Маленькие детективы большой Америки (Убийства, в которые я влюблен) - Страница 46

В первый раз он заметил этого человека по дороге со станции домой. Это был высокий и худой мужчина. По его виду Рей мог сказать, что он был англичанином. Он не мог бы это объяснить, просто парень выглядел как англичанин.

Это все, что касается их первой встречи. Вторая произошла так же случайно в пятницу вечером на станции. Парень жил где-то около Пэлхама, может быть, в том новом многоквартирном доме в соседнем квартале.

Но на следующей неделе Рэй стал замечать его повсюду. Высокий англичанин ездил с ним в Нью-Йорк на поезде 8. 09 и однажды в полдень обедал через несколько столиков от него у Гаварда Джонсона. Но такое случается в Нью-Йорке, успокаивал себя Рэй, когда иногда встречаешь кого-нибудь каждый день в течение недели, как будто законов вероятности не существует.

Был уикенд, и Рэй с женой отправились в Стэмфорд на пикник. Англичанин продолжал преследовать его даже там, в пятидесяти милях от дома, Высокий незнакомец шел не спеша широкими шагами среди холмов, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться природой.

Наконец однажды вечером, когда Рей Бэнкфорд шел домой, его терпение иссякло.

Он подошел к мужчине и спросил:

— Вы что, преследуете меня?

Англичанин опустил глаза, озадаченно сдвинув брови.

— Прошу прощения?

— Вы преследуете меня? — повторил Рэй. — Я везде вас встречаю.

— Дорогой мой, уверяю вас, вы, должно быть, ошибаетесь.

— Я не ошибаюсь. Прекратите преследовать меня.

Но англичанин лишь грустно покачал головой и ушел. А Рэй стоял, глядя ему вслед, пока тот не скрылся из виду.

— Линда, сегодня я снова его видел!

— Кого, дорогой?

— Этого проклятого англичанина. Он был в лифте, в моем здании.

— Ты уверен, что это был именно он?

— Конечно. Я же тебе говорил, что он везде! Я его встречаю ежедневно, на улице, в поезде, во время ланча, и вот сейчас в лифте! Это сводит меня с ума. Я уверен, что он меня преследует. Но почему?

— Ты с ним говорил?

— Я говорил с ним, угрожал ему, кричал на него. Но это ничего не дало. Он был в недоумении и ушел. И вот, на следующий же день появляется снова.

— Может быть, тебе следует позвонить в полицию? Но я думаю, он же ничего конкретно не сделал.

— В этом-то и проблема, Линда. Он не сделал ничего определенного. Единственное — это то, что он все время крутится вокруг. Проклятье, я схожу с ума.

— Что… что ты собираешься делать?

— Я тебе скажу, что я собираюсь делать! В следующий раз, когда я его увижу, я собираюсь схватить его и все из него выбить. Я доберусь до причины.

На следующий вечер высокий англичанин появился опять. Он шел перед ним по железнодорожной платформе. Рэй побежал к нему, но англичанин исчез в толпе.

Возможно, все это было совпадением… и все же…

Позднее, тем же вечером, у Рэя кончились сигареты, и, когда он вышел из дома и направился к аптеке на углу, он знал, что высокий англичанин будет ждать его где-нибудь по дороге.

И когда он оказался под бледным красноватым светом мигающих неоновых ламп, то увидел этого мужчину, медленно идущего через улицу от железнодорожного полотна.

Рэй знал, что это будет последняя встречу.

— Эй, давай поговорим!

Англичанин остановился и с отвращением посмотрел на него, потом повернулся и пошел прочь.

— Эй ты, подожди! Давай разберемся раз и навсегда!

Но англичанин продолжал идти.

Рэй выругался и бросился за ним в темноту.

— Подойди сюда, — крикнул он, но теперь англичанин почти бежал.

Рэй быстро шел за ним по узкой улице вдоль железнодорожного полотна.

— Черт побери, иди сюда! Я хочу поговорить с тобой.

Но англичанин двигался быстрее и быстрее. Наконец Рэй, задыхаясь, остановился.

Англичанин тоже остановился впереди.

Рэй увидел слабый отблеск от его наручных часов, когда тот поднял руку и поманил его за собой.

