Маленькая страна - Страница 110

И тут в голове у Джейни снова пронеслось: истинная магия мира гораздо проще, чем мы можем себе вообразить.

– Я люблю тебя, Феликс, – тихо сказала она и отошла в сторону.

Феликс вскинул голову и устремил взгляд куда-то вдаль. «Он пытается сосредоточиться на каком-то одном человеке. Пытается представить, что, кроме этого человека, в зале никого больше нет», – поняла Джейни.

Она поступала точно так же в начале своей карьеры.

«Ну, давай же!» – мысленно взмолилась Джейни.

Мокрый от пота, Феликс начал подыгрывать Клэр, но дрожь, сотрясавшая его тело, мешала ему попасть в такт.

Не в силах смотреть на мучения любимого, Джейни подбежала к нему и, прежде чем аудитория успела разразиться очередным взрывом хохота, крепко обняла.

– Слушай, – шепнула она. – Слушай музыку, которую играет Клэр.

– Но я…

– Не пытайся играть. Расслабься. Закрой глаза и попробуй внушить себе, что тебя здесь нет. И не только тебя – нет вообще ничего, кроме музыки. Почувствуй ее ритм – он созвучен биению твоего сердца; он прост, как твое дыхание…

Джейни погладила Феликса по голове.

– Разве ты стараешься заслужить похвалу зрителей? – продолжала она. – Ты делаешь это во имя самой музыки, потому что она и есть…

– Потому что… она и есть… – медленно повторил Феликс.

– Магия.

Феликс неуверенно сыграл аккорд из двух нот. Пожалуй, это получилось у него не слишком хорошо, но бодрое звучание вистла сгладило огрехи.

– Давай, Феликс, давай, – кивнула Джейни, видя, что он вновь приподнимает пальцы над клавиатурой.

Следующий аккорд вышел фальшивым, однако молодой человек тут же исправил его.

– Магия, – тихо произнесла Джейни.

– Магия, – повторил Феликс, словно это слово было заклинанием от всех его страхов.

Новый аккорд прозвучал громко и чисто. За ним еще один. И еще. И еще…

Плечи Феликса напряглись. Джейни принялась массировать их и сразу же почувствовала, как они расслабляются – то ли от ее прикосновения, то ли от уверенности, растущей в его душе.

Теперь он выводил уже вполне связную мелодию, и не беда, что в ней проскальзывали неточности – это случалось и прежде, на вечеринках, когда Феликс подхватывал незнакомую тему.

Спина его выпрямилась. Аккордеон подпрыгивал на колене по мере того, как он притоптывал. Дуэт стремительно набирал силу.

Джейни узнала мотив и улыбнулась: это был «Рил мисс МакЛеод», который они с Феликсом прозвали «Майский день», потому что его веселые звуки ассоциировались с весной, надеждой, продолжением жизни.

И частью этого рила – как и всех других музыкальных произведений на свете – являлась сама первородная музыка, несущая в себе нерушимую гармонию мудрости и магии.

Она была бессмертна, однако при этом нуждалась в исполнителях, подобно тому как мир нуждается в обитателях, ради которых он и был сотворен…

Кто-то неожиданно засвистел, но сидящие в первом ряду люди заглушили этот одинокий протест своими аплодисментами, и к тому времени, как Феликс и Клэр, сыграв все три части рила, вернулись к первой, зал уже дружно хлопал в такт его заразительному ритму.

Когда музыка смолкла, публика разразилась бурей оваций. Джейни взглянула на счастливые лица тысяч зрителей и с гордостью потрепала Феликса по волосам.

– Я… – начал он.

– Ты сделал это, – сказала она.

Феликс улыбнулся, опустил аккордеон на пол, встал и, повернувшись к Джейни, обнял ее.

Аудитория за его спиной затихла.

Но нет, осознала Джейни, не затихла. Она просто исчезла. Как и сцена. Теперь здесь не было никого, кроме них с Феликсом. Клэр находилась чуть поодаль. Кемпи сидел у ее ног. Неожиданно у Джейни возникло впечатление, что тело Феликса начало таять. И Клэр с Кемпи тоже. И она сама…

Джейни открыла глаза и обнаружила, что стоит на пустоши. Воцарившаяся после музыки и громогласных аплодисментов тишина казалась почти убийственной. Девушка похлопала себя по бокам.

Может, ей все это приснилось?

