Мальчик-который-жил-с-Винчестерами (СИ) - Страница 66

Вы умирали, убивали, молили о помощи, но есть шанс все это остановить. Вы останетесь в живых, только если один ребенок придет ко мне в Запретный лес. Гарри Поттер. Приди ко мне, и все твои друзья останутся живы. Я буду ждать тебя в Запретном лесу только один час. Один час…

- Вот это поворот! - Сказал, наконец, Бобби Джон, когда еще минуту назад голос Волан-де-Морта утих в его голове. - Он сразу сказать не мог?! Он не мог сказать все это до того, как начнет всю эту анархию?! Лысая башка, он че, думал, что я мысли его читать умею, что я сразу догадаюсь, что ему от меня нужно?

- Ну, фактически, ты и так можешь читать его мысли, - сказал Рон, - вы ведь иногда видите друг друга, даже когда находитесь на расстоянии в сотню километров.

- Тогда бы подключался ко мне и говорил, что нужно, типа, “привет, Гаррик, через час стрелка, встречаемся в лесу, приходи один, я тоже братанов не беру, пиписьками будем меряться”!

- Вышли ему совой претензии, - закатила глаза Гермиона. - Так что делать будешь?

- А то ты не знаешь, - вздохнул Винчестер, - но сначала бы я хотел вернуться в замок.

Некогда величественный “Хогвартс” сейчас больше напоминал руины средневековья, которые обычно показывают туристам из заграницы. Тишина давила, иногда слышался чей-то плач. Войдя в замок и увидев, что творилось в Большом зале, Бобби Джону поплохело. Весь зал был заполнен стройными рядами погибших этим вечером волшебников, охотников, ангелов, вампиров, оборотней и других несчастных, кому не посчастливилось увидеть завтрашнее утро. Ближе к центру Бобби Джон увидел Молли и Артура Уизли, оплакивающих своего погибшего сына. Неподалеку стояла Джинни, обхватившая лицо руками, ее брат Билл гладил ее по голове, в попытке успокоить. Рон, увидев своих родственников, сразу же бросился к ним. На ступенях лестницы сидели близнецы, уставшие, измученные, на их устах не было улыбки, а глаза были полны слез. Между ними сидел тот, кого Бобби Джон меньше всего ожидал увидеть на этой войне.

Как юноша после выяснил, один из близнецов, Фред, чуть не погиб. Еще в самом начале битвы на парней набросилось двое Пожирателей, и если Джордж более-менее успешно нейтрализозывал одного, у Фреда битва не задалась с самого начала. Он уже видел, как к нему летел зеленый луч смерти, в какой-то момент даже вся жизнь перед глазами начала проноситься, но неожиданно луч изменил траекторию направления и ударил по самому Пожирателю. Затем Фред услышал шелест перьев за спиной, а когда обернулся, увидел коварно улыбающегося их с Джорджем постоянного покупателя, который всегда представлялся им Фокусником. Щелчок пальцев - и Джорджу тоже не нужно сражаться с Пожирателем. “Ну не мог я допустить, чтобы “Всевозможные волшебные вредилки” лишились одного из своих создателей”, сказал тогда им архангел Гавриил, который на деле и являлся Фокусником.

Бобби Джон мог бы искренне порадоваться и посмеяться над этой историей, если бы царящая повсюду мрачная, тоскливая, душераздирающая атмосфера и горы трупов во всем Большом зале, среди которых были Римус Люпин и Нимфадора Тонкс, осиротевший новорожденный ребенок которых больше никогда не увидит своих маму и папу, Грозный Глаз Грюмм, который храбро сражался и погиб на поле боя, Лаванда Браун и Колин Криви, которые лично так и не издадут свою книгу “Тысяча и одно смешное прозвище Злого и Глупого волшебника от Гарри Поттера” и не узнают взрослую жизнь, а еще десятки, сотни людей, ангелов и многих других, кто больше никогда не увидит свет солнца, не посмеется с друзьями над веселой шуткой, не увидит блеск любимых глаз.

