Маленькие хитрости в больших планах (СИ) - Страница 29

Узнает ли обо всём этом Мана или нет? Простит ли его, хотя, казалось, это невозможно?

Он предал собственный путь, он предал навет Маны — всегда идти вперёд.

Сейчас, будучи знакомым с Неа, он точно знал, что Мана понимал, кто перед ним находится и не искал в Аллене черты брата. Разве что иногда, когда ему становилось совсем плохо, и он начинал заговариваться, произнося такие странные вещи, что слушать их было и смешно и страшно.

Так что сейчас Аллен шёл к этой могиле, сильно стыдясь всего себя от головы до пят. Он думал, что ему следует многое сказать, попытаться оправдаться за всякий гадкий поступок, который он успел совершить.

Он думал, что ему нет прощения.

Он должен был объяснить, почему прекратил борьбу с Ноями, почему позволил Графу жить, почему не довёл дело до конца и сошел с половины пути. Он должен был многое сказать, но в этот морозный вечер одинокая фигурка произнесла всего одно слово:

— Прости.

А потом Аллен стоял и молчал, и никаких слов ни ему, ни кому-то ещё было не надо. Потому что он впервые за всё время со смерти Маны вспомнил, каким тот был человеком, и понял, что Мана уже давным-давно его простил. И он отлично понимает Аллена и все его глупости серьёзные и мелкие, ни на что не влияющие. Мана никогда ни на кого не мог долго злиться, у него не было врагов, потому что Мана никого не ненавидел и не считал врагом. Он просто бродяжничал по свету, подрабатывал клоуном, мечтал вновь встретить погибшего брата и понемногу воспитывал десятилетнего мальчишку, который никогда не знал, что такое родительская забота.

Наверное, именно факт близкого знакомства с Маной был тем фактором, который позволил Аллену так легко в конечном итоге сойтись с Неа.

Аллен Уолкер покинул кладбище почти через два часа. Он даже не заметил то, как пролетело это время, много думал о разном, о прошлом и настоящем, о выдуманном и реальном, и понял, что обязательно вернётся сюда ещё не раз. Обязательно вернётся и постепенно, не торопясь, расскажет обо всём, что происходило с ним, посетует на обидные моменты, улыбнётся так, как когда-то учил его улыбаться Мана. Жаль, что в те времена он был просто колючим мальчишкой, который пытался выглядеть обиженным на весь свет.

Аллен отправлялся домой со спокойной душой и твёрдым намереньем упасть в кровать и хорошенько отоспаться.

И по-хорошему было бы завершить этот рассказ именно здесь, но…

Вернувшись домой, Аллен первым делом полез за микстурой от только усилившейся головной боли, забился к себе в комнату и, сжимая виски, уткнулся лбом в подушку, закрывая глаза и начиная напряжённо считать мгновения, которые он провёл в постели, пытаясь погрузиться в спасительный шум.

А потом… Аллен толком-то и не понял, что случилось, но внезапный приступ боли заставил его приоткрыть глаза, приподняться и обнаружить, что вся подушка и его собственные ладони перемазаны в крови, и что с его кожей тоже что-то совсем не то, она вдруг как-то посерела…

Дальнейшее Аллен воспринимал и вспоминал как в тумане. Кажется, он заорал не то от боли, не то от пробудившегося осознания случившегося. Кажется, происходило что-то ещё, к нему кто-то прибежал, вокруг него устроили едва ли не пляски и в итоге, всего-то через несколько часов Уолкер бледный, встрепанный и накачанный успокоительный по самое не балуй, сидел в хозяйском кресле в кабинете Шерила. Самого Шерила прямо сейчас рядом не было. Он умчался что-то уточнять и выяснять, зато здесь было полно другого народу. Зевающие Узы после почти недельного отрыва без сна (они начали праздновать очень заранее) заваливались друг на друга, хватались за первые попавшиеся вещи, но усиленно сопротивлялись захватившему их в свои сети сну, просто потому что им было действительно интересно. Кстати, довольно странно их было видеть в ночном одеянии: Джасдеро в рванной ночнушке с пояском и шапочке,под которую были собраны волосы, а Дебитто в пижамных штанах и майке, держащейся только за одно плечо.