Рэй снова бросился бежать. Англичанин немного подождал и тоже побежал, держась вплотную к краю железнодорожной насыпи. Лишь в нескольких дюймах от него на глубине двадцати футов находилось железнодорожное полотно.

Вдалеке Рэй услышал низкий гудок Стэмфордского экспресса, мчавшегося сквозь ночь.

Англичанин впереди обогнул кирпичную стену, которая доходила почти до края насыпи. На время он исчез из вида, но теперь Рэй почти догнал его. Он обогнул стену и увидел, уже слишком поздно, что англичанин ждал его там.

Сильные руки схватили Рэя и тут же толкнули его в сторону, за край насыпи. Рэй беспомощно цеплялся руками за воздух.

Последнее, что он увидел, надвигающийся на него Стэмфордский экспресс, заполняющий все вокруг своим ужасающим грохотом.

Некоторое время спустя высокий англичанин, глядя сквозь клубы голубого сигаретного дыма на изящную фигурку Линды Бэнкфорд, говорил:

— Как я заметил в самом начале всей этой истории, настоящее убийство — это искусство.

Дорогой друг, вся эта история не стоит выеденного яйца. Я никогда не любил обсуждать подобные вещи, но теперь мне придется это сделать. Иначе, боюсь, ваше мнение об этом эпизоде сложится только под влиянием скандальных газетных статей, которые пишут жадные до сенсации люди самого низкого пошиба. Я содрогаюсь при одной только мысли о том, что создается в их ничтожных умишках. А я готов скорее умереть, чем оказаться замешанным в скандальную историю.

Поверьте, мое отвращение к скандалам — плод утонченного воспитания многих поколений моих предков. И это вошло в мою кровь, стало моей сутью. На этом континенте мой род прослеживается на двести лет назад. И никогда никто из членов моей семьи не бывал причастен к громким историям. По отцовской линии в моем роду врачи и профессора колледжей, а по материнской — общественные деятели и поэты. С самого юного возраста меня научили ценить изящное. Моя дорогая мама внушила мне, что имя моей семьи — Кройден — ценность, которую я не должен запятнать.

Вы говорите, несчастный случай? А видели вы в газете фото моей женушки, распростертой на асфальте? Поверите ли, я близок к обмороку при одном только воспоминании о нем. Я не могу понять, почему фотограф счел нужным сделать этот снимок. Я убежден, что некоторые вещи безнравственно выносить на всеобщее обозрение.

Я расскажу вам все по порядку, и вы поймете, что с самого начала и до конца это действительно несчастный случай. Даю честное слово, сэр. Слово Кройдена.

О своем происхождении я вам уже рассказал. При некотором воображении вы можете себе представить мой дом, где все было изысканно и где звучала музыка Шуберта и Шопена в исполнении моей мамы.

Вопреки ее надеждам я не проявлял интереса к музыке. Я представить себя не мог пианистом, потому что сама мысль о появлении на сцене перед публикой была мне невыносима. Но даже если бы я преодолел себя, я все равно не смог бы стать музыкантом. По натуре я очень Пунктуален и всегда во всем предельно аккуратен. Еще в детстве, завязывая ботинки, я добивался того, чтобы концы шнурков были абсолютно одинаковой длины. Свои брюки я вешал точно по сгибам. Наша служанка сетовала, что моя комната совсем не похожа на детскую. Она говорила, что вообще не скажешь, что в ней кто-то живет. Это была крупная женщина, носившая небрежные свободные блузы. Все время была чем-то недовольна. Я считал ее несколько глуповатой и немного жалел.

В то время, когда я учился в колледже, мои родители, один за другим с разницей в полгода, умерли. Они покинули этот мир весьма пристойно, в изысканном стиле, скончавшись в своих постелях и без излишней суеты.

Когда было уточнено финансовое положение семьи, выяснилось, что я не могу продолжать образование и должен искать работу. В нашем городе была очень уважаемая старая семья банкиров, чьи корни уходили глубоко в историю наших мест. Мне повезло получить у них место бухгалтера. Я любил свою работу. Четкие ряды цифр доставляли мне наслаждение. Летели месяцы и годы. Я продвинулся по службе. Теперь мне приходилось самому нанимать служащих. К этому я подходил очень строго. Ведь скандал частного характера мог отразиться на репутации банка. Поэтому я стремился брать людей из хорошей семьи, людей своего уровня. А это было совсем не просто.