Магма - Страница 8

– Брюки порвались, и я выбросил его.

– Ты выбросил тот отличный костюм из-за порванных брюк! – взвилась Наталья. – Тот костюм ты мог проносить еще десять лет.

– Я и так ходил в нем не меньше!

– Ты совсем дурак!

– Лучше заткнись.

– Папочка! – Пятилетняя дочка бросилась к нему. Он нежно обнял ее.

– Как ты тут? – спросил он.

– Тебя только хватает на то, чтобы спросить, как дочь растет без отца, и укатить обратно куда-нибудь за границу, – бросила жена и, повернувшись, удалилась обратно на кухню.

– Я теперь умею считать до ста.

– Неужели?! – Он картинно нахмурил брови, – А до пятидесяти ты умеешь считать?

– Нет, – вздохнула дочка, – только до ста.

Он засмеялся. Она засмеялась вместе с ним. Он еще крепче обнял ее.

– Ты мне привез что-нибудь? – спросила она, устав от объятий и начиная тихонько высвобождаться.

– Конечно! – Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда маленький брелок.

– Ой, как красиво! – воскликнула девочка, принимая подарок, – Это какая-то башня?

– Это Эйфелева башня. Она находится во Франции.

– Далеко?

– Кто?

– Эта Франция – далеко?

– Очень далеко.

– А ты был во Франции, – папа?

– Да, дочка. И я видел эту башню во всей ее красе. Я поднимался на самую высь этой башни, откуда видна вся Франция, а тихий ветерок нашептал мне сказочку.

– Она страшная? – поежилась дочка.

– Вовсе нет. Рассказать?

– Конечно!

– Ну, хорошо, – Он присел на краешек дивана, а дочь забралась на него с ногами, приготовившись не упустить ни единого слова из рассказа отца, – Давным-давно в далекой-далекой стране жили гномики. Это сейчас мы знаем гномиков как рудокопов, живущих и работающих под землей. Но в то время они жили на поверхности земли. Они были очень трудолюбивы, и поэтому все у них спорилось. Пшеница росла выше, чем у всех, и веселились они на зависть соседям.

Но вот однажды в окрестностях, где жили гномики, появилась злая волшебница. И стало ей завидно, что гномики славно работают и весело отдыхают. И тогда она стала говорить всем их соседям, что под землями, на которых живут гномики, лежат горы золота и бриллиантов.

– А зачем она это говорила? – спросила дочка.

– Все это она говорила затем, чтобы соседи стали копаться на землях гномиков и разорили их сады и поля. Так и произошло. Сначала жадные соседи приходили по одному и по двое, потихоньку раскапывая землю в поисках сокровищ. Потом они стали приходить толпами. Конечно, гномикам не понравилось то, что соседи вытаптывали их пшеницу и разгоняли их скот. И веселиться они стали реже.

Попросили тогда они соседей уйти подобру-поздорову, потому что никакого золота и никаких драгоценностей в их землях не зарыто. Соседи было поверили этому, но тут…

– Тут? – переспросила дочка, подняв брови и изображая вопрос, как это делают взрослые.

– Злая волшебница заявила, что гномики сами нашли сокровища и что сокровища лежат в их домах. Жадные соседи ночью бросились к домам гномиков. Они выгнали гномиков из домов и стали рыться там в поисках спрятанных сокровищ. Конечно, они ничего не нашли, и все бы закончилось, если бы опять не злая волшебница.

Дочь, раскрыв рот, слушала рассказ отца.

– Волшебница стала говорить, что гномики прячут сокровища. Соседи стали преследовать гномиков, допытываться, где лежат сокровища, и угрожать оружием. Гномикам надоело это, и они стали защищать себя. Началась война между соседями и гномиками. Но соседей было гораздо больше, и гномики поняли, что им эту войну не выиграть. Уходить им было некуда, и они решили вырыть глубокую пещеру, чтобы ни один из соседей не мог пробраться в нее. Так и сделали. А злая волшебница, узнав об этом, завалила выход из пещеры камнями и построила на этом месте свой замок. С тех пор гномики стали жить под землей. Они там так же хорошо трудились, как и на поверхности, поэтому получились у них под землей великолепные дворцы. Кстати, те сокровища, о которых говорила злая волшебница, они нашли. Конец сказке.

