Маленькие повести о великих художниках - Страница 34

Это издевательство продолжалось бесконечно. Уже и солнце поднялось в зенит.

Когда силы кончились, Веста легла с ног хозяина и демонстративно тяжело дыша, как паровоз, начала сверлить его возмущенным взглядом. Но Левитан почему-то только легкомысленно усмехался. И вдруг страшное подозрение закралось в охотничью душу Весты. Левитан специально стреляет мимо!!! Он почему-то жалеет дичь!

Ужас, позор, несмываемое пятно бесчестья!

Веста напряженно всматривалась в глаза хозяина, но его, слегка виноватая улыбка и недоуменное пожимание плечами, ничуть не прояснили ситуацию.

Ах, как ей хотелось в эту минуту тяпнуть его как следует. За пятку. Чтоб осознал всю ответственность.

Когда вернулись домой, Веста от стыда не могла смотреть людям в глаза. Залезла под крыльцо и не вылезала до самого вечера.

На следующий день у Весты все из лап валилось, а Левитан, (не иначе, из чувства стыда!), решил оправдаться. Заявил, идет в лес по грибы. И вызвал на соревнование Марию Киселеву, что уж совсем глупость. Киселева была местной жительницей и знала грибные места как свои пять пальцев. А Левитан знал только свои краски.

Весь день Веста с Левитаном бессмысленно шатались по лесу. Он набрал полную корзину. Потом снял рубашку, завязал рукава морским узлом и набрал в нее еще столько же. А вокруг, между прочим, глухари и рябчики так и шастали по кустам.

К концу дня все сидели на крыльце и пересчитывали грибы. Веста в этом не участвовала. Во-первых, считать умела только до двадцати с хвостиком. А во-вторых, грибы ее не интересовали вовсе. Мало ли что там в лесу растет.

Следующий день и того хуже. Все пошли собирать ягоды.

Подлинный охотник не может пасть так низко!

Люди вообще крайне неразумные существа. Глядя на них, у Весты постоянно возникали недоуменные вопросы.

Почему они едят за столом? Не проще ли всю еду разложить во дворе на траве. Всем сидеть вокруг, кто где хочет. Зачем все эти тарелочки, вилочки, ложечки?

Зачем сосед выращивает помидоры и огурцы, когда они продаются на лотках возле станции?

Зачем Левитан перерисовывает природу на холсты? Каждый может и так посмотреть. В крайнем случае, можно указать пальцем. Или просто рамочку повесить. И никаких тебе масляных красок!

Ой, что вчера было! Что было!!

Веста легкой трусцой бежала от речки к дому Чеховых, когда в саду под развесистым дубом увидела странную сцену.

На скамейке сидела Маша, сестра Антона, с книжкой в руках и щеки ее пылали, как закаты на картинах ее любимого хозяина. А сам любимый хозяин стоял перед Машей на коленях, (вернее, только на одном колене!), и что-то пылко ей рассказывал. Веста сразу почуяла неладное.

Подобную сцену она видела на картинке в каком-то иллюстрированном журнале. Слышала от одной знакомой собаки, эти сцены заканчиваются угрожающим словом «свадьба». К такому повороту событий Веста была абсолютно не готова. Делить любимого хозяина она ни с кем не собиралась.

Слава Богу, к этому оказалась не готова и Маша. Чуть не заплакав, она помотала головой, поднялась со скамейки и ушла в дом.

А сам Левитан поднялся с колена, сел на скамейку и погрузился в глубокое раздумье.

— Никто нас с тобой не любит, Весточка! — сказал Левитан, когда очнулся от раздумий и увидел перед собой Весту.

С этим Веста никак не могла согласиться. Ее и Левитана любили все. И Антон Чехов, и Софья Кувшинникова, и брат Антона Николай. И еще много-много всяких других художников… Нестеров, Серов, Коровин, Поленов, братья Васнецовы, Суриков… Всех их Веста знала в лицо. И по запаху красок. Все они по очереди, а иной раз и все вместе приезжали к ним с Левитаном в гости.

Но это вовсе не значит, что надо перед всеми становиться на колени. А потом еще «жениться». Или того хуже, «выходить замуж». Гораздо лучше еще раз сходить на охоту. Может, все-таки повезет.