Тикки сидел совсем рядом, для успокоения даже держал Аллена за руку, которую тот совершенно бессмысленно мял, которой он хрустел, и, кажется, хотел сломать Ною все пальцы. Тикки мужественно молчал и не сопротивлялся.

Вайзли, как обычно притаившийся в углу, глядел на него ничуть не стесняясь. Аллену даже хотелось пару раз сказать ему что-нибудь грубое, попросить прекратить пялиться, но он и сам понимал, чем заинтересовал так остальных. Например, возбуждённо прыгающего за его спинкой Неа Уолкера, который, похоже, был в восторге от подобного поворота. Он радостно болтал что-то о том, почему так произошло, о своей роли во всём этом, и ещё радостнее восклицал, что теперь-то он не одинок.

Аллен с трудом сдерживал свою тёмную сторону, готовую ринуться в бой каждое мгновение. Голова больше не болела, но зато Аллена раздражало всё происходящее, до чёртиков раздражало.

— Ты не бойся, Аллен, это не так уж и плохо!

Неа положил руку на его плечо, и Аллен одним ловким движением схватился за неё и провернул на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси. Неа пришлось постараться, нагнуться и едва не упасть на пол от подобного рывка Аллена, но зато он сразу понял, что лучше помолчать.

Но сдержать своей победной ухмылки не получилось. А потом пришло время ухмыляться уже остальным, потому что ему попытались объяснить произошедшее.

Аллен стал Ноем.

Каким образом это произошло, почему в нём пробудились эти гены, если все Четырнадцать Ноев были на своих местах, Аллен не знал. Не знали и Нои и, похоже, совсем подобного не ожидали. Ну, совсем не думали, что подобное возможно. Хотя им следовало бы подумать о том, как именно тот Четырнадцатый стал Ноем. Подумаешь, отец Ной, этого было бы ещё недостаточно, но видимо этим вопросом никто заниматься не желал.

В кабинет ворвался торжествующий Шерил, и Аллен напрягся, ожидая своего приговора.

— Мы поняли, почему подобное могло стать возможным, и Аллен присоединился к нашей семье! — радостно возвестил он.

— Давайте сразу к делу, — хрипло попросил Тикки, и Аллен тут же выпустил его скрюченную руку, тихонько извиняясь за причинённые неудобства.

Хотя, ему можно. Он на нервах, и это вполне объяснимо. Аллен был в своём праве.

— В общем, всем ведь известно, что гены Ноя некоторым образом есть во всех людях, так? А вот сущность всего в тринадцати, ну, теперь пятнадцати, а до этого четырнадцати…

— Короче! — резко попросил Аллен, подходя обратно к состоянию близкому к истерике.

— Короче, у тебя в принципе не должно было быть подобной сущности, но так как сущность Неа провела в твоём теле пусть и в спящем состоянии несколько лет, а потом была ещё и близка к пробуждению, похоже, некий отпечаток её остался глубоко внутри тебя, и вот сейчас ты пробудился как Ной.

Аллен молчал. Он понимал, что всё это похоже на бред, но окружающие его Нои были откровенно серьёзны, и что-то похожее на страх захлёстывало его всё сильнее.

Ему что-то пытались объяснить, утомлённый парень слушал в пол уха, понимая, что очень устал, а потом…

Аллен резко распахнул глаза и, тяжело дыша, посмотрел в… темноту.

Была ночь, он лежал в постели, и рядом спал Тикки. Всё это было всего лишь сном? От чего его тело кажется ватным и уставшим? От долгой вечеринки, от того, что он простудился или от того, что он стал Ноем?

В темноте почти ничего не было видно. То есть он видел очертания предметов и приобнявшего его Тикки, но не мог, к примеру, рассмотреть цвет кожи. Аллен быстро откинул одеяло, намереваясь встать и зажечь хотя бы свечу, чтобы успокоить расшалившиеся нервы.

— Ты куда собрался? — оказывается, Тикки не спал или проснулся, когда Аллен начал вставать.

— Никуда.

— Так странно проснулся. Тебе что, кошмар приснился?

— Ага, будто бы я стал Ноем, — Аллен нервно хохотнул, понимая, что света совсем не нужно. Сейчас Тикки рассмеется над таким нелепым сном, и всё встанет на свои места.