Большой зал поплыл перед глазами Бобби Джона, уменьшился, съежился. На ватных ногах он выбежал оттуда, не в силах обернуться, увидеть тех, кто погиб, взглянуть в глаза тем, кто выжил. Он и сам не понял, как очутился в кабинете Дамблдора, у Омута Памяти. Руки сами потянулись в карман сумки за флаконом, где лежали воспоминания Северуса Снегга. Омут засветился, когда в него капнули слезинки Снегга, а Бобби Джон уже погружался в чужую память, в чужую жизнь…

*О*О*О*

Когда Бобби Джон оторвался от Омута памяти, прошла, казалось, целая вечность.

“Ты правда колдунья…”

Он не знал, что его мать и Снегг были знакомы с детства. Он не знал, что именно от Снегга она узнала, что является волшебницей. Он не знал, что они когда-то были так близки…

“Слизерин”!

А ведь если бы Распределяющая шляпа сделала бы иной выбор в пользу Снегга, кто знает, может быть, далеко не Джеймс Поттер был бы ему отцом, и тогда целых шесть лет Бобби Джону пришлось бы отнекиваться от фамилии “Снегг”. Странно, что шляпа определила будущего профессора зельеварения именно на этот факультет, ведь, судя по тому, что видел юноша после, после и после в Омуте Памяти, характеризовало Северуса Снегга именно как храброго человека. Только храбрый человек мог бы перечить самому темному волшебнику в мире, прося его не убивать хотя бы женщину, только храбрый человек мог бы прийти к противнику своего хозяина, чтобы просить за самого дорогого для него человека, только храбрый человек мог бы всю жизнь прожить, пряча самое лучшее, что у него есть, чтобы потом, когда вернется тот самый темный волшебник стать двойным, нет, тройным агентом, во благо ребенка, столь нелюбимого им за эту безумную схожесть с отцом, только храбрый человек мог бы стать директором Хогвартса, после того, как убил предыдущего, всеми любимого директора, чтобы сдерживать распоясавшихся Пожирателей, терпя ненависть, злобу и обиду со стороны учеников и преподавателей, которые до сих пор не знают о том, из чего действительно был сделан Северус Снегг.

“- У мальчика ее глаза…

- ПРЕКРАТИТЕ! Она умерла… навсегда…”

Да, у Бобби Джона действительно были глаза матери. Теперь юноша понял, почему профессор Снегг так старательно избегал встречаться с ним взглядом. И почему так жадно всматривался в них в свои последние секунды.

“Значит, мальчик… мальчик должен умереть?”

Эти слова… Эти слова, которые до сих пор отзываются дрожью в ногах Бобби Джона. Эти слова, которые Снегг произнес с таким удивлением, ужасом… болью? Бобби Джон понял, что в ту ночь он не только привязал к себе Смерть, но и стал чем-то большим для Волан-де-Морта, нежели просто врагом. Он стал его крестражем. И Дамблдор знал это, знал, и сохранял ему жизнь, помогал, уберегал от любой возможности погибнуть, чтобы потом он мог умереть в нужный момент. Его растили, как свинью на убой!

“Экспекто патронум!”

Серебряная лань. Та, что вывела его к озеру, где лежал меч Гриффиндора. Та, что помогла Рону найти дорогу к нему. Та, что как две капли воды была похожа на патронус его матери, точно такую же серебряную лань.

“- Через столько лет?

- Всегда.”

*О*О*О*

Сэм Винчестер бросил взгляд на свою дочь. Бледная, напуганная, она сидела на скамейке, прижимаясь всем своим хрупким, дрожащим от страха телом к красивому, светловолосому юноше, который был напуган не меньше ее, но старался не показывать это девушке. Все же юная Мери Винчестер была рождена не для смертельных битв, ведь ей всего лишь пятнадцать лет! Зря, наверное, он втянул свою дочь в эту войну, но другого пути у него не было.

Выйдя из Большого зала, чтобы продолжить поиски погибших, Сэм Винчестер неожиданно наткнулся на измазанного в чужой крови мужчину, выходящего из замка.

- ДИН! - Крикнул Сэм, узнав в этом мужчине своего старшего брата.