Весту многое просто возмущало в Левитане. Слишком много друзей, застолий, женщин, бесконечных разговоров… Слишком много масляных красок! Слишком мало охоты!!! Но самое искреннее возмущение вызвало у нее известие, у хозяина, видите ли, «болит сердце». Как это!? Чего проще, вышел на поляну, нашел нужную траву, пожевал. Любую болезнь, как корова языком. Сама она неоднократно пользовалась этим народным средством. Была всегда весела и здорова. За исключением случаев, если съела что-нибудь не то. Пару раз Веста приносила в зубах пучок подходящих трав, но Левитан только легкомысленно усмехался. Целовал ее в нос и выбрасывал траву в окошко. Все зло от масляных красок! Все «болезни сердца» от них!

Собрать бы все краски, да закопать!

Веста начала тихо ненавидеть переезды с места на место. В конце концов у нее, (думала она!), есть в Саввинской слободе собственный дом, своя подстилка между диваном и буфетом. Хозяйка, ее маленькая бестолковая дочка. Леса, поля, речки и болота в округе. Все свое, знакомое, родное. И нечего по чужим гостям мотаться без толку. Покидая гостеприимное Бабкино, прощаясь с милым Антоном и ласковой Машей, Веста твердо решила. Это последнее в ее жизни «путешествие».

Наивная душа! Как жестоко она ошибалась. Судьба уготовила ей постоянные переезды с места на место.

Поездка на Волгу ошеломила Весту! Что она видела до этого. Хилые речки. Уча, Истра, озера, болотца… А тут… Бесконечная гладь до горизонта. Огромные «дома», (пароходы!), сами плыли по воде и перекликались басовитыми гудками. Пронзительными криками им отвечали наглые чайки. Голова кругом!

Левитан, Софья и Веста почти сутки плыли на пароходе. Веста постоянно перебегала от одного борта к другому, смотрела во все глаза, вдыхала незнакомые речные запахи и не переставала изумляться. Сошли на пристани в маленьком городке.

— Плес! Плес! — восторженно шептали Левитан и Софья.

Из-за шума парохода Весте послышалось: «Пес! Пес!». Шерсть у нее на загривке, (на всякий случай!), встала дыбом. И совершенно напрасно. Поводов для ревности у нее не было никаких. Чуть в отдалении на правом берегу Волги возвышалась покатая гора. С очаровательной церковью на самой вершине. Остановились в единственном в Плесе большом кирпичном, двухэтажном доме. Из его окон открывался вид на Волгу и покатую гору с церковью на самой вершине.

… Через несколько десятилетий эту гору окрестят «левитановской». В этих местах художник напишет целый ряд выдающихся полотен. Среди них, знаменитая «Над вечным покоем»…

Волжская вода на вкус была значительно вкуснее истринской. И даже любой озерной. Мягкой, чуть терпкой и восхитительно чистой. Каждые полчаса Веста бегала к реке, глотала живительную прохладу и никак не могла утолить жажду.

Следующим утром поехали кататься на лодках. Естественно, далеко не заплывали. Сильное течение могло отнести лодки так далеко, что и к вечеру не вернешься в Плес. Заводи, песчаные отмели! Ах, какой простор! Какой свежий ветер!

Одну из картин, написанных на Волге, Левитан так и назвал. «Свежий ветер!». От нее просто веяло прохладой и свежестью. Весте очень нравилась эта картина!

С возрастом у Весты начал заметно портиться характер. Что неудивительно. Лишите моряка моря, увидите, что будет?

В Болдино Владимирской губернии, где Левитан с Софьей Кувшинниковой, (и разумеется, с Вестой!), тем летом снимал дом, места для охоты были самые подходящие. С точки зрения любой здравомыслящей охотничьей собаки.

В тот день они втроем вышли из леса на какую-то пыльную дорогу. Левитан, потрепав Весту по загривку, весело сказал:

— Завтра идем на охоту! Готовься!

— Га-ав!! — громко и радостно взлаяла Веста. Что в переводе на человеческий означало: «Всегда готова!».

Но хозяин вдруг почему-то нахмурился и начал напряженно всматриваться вдаль. Хотя смотреть было не на что. Дорога, убегающая вдаль. Ничего больше.

— А ведь это… Владимирка! — удивленно воскликнул он.

Подошедшая Софья принялась охать и ахать. «Ох, та самая! Ох, она и есть!». Веста насторожилась. Всю дорогу до дома эта парочка только и говорила, о каких-то «кандалах» и каких-то «арестантах», которых когда-то вели по этой дороге прямиком в Сибирь. А уже на следующее утро Левитан и Софья схватили под мышки этюдники и вприпрыжку побежали на эту самую дорогу. А на ней, кроме пыли, рытвин и ухабов, ничего интересного.