Мальчик: Рассказы о детстве - Страница 6

За порядком на спортплощадке следил заместитель директора. Он командовал:

— Строиться по классам! Шестой класс! Пятый класс рядом с шестым! В шеренгу становись! В шеренгу! Разговорчики в строю! Прекратить разговоры!

Твейтс, я и три других моих друга учились во втором классе, младше нас были только первоклассники, и мы построились вдоль краснокирпичной стены, встав плечом к плечу. Помню, когда сюда явились все мальчики, учившиеся в нашей школе, их выстроили в каре, то есть вдоль всех четырех сторон площадки, — примерно сотню мальчиков в возрасте от шести до двенадцати лет, в одинаковых серых шортах, серых пиджаках, серых гольфах и черных ботинках.

— Прекратить болтовню! — орал замдиректора. — Полнейшая тишина!

Но чего ради понадобилось выводить всех нас на спортплощадку? Вообще, зачем это? — дивился я, И зачем это нужно — так нас выстраивать? Прежде никогда такого не бывало.

Я уже почти готов был увидеть двоих полицейских, которые сейчас выскочат из школы, схватят меня за руки и закуют в наручники.

Из школы на спортплощадку попасть можно было только через одну-единственную дверь. И вот она вдруг распахнулась, и в ней, словно ангел смерти, появился мистер Кумбз, огромный и пухлый в своем твидовом костюме и черном одеянии поверх него, а рядом с ним, поверите ли, прямо возле него мелко подергивалась невзрачная фигурка самой миссис Пратчетт!

Значит, она была жива! Какое огромное облегчение.

— Она жива! — прошептал я стоящему рядом со мной Твейтсу. — Я ее не убил!

Твейтс не обращал на меня внимания.

— Начнем отсюда, — говорил директор миссис Пратчетт. Он схватил ее за руку и подвел к тому месту, где стоял шестой класс. Потом, так и не отпуская ее, быстро повел вдоль мальчишеской шеренги. Похоже было, будто какой-то генерал обходит воинский строй.

— Что это они делают? — прошептал я. Твейтс не отвечал.

Я искоса глянул на него. Он вроде побледнел.

— Эти большие, — услыхал я слова миссис Пратчетт. — Совсем большие. Нет, не из этого ряда. Давайте-ка проверим тех, что посопливее.

Мистер Кумбз прибавил шагу.

— Давайте все же пройдем по всему кругу, — сказал он.

Казалось, он спешит поскорее избавиться от этой новой заботы, и мне было видно, как семенят костлявые козьи ножки миссис Пратчетт, стараясь угнаться за ним. Они уже миновали одну сторону прямоугольной игровой площадки — ту, вдоль которой выстроились шестой и пятый классы, обошли вторую сторону каре… потом третью…

— Все еще чересчур большие, — доносилось до меня карканье миссис Пратчетт. — Те были куда меньше этих! Много меньше! Где у вас стоит противная мелкота?

Они все ближе подходили к нам… Все ближе и ближе.

Вот они уже пошли вдоль четвертой стороны…

Каждый мальчик из нашего класса глядел во все глаза, как Кумбз и Пратчетт движутся вдоль строя в нашем направлении.

— Отвратительная наглая шайка, эти маленькие сорванцы! — слышал я бормотание миссис Пратчетт. — Ввалятся ко мне гурьбой, и всякий сопляк думает, что может вытворять в моем магазине все, что только ни взбредет в его дурную башку!

Мистер Кумбз никак не откликался на все ее речи.

— Тащат все, если не углядишь, — продолжала она. — Лапают что ни попадя. Маленькие, а руки загребущие, и немытые, и никакого воспитания. Про девочек я не говорю. С девочками у меня хлопот не было, но мальчишки — отвратительные и ужасные!

— Вот те, что поменьше, — сказал мистер Кумбз.

Мне было видно, как свиные глазки миссис Пратчетт старательно обшаривают лицо каждого мальчика, мимо которого она проходила.

И вдруг она издала пронзительный вопль и наставила свой грязный палец прямо на Твейтса.

— Вот он! — верещала она. — Этот из тех! Я его за километры узнала бы, попрыгунчика гадкого!

Все дружно повернули головы и уставились на Твейтса.

— А ч-что я такого сделал? — заикаясь, обратился он к мистеру Кумбзу.

— Молчать, — сказал директор.