Она огляделась. Джон Мэдден стоял на коленях, прижавшись лицом к Мен-эн-Толу. Рука его, продетая через дыру, безжизненно свисала по другую сторону камня. Рядом сидели растерянный Феликс и Клэр, причем последняя крепко сжимала вистл, который держала сама Джейни перед тем, как Мэдден вошел в ее разум.

Невероятно: значит, это был не сон.

– Что случилось? – поинтересовалась Клэр. – Я видела самый страшный кошмар в своей жизни, но потом все вдруг изменилось…

– Мы победили, – объявила Джейни.

Она взяла свою сумочку и поднялась с земли.

– Мы спрятали книгу так, что уже никто и никогда не найдет ее. И хотя Мэдден пытался воздействовать на нас своей волей, она ему не помогла. Мы доказали, что сильнее его.

Если бы только не ее отмененное турне. И не ферма Бойдов. И не…

«Нет, – одернула себя Джейни. – Не думай об этом. Сейчас наслаждайся победой, а сомнения оставь на завтра».

Между тем Мэдден не шевелился.

– Он… он умер? – спросила Клэр.

– Не знаю, – ответила Джейни, гладя подбежавшего к ней Кемпи. – И, честно говоря, мне на это наплевать.

– Но мы не можем бросить его здесь…

– Это почему же? – ядовито поинтересовался Феликс. – Мы ему чем-то обязаны?

«Он не забыл, что сделал с ним Мэдден», – догадалась Джейни, взглянув на друга.

Она подошла к Клэр и взяла ее за руку.

– Пошли домой.

– Но мы точно победили его? – сомневалась Клэр, послушно следуя за подругой.

– Точно.

– Все вместе, – добавил Феликс. Джейни кивнула:

– Да, все вместе. Втроем. Извини, вчетвером, – улыбнулась она, когда Кемпи ткнулся ей в ладонь своим мокрым носом. – Четверо друзей и музыка.

– Музыка, – в один голос повторили Феликс и Клэр, словно что-то припоминая.

По дороге к машине никто из них не проронил ни слова.

Мэдден не мог пошевелиться. Он стоял на коленях, прислонив голову к шершавой поверхности Мен-эн-Тола, и рука его по-прежнему была продета через зияющую в нем дыру.

Мир обрушился на Мэддена. Он пытался отключить разум, но тайна… тайна Данторна, которую так небрежно швырнула ему в лицо девица Литтл…

Эта проклятая музыка…

Она неслась через его мозг бурным потоком, не оставляя ни секунды на осмысление.

Мэдден слышал каждый звук, осязал каждый запах, чувствовал каждый вздох, переживал каждую эмоцию, когда-либо существовавшие в мире и за его пределами.

Он был не в силах справиться с этим.

Потому что теперь он знал все.

От древних скал, уходящих своими основаниями глубоко в недра земли, до обрывков разговоров, витающих в воздухе.

От сладкой овсянки, которой плевался чей-то сопливый ребенок из бедного района Чикаго, до поваленного дерева в бразильских джунглях.

От глубин бесконечного космоса, недосягаемых даже для самых мощных телескопов, до жука, ползущего вдоль берега безвестной речушки в Камбодже.

От гималайских ветров до пьяницы, заснувшего в переулке Мельбурна.

Мэдден сходил с ума от обилия захлестнувших его деталей.

От тяжелой поступи кенийского слона и писка комара на болоте Флориды.

От спора супружеской пары в одном из домов неподалеку от его собственного особняка в Виктории и музыки, сотрясающей стены какого-то лондонского клуба.

От огромных межзвездных просторов и…

Поймав в этом бурлящем водовороте крошечный момент безмолвия, Мэдден вцепился в него мертвой хваткой.

«Успокойся, – сказал он себе, хотя больше всего на свете ему хотелось дико закричать. – Успокойся. Обуздай свой разум. Заставь его сконцентрироваться на молчании. Думай только о тишине. Позволь ей разлиться. Повсюду…»

Когда у него это наконец получилось, Мэдден медленно поднялся, посмотрел на пустошь и едва не расхохотался.

Он был глупцом.

Поистине глупцом. Данторн открыл доступ к небывалой силе, но какой в этом смысл, если ее все равно нельзя было контролировать? Смертный мог управлять лишь маленькими ее кусочками, но в этом Мэдден и так преуспел.