, в другое время это было бы смешно – «дынная» физиономия растерянного Лелика, но не сейчас.

– Что – не идет? – непонимающе переспросил он.

– Быть напуганным. Это тебе не идет.

Я оставила его в коридоре разуваться и отправилась на кухню ставить чайник.

– Черт возьми, Александра! – воскликнул раздраженно Леонид, появляясь на кухне. Кажется, он впервые назвал меня полным именем. – Что это за выкрутасы были? Я такого представления от тебя не ожидал! Сорвалась и помчалась. Куда, спрашивается? На кой ляд?

– Туда и на тот ляд, – пожала я плечами. Негодование Лелика странным образом немного привело меня в чувство. – С ментами и водителем разобрался? И что там с машиной?

– Разобрался, – махнул рукой он. – С машиной ничего серьезного, к тому же она у меня застрахована. А мужика-водителя немного жаль.

Я промолчала и включила наполненный свежей водой электрический чайник.

– Как там парень, узнала? – спросил Леонид, чтобы получить от меня хоть какой-то ответ.

– Узнала. Фигово, – произнесла я, не поворачиваясь, чтобы он не смог прочитать на моем лице весь спектр ненужных эмоций. Он бы не понял.

– М-да-а, не повезло парнишке! И мужику – тоже. Обоим не повезло. Се ля ви, – Лелик иногда пытался быть философом. – Ты так и не объяснила, на кой дернулась в эту «Скорую».

Я пожала плечами и, потрогав ладонью чайник, спросила:

– Лелик, у тебя есть сигареты?

– Ну, есть…

Он послушно вытащил из кармана сине-белую пачку, но тут же спохватился и грозным тоном строгого папочки провозгласил:

– Ты же не куришь!

– Не курю, – согласилась я и повернулась к нему. – Но все равно дай. Одну.

– Мартышка, что произошло? – нахмурился Леня и подался корпусом ко мне. – Ты… какая-то странная. Словно заторможенная. На тебя такое впечатление авария произвела?

Я кивнула, хватаясь за этот предлог – увиденную аварию, – как за удобный поручень. И неожиданно почувствовала, как на глаза наворачиваются так и не выплаканные когда-то слезы. Вот тебе и «черствая девочка», «железная кнопка» – надуманный имидж, который грозил расползтись клочками, как упавшая в воду бумажная салфетка. Разреветься при Лелике – этого мне еще не хватало.

– Леня, я хочу побыть одна, – торопливо попросила я его. И мысленно помолилась небесам, чтобы Лелик меня послушался.

– Ладно, Мартышка, – сдался он после видимых колебаний. – Оставлю тебя, как хочешь. Надеюсь, все обойдется без глупостей?

Не знаю, что он имел в виду под «глупостями», но я, тихо радуясь тому, что останусь сейчас одна, кивнула. Леня с красноречивым сожалением покосился на чайник и отправился в коридор. Сигарет он мне так и не оставил. Наверное, в отместку за то, что я не предложила ему выпить чаю.

Но побыть в одиночестве мне так и не удалось. В тот момент, когда я уселась с чашкой чая за стол и, зажмурившись, втянула в себя пахнущий бергамотом пар, в дверь вновь позвонили. Решив, что это вернулся Леонид, я с сожалением отставила чашку и отправилась открывать. Но на пороге стояла Лейла – моя подруга и соседка. Поправив на полной, кормящей груди халатик, она застенчиво улыбнулась:

– Добрый вечер, Саша! Извини, если помешала, но у меня к тебе просьба…

– Входи, – гостеприимно пригласила я. – Чаю вместе выпьем!

– Я ненадолго, маленького на свекровь оставила, – предупредила Лейла, но, однако, вошла.