Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны - Страница 1

М. Кубанин

Махновщина

Нестор Махно.

Ответ М. Кубанину

Под редакцией М.Н. Покровского

Одной из основных черт, характерных для махновщины, была ее локальность. Распространение махновщины, действия махновской армии и сочувствие местного населения были связаны с определенным, сравнительно узким районом. Нигде в другом месте махновщина не прививалась.

Аршинов, анархист, бывший член РВС махновской армии, историограф махновщины, весь район влияния Махно делит на «район махновского влияния и район активного махновского влияния». Если посмотреть карту рейдов махновской армии, то мы увидим, что Махно все время вертится в сравнительно узком, тесном районе (нескольких уездов), в одних и тех же местах. Попадая в чужой район, махновцы стремятся уйти оттуда как можно скорее. Приняв бой и даже разбив врага, они не преследуют его, а поворачивают назад и стремятся уйти обратно в свой район.

Лишь однажды, в августе 1919 г., Махно под давлением деникинцев вышел далеко за пределы своей территории и проделал большой рейд по Донецкой, Екатеринославской, Полтавской и Киевской губерниям. Но, разбив деникинцев, Махно спешит вернуться обратно в свой район.

Это не случайный военный прием махновщины, это – явление постоянное, свидетельствующее о необходимости непрерывной и прочной связи с родными местами. «Обычно пополняются и быстро обрастают махновские отряды в районах, в то же время являющихся наиболее коренными и сочувствующими махновщине: Екатеринославская губерния, части Новомосковского, Павлоградского уездов, почти вся Александровская губерния, со «столицей» Махновии Гуляй-Полем, Константиноградский уезд Полтавской губернии, Изюмский и Купянский уезды Харьковской губернии, Холодный Яр Кременчугской губернии – вот главные очаги махновского движения»[1].

Об этом пишет и Р.П. Эйдеман, командовавший в 1920 г. войсками, действовавшими против Махно и прочих банд на Украине и прекрасно изучивший политический бандитизм на Украине[2]. «Стоит даже совершенно незнакомому с украинской обстановкой человеку проследить маршруты следования банды Махно за месяц-другой, чтобы обратить внимание на исключительную посещаемость одних и тех же определенных селений и пунктов. Взятые в плен и перешедшие к нам махновские атаманы и руководители подтверждают, что именно эти селения являются опорными пунктами, материальными и моральными базами махновщины и что именно в них сосредоточены подпольные органы («пункты сбора и донесений»), через которые проходящие банды получают информацию и общие директивы и тем самым остаются неуловимыми для наших, нередко численно превосходящих войск».

Достоверным свидетельством этого являются показания бывшего начальника штаба махновской армии Виктора Белаша в ВУЧК[3].

«Вопрос: География махновщины (район, очаги, Дибривский лес, речка Волчья)?

Ответ: География Махно и махновщины – это Гуляй-Поле, Дибривки, Успеновка, Туркеновка, Санжаровка, Воздвиженка, Рождественка, Воскресенка, Конские Раздоры, Гусарка и Федоровка. Придаточные места махновщины – это… (идет перечисление ряда сел). Центр Махно – это Гуляйпольский уезд, а махновщины – Гуляйпольский, Гришинский, Мариупольский, Александровский и Бердянский уезды».

Эта черта локальной замкнутости не является типичной исключительно для махновщины. Эта постоянная связь с какой-либо территорией характерна для мелких и крупных атаманов крестьянских отрядов, будь то петлюровцы или махновцы. «Стоит лишь внимательно присмотреться к бандитскому движению на Украине, – пишет Эйдеман, – чтобы убедиться, что в каждой губернии имеются районы и целые уезды, являющиеся очагами бандитизма, а в уездах такие же – «черные волости».

