Маленький стрелок из лука - Страница 7
- Неправда, - усмехнулся Кирилл. - Это они мне не верят...
- Не жалеешь, что до сих пор холостяк? - испытующе посмотрел на него Василий.
- Жалею, - ответил Кирилл.
- Ну и дурак! - отвернулся от него недовольный Василий. - А я-то был о тебе лучшего мнения.
Кирилл привык не обижаться на друга, хотя ни от кого другого не потерпел бы подобного обращения. И потом, Василий сегодня возбужден. Ишь как его разбирает! Действительно, разводились бы они лучше с Ионной, чем портить друг другу кровь. Наверное, вчера ночью Василий звонил в Ленинград, потому сегодня такой и злой. Один раз Кирилл слышал, как он разговаривал со своей женой по телефону. Люди, ожидающие своей очереди, переглядывались между собой и улыбались. Смешно было видеть бородатого гиганта, с трудом втиснувшегося в телефонную будку и басом орущего всякие несуразности.
Наверное, жена первой бросила трубку, потому что он выскочил из кабины багровый, взлохмаченный и с трубкой в руках. Чудом не оборвав шнур, в самый последний момент остановился, повернулся и повесил трубку на рычаг.
- Ну что за дыра этот чертов Коктебель! - возмущенно заявил он Кириллу, когда вышли из переговорной. - После семи вечера нигде не выпьешь?!
Кирилл уже заметил: после разговора с женой Василию всегда хотелось выпить. Кирилл считал, что это плохой признак. Сколько он знал Василия и Нонну, они всегда жили как кошка с собакой. Это была вечная непрекращающаяся вражда. Нонна - она почти на две головы ниже своего гиганта мужа - была на редкость воинственной женщиной. Маленькая, хрупкая, с крупными, немного выпуклыми глазами цвета морской волны, она обычно разговаривала тихим грудным голосом, но стоило ей увидеть мужа, пусть даже на улице, голос ее мгновенно изменялся: в нем появлялись металлические нотки, тембр становился гуще, еще немного, и она срывалась на крик. В таких случаях глаза ее становились еще более выпуклыми, а маленький аккуратный носик розовел.
Когда Василий еще учился в университете, это был тихий, на редкость добродушный парень, которого невозможно было вывести из себя, а разозлить тем более. Даже проигрыш своей команды - а Кирилл чаще всего встречался с ним именно на волейбольной площадке - не особенно расстраивал Иванова. Разгоряченные спортсмены собирались в кучки и начинали горячо обсуждать игру, а Василий отойдет в сторону, привалится могучим плечом к стане и молча курит, задумчиво поглядывая на яростно жестикулирующих игроков. Тогда он был не таким грузным, легко бегал по площадке за мячом. А подачи его были сильными, и не каждый мог их принимать.
И вот за семь лет семейной жизни он сильно изменился. Стал вспыльчивым, нервным, как говорится, заводился с пол-оборота, а это при его медвежьей силище никуда не годилось. Приятелям приходилось все время быть начеку: как бы подвыпивший Василий чего-нибудь не выкинул. Правда, в трезвом состоянии он по-прежнему был миролюбивым и добродушным, особенно когда жены рядом не было. Надо сказать, он не напивался до чертиков, но под хмельком бывал частенько. О своих семейных делах говорить он не любил, а стоило вспомнить даже имя его жены, как сразу настораживался и хмурился.
-...Я на свою Люсю не могу пожаловаться, - спокойно и неторопливо говорил Вадим. - Как говорится, дай бог всякому такую жену. Когда в городе, и то случается, дома не ночую... А эти вечные командировки? Не всякая жена такое потерпит... И Толька у нас парень что надо. В школе полный порядок, и дома с ним никаких хлопот. Марки собирал, а сейчас шахматами увлекся.