– Значит, поэтому гномики живут под землей?

– Именно! – ответил Женя.

– Наша воспитательница, наверное, не знает об этом.

– Вот ты ей об этом и расскажи.

Этот вечер Женя провел с дочерью, наслаждаясь редким моментом. На следующее утро он вылетел в Санкт-Петербург.

12.30 по московскому времени,

29 июня, Санкт – Петербург

Самолет приземлился в аэропорту Пулково. Было половина первого дня. На метро Женя добрался до Васильевского острова, где располагался Санкт-Петербургский государственный университет.

Кузнецов вошел в здание, в котором кроме исторического факультета размещались факультет философии, военная кафедра и поликлиника № 1. На кафедре истории Древней Греции и Рима его знали – Кузнецов не один раз обращался сюда за консультациями. Кивая головой знакомым, но не здороваясь ни с кем за руку, Женя прошел в комнату с табличкой на двери «Историческая экспертиза». В этой комнате и обитал его друг – незаметный, но талантливый историк Миша Мигранов.

Кабинет Мигранова был увешан полками, на которых грудились книги по истории и археологии, проспекты музеев мира вперемешку с античной посудой, глиняными и железными статуэтками, предметами старины разных периодов. Мигранов обожал неразгаданные тайны истории. Он мог заниматься любой эпохой от античного мира до Второй мировой войны, лишь бы в ней была какая-нибудь загадка. Он дал свое толкование надписям на Фестском диске, разработал проект поднятия и консервации царской ладьи у южной стены пирамиды Хеопса, развил свою теорию о пользе инквизиции для Средних веков и был убежден, что знает, где искать остатки Ноева ковчега.

Они обнялись.

– Как долетел? – спросил Миша, двигая ему кресло на колесиках.

– Если честно, то я устал от этих полетов, Миша, – ответил Кузнецов, присаживаясь в кресло. – Можно я позвоню от тебя?

– Надеюсь, не международный звонок?

– Всего лишь междугородний. Мне надо позвонить в Москву.

– Ты прилетел из Москвы! Ты не мог оттуда позвонить? – со смехом спросил Мигранов.

– Так получилось, – неопределенно ответил Кузнецов, набирая код города. Миша деликатно отошел в сторону, не желая ему мешать. После пятого сигнала на другом конце провода подняли трубку:

– Замдиректора Института сейсмологии Воздвиженский.

– Михал Николаевич, это Кузнецов вас беспокоит, – произнес Женя. Мигранов посмотрел на него искоса и усмехнулся. Он знал, что разговор у Жени с замдиректора никогда не получался.

– Кузнецов? Ты откуда звонишь, Кузнецов?

– Я в Санкт-Петербурге, Михал Николаевич.

– Женя, вчера еще ты был в институте, а сейчас уже в Питере?

– Мне пришлось срочно вылететь. Меня пригласил академик Мигранов.

– Спасибо, – сказал Миша, слушая разговор. – Не начальство, так хоть ты меня в должности повышаешь.

Женя кивком головы показал, чтобы Мигранов подошел к трубке. Миша поднял руки вверх и отрицательно замотал головой.

– Мигранов хочет сейчас с вами поговорить, Михал Николаевич, – сказал Женя и, поймав Мигранова за рукав, подтащил его к телефону и сунул в руки трубку.

– Алло, Михаил Николаевич Воздвиженский? – неожиданно басом произнес Миша. – Это Мигранов. Мы с вами встречались в…

– Казахстане, – подсказал Женя шепотом.

– …в Казахстане. Помните?

Профессор на другом конце провода молчал. Воспользовавшись паузой, Женя прошептал:

– Он точно не помнит. В 1985 году они в большой компании сейсмологов так набрались, что он до сих пор не может без слез смотреть, как пьют другие.

– В 1985 году, – все так же басом произнес Мигранов.

– Да-да, конечно, – ответил наконец Воздвиженский. – Вас, кажется, зовут…

– Михаил, – опередил его Мигранов.

– Точно, Михаил!

– Дорогой мой, – сказал Мигранов, – мне хотелось бы побеседовать с Кузнецовым по тектонике Тихого океана. Я уверен, что мы оба найдем в этих беседах много полезного для себя.