В этих бандитских районах мы обыкновенно имеем дело с фактическим отсутствием власти. Ревкомы и советы существуют лишь номинально и находятся под влиянием того или другого атамана или же целых подпольных организаций; население же не выполняет никаких государственных нарядов и, беспрерывно питая оружием и живой силой банды, является громадным интендантством атамана и подпольных повстанческих центров.

Каждый из таких районов имеет своих вождей – атаманов и главарей. Так, в Киевской губернии, в районе Радомысль – Коростышев, неизменно оперирует Мордалевич и является в то же время председателем Радомысльского повстанческого комитета, в Черниговском уезде – Хмара, в Балтско-Ольгопольском районе – Кошевой и Заболотный и т. д.

Характерно то, что эти атаманы даже в случаях военной опасности предпочитают укрываться в своем районе, чем удаляться от него. Их действия вне излюбленного района можно рассматривать лишь как вылазки или партизанские рейды, оканчивающиеся возвращением в исходное положение»[4].

Это подтверждает и X. Раковский в своей ценной фактами брошюре «Борьба за освобождение деревни», подтверждает фактами, взятыми из информационных сводок военного командования, Всеукраинской ЧК и Наркомвнудела Украины. «В Киевском уезде, в южной его части, в районе Триполье – Обухово – Германовка – Кагарлык, действовал Зеленый. В северной части уезда расположился Струк, влияние которого распространялось и на Чернобыльский уезд той же губернии. Западнее, в Радомысльском уезде, действовал Соколовский. Точно так же и другие уезды в Киевской губернии периодически делаются центрами контрреволюционных выступлений. Так, в Каневском уезде действовала белогвардейская банда Трепета. В Васильковском уезде, имея центром Мотовиловку, действовала банда Гончара (Батрака Бурлака), бывшего до того членом партии украинских социал-революционных боротьбистов. Кроме того, на этот уезд распространялись действия Зеленого. В Сквирском районе и в районе Белой Церкви действовал в июне (1919 г. – М. К.) так называемый Всеукраинский ревком, с Юрием Мазуренко во главе. В районе Бердичева находились петлюровские банды, в Умани – коммунист-боротьбист[5] ГЦогрин и российский социалист-революционер Клименко, в районе Звенигородки, до своего соединения с Мазуренко, действовал помощник Григорьева Тютюник»[6].

Эта типичная черта локальной замкнутости всех крестьянских партизанских отрядов, независимо от их политических убеждений, присуща была не только Украине. Так, например, антоновская армия, несмотря на то что опору и сочувствие находила в пяти уездах Тамбовской губернии (Борисоглебском, Тамбовском, Кирсановском, Моршанском и Козловском), предпочитала укрываться лишь в сравнительно небольшом районе нескольких волостей. «Излюбленным местом пребывания бандитов были села: Рамза, Царевка, Канучино, Караванино, Трескино. Население этих мест в большинстве середняцкое, но кулацкое меньшинство было хорошо организовано и оказывало большое влияние на все остальное население. Первые бандитские выступления были организованы крестьянами перечисленных выше сел. В бандитизме они принимали самое активное участие»[7].

Махновцы ясно сознавали, что они сильны лишь в своем районе, и сознавали опасность, грозящую им при отрыве от своего района. Когда поляки наступали на Украину, командование XIV советской армии приказало штабу махновской армии отправиться на польский фронт. (Махновская армия тогда была легализована и подчинена командованию Красной армии.) «Всем стало ясно, – пишет Аршинов в своей «Истории», – что это – первый шаг большевиков к новому нападению на махновцев. Направить повстанческую армию на польский фронт – это значит отрезать главный нерв у революционного повстанчества на месте. К этому стремились большевики, чтобы иметь возможность беспрепятственного хозяйничания в непокорном районе, и это прекрасно видели махновцы»[8]. Штаб махновской армии отказался идти на польский фронт, мотивируя тем, что «махновская армия всегда будет на революционном посту, оставаясь на Украине и не уходя для этого на польский фронт».