У Кирилла была такая особенность: иногда во время общего разговора настолько уходить в себя, что он даже не слышал голосов. Это иногда доставляло ему неприятные минуты, особенно когда к нему обращались с вопросом, а он, придя в себя, смотрел и хлопал глазами, не зная, что оказать, потому что ни одного слова из разговора не слышал. На его взгляд, современные люди очень уж много говорят. Настолько много, что голова отказывается все это воспринимать. Причем говорят на любые темы, перескакивая с одного на другое. Теперь очень многие хорошо образованы, смотрят телевизор, много читают, разъезжают по заграницам. И вот, напичканные всевозможной информацией, выплескивают свои знания первому попавшемуся. Конечно, иногда интересно послушать эрудированного человека, ну раз, ну два, а когда слушаешь его каждый день, это, мягко говоря, надоедает... И Кирилл научился отключаться. Научная работа его требовала большой сосредоточенности и углубления в себя. И он привык без особого труда отключаться во время пустячной беседы. Мог преспокойно читать или править рукопись для альманаха, когда в этой же комнате ожесточенно спорили, например, о том, кто больше значит в древней русской иконописи: Дионисий или Феофан Грек?
Не выходила у Кирилла из головы Ева: куда она пошла с этим длинным парнем? Где же Недреманное Око? И тут легкий на помине на набережной появился отец Евы. Но к великой досаде Кирилла направился на поиски совсем в противоположную сторону...
- А возьмите мою Машу? - говорил Николай. - Золото, а не жена. Я бы ни на кого не променял ее!
- Даже на Снегову? - ехидно спросил Василий.
- Ты в преферанс дуешься, Кирилл статью о спасении памятников древности обдумывает, Вадим запоем читает иностранные детективы, а мне что прикажете делать? У меня в году всего один отпуск...
- И в этот отпуск ты не можешь "и одной юбки пропустить, - подковырнул Василий. - Сумочки носишь, как какой-нибудь школьник портфель, да зажигалкой чиркаешь, давая дамам прикурить... Ты ведь не куришь, Николай, за каким хреном тебе зажигалка?
- Мне ее один иностранец подарил, была у нас экскурсия на заводе, - смутившись, ответил Николай. - А я там за гида... Неудобно было отказываться.
- Не умеешь ты обращаться с современными женщинами, - продолжал Василий. - Не то им нужно, братец Коля!
- А что же? - задал наивный вопрос Балясный.
- Пригласил ты хоть раз Снегову в Феодосию в хороший ресторан? Сначала надо женщине показать свою широту. А ты полевые цветочки преподносишь да своей заграничной зажигалкой чиркаешь перед ее носом! Сгреб ты ее в охапку и прижал так, чтобы и пикнуть не смогла?
- Ну ты тоже скажешь! - возмущенно заметил Николай. - Режиссер, а манеры у тебя, прости, мужицкие...
- Во-во, мужицкие, именно это теперь и ценят женщины, - подхватил Василий. - А чиркнуть зажигалкой, оброненный платочек с земли поднять или преподнести полевой цветочек, это теперь любой может!
- Чего ты привязался к зажигалке? - Николай, как бы ища сочувствия, посмотрел на приятелей.
- Пошляк ты, Вася, - пришел ему на выручку Вадим. - Уши вянут слушать тебя.
- А ты как Кирилл - отключайся, - насмешливо посоветовал Василий.
- Да нет, я слушаю, - подал голос Кирилл.
- Верно ведь я говорю? - взглянул на него Иванов.
- Перестань дурака валять! - отмахнулся Кирилл.
Кажется, Василий выдохся, сорвал на бедном Балясном свое дурное настроение и успокоился. И глаза уже не такие сердитые, да и багровые пятна на щеках пропали. Это хорошо, что он не злопамятный. И зла на жену он долго не держит. Скорее всего, Нонна его подогревает, она-то женщина как раз злопамятная. Наверное, и развестись долго не могут, потому что у Василия отходчивый характер. Бушует, крушит все вокруг, как налетевший с моря шторм, а потом утихнет - и снова безмятежный, тихий...
Большая морская чайка низко пролетела над их головами. В желтом клюве зажата маленькая рыбешка. На тронутых серым крыльях золотистый отблеск, красные лапы, как шасси самолета, втянуты в туловище-фюзеляж. Море было на редкость спокойное. До них доносилось лишь его негромкое добродушное мурлыканье. Это маленькие волны - море не может быть совсем неподвижным - целовали разноцветную, глянцевито поблескивающую гальку. На горизонте море было ярко-зеленым, а небо бледно-голубым. И как раз в том месте, где проходила эта черта, разделяющая море и небо, возникали стремительные буруны, белые барашки. Кирилл не сразу сообразил, что это играют дельфины. Несколько чаек, очевидно, привлеченных морскими животными, плавно развернулись над набережной и величественно полетели в ту сторону.