Глазки миссис Пратчетт сверкнули и остановились на моем лице. Я потупился, сосредоточенно изучая черный асфальт спортплощадки.

— Тут еще один из тех! Вон тот, там! — Теперь она показывала на меня.

— Вы вполне уверены? — сказал мистер Кумбз.

— А то я не уверена! — закричала она. — Я никогда не забываю ни одной физиономии, тем более такой пронырливой, как вот эта! Он из тех самых, это уж точно! Пятеро их всего было! А где же остальные? Где еще трое?

Остальные трое, как мне было прекрасно известно, стояли вслед за мной.

Лицо миссис Пратчетт источало редкостную злобу, когда она переводила свой взгляд с моего лица на лица стоявших рядом.

— Вот они! — закричала она, протыкая воздух своим указательным пальцем, — Этот… и этот… и этот! Пятеро их было, совершенно точно! Нам больше не надо никого высматривать, директор! Все они тут, паскудные грязные свинята! У вас есть ихние имена, да?

— Мне известны их имена, миссис Пратчетт, — сказал ей Кумбз. — Очень вам признателен.

— А как сильно я вам признательна, директор, — отозвалась она.

И пока мистер Кумбз уводил ее прочь, до нас доносились ее слова:

— Прямо в кувшине с пустокляпами! Там она была! Вонючая дохлая мышь, которую я никогда не забуду, до конца дней своих!

— Выражаю вам свое глубочайшее сочувствие, — бормотал мистер Кумбз.

— Потрясение, говорите?! — продолжала она. — Ох, как я дотронулась своими пальцами до этой мерзкой мокрой вонючей дохлой мыши… — Ее голос хвостом тянулся за ней, пока мистер Кумбз торопливо уводил ее с площадки.

Мы вернулись в школу, и вскоре к нам вошел классный руководитель с листком бумаги в руке.

— Нижеперечисленным следует немедленно явиться к директору школы, — сказал он. — Твейтс, Даль… — потом он прочел еще три фамилии, которые я сейчас уже не помню.

Мы, все пятеро, поднялись и вышли из класса. Двигаясь по длинному коридору в сторону внушавшего страх директорского кабинета, мы не разговаривали. Твейтс постучал в дверь.

— Войдите!

Мы втиснулись внутрь. Пахло кожей и табаком. Мистер Кумбз возвышался посередине кабинета, огромный человечище, великан, и в руках у него была длинная желтая трость, загнутая наверху на манер дорожного посоха.

— Вранье ваше я выслушивать не стану, — сказал он. — Мне очень хорошо известно, что это сделали вы и что вы сделали это вместе. Постройтесь-ка вон там, у книжного шкафа.

Мы построились, Твейтс встал первым, а я, почему-то, в самом хвосте. И оказался замыкающим.

— Вы, — сказал директор, показав тростью на Твейтса. — Подойти сюда.

Твейтс очень медленно выдвинулся вперед.

— Нагнуться, — сказал директор. Твейтс нагнулся.

Мы были как загипнотизированные. Нам, разумеется, было известно, что мальчиков время от времени бьют тростью, но мы никогда не слыхали, чтоб кого бы то ни было заставляли наблюдать это наказание.

— Ниже, мальчик, ниже! — рявнул мистер Кумбз. — Ладонями до земли!

Твейтс кончиками пальцев дотянулся до ковра.

Мистер Кумбз отступил назад и принял устойчивую позу, расставив ноги на ширину плеч. Я думал о том, до чего же крошечной кажется попа у Твейтса и как же она сейчас напряжена. Мистер Кумбз сосредоточенно вглядывался в ягодицы жертвы. Он поднял трость над плечом, и пока он ее опускал, это сопровождалось громким свистящим звуком, а потом прозвучал треск, словно пистолет выстрелил, и это означало, что трость врезалась в маленький зад Твейтса.

Твейтс взлетел в воздух чуть не на полметра над полом, завопил: Оу-у-у-у~у-у-у~у-у! — и распрямился, как пружина.

— Крепче! — проскрежетал голос откуда-то из угла.

Теперь настал наш черед подскакивать. Мы обернулись — в одном из больших кожаных кресел директора сидела крохотная омерзительная фигурка, миссис Пратчетт! Она не могла усидеть на месте и подпрыгивала от возбуждения.

— Дайте ему! — визжала она. — Всыпьте ему как следует! Проучите его хорошенько!