Магия и культура в науке управления - Страница 8

Чтобы не потеряться в объеме того, что можно было бы рассказать об офенях, я пока приведу лишь два примера понятий, использовавшихся стариками-мазыками в рассказах о предпринимательстве. Сразу хочу предупредить: вместо имен своих информаторов я употребляю прозвища. Прозвища, правда, настоящие. Так они и звали друг друга при мне. Делаю же я это из уважения к их памяти и по их просьбе.

Итак, в первую очередь о понятии Офеса или Офеста.

Офест по-офенски – это крест. Но когда мне рассказывал об этом один из моих учителей по прозвищу Дядька, он придавал этому понятию особое и своеобразное значение. Смысл его примерно таков.

В деловом общении внутри Артели или предприятия, как и при ведении переговоров, существует своего рода горизонталь и вертикаль взаимодействия.

Вертикаль – это взаимоотношение или взаимодействие различных мест за Столом, которым является предприятие.

И предприятие, и общество вообще мазыки рассматривали как своего рода систему иерархически увязанных мест, которую называли Столом. Стол тут, очевидно, имелся в виду тот, за которым сидят гости на пиру у князя. Хотя этим князем может быть в определенных обстоятельствах и Хозяин дома, то есть простой крестьянин. Вспомним хотя бы, что во время свадьбы жениха – простого крестьянского парня – зовут молодым князем, а его невесту – молодой княгиней. Точно так же это может относиться и к Хозяину пира.

За любым столом, начиная с Велик-стола, то есть стола Великого князя, и до самого простого крестьянского, люди всегда рассаживаются в соответствии с их достоинством, то есть с той оценкой, которую дает им общество. Соответственно достоинству место, соответственно месту – и почести. И этим пиршественный стол в совершенстве похож на предприятие, где кормление, то есть зарплата, всегда жестко увязано с занимаемым местом и достоинством человека.

Поэтому распределение людей в обществе по различным местам и службам мазыки называли не только столом, но и кормушкой. И это очень точно отражает истинное устройство общества и показывает то, что правит людьми.

Естественно, как мы все это прекрасно знаем, по этой вертикали можно перемещаться как снизу вверх, поднимаясь к Власти, так и обратно, падая на Дно. Подробнее об этом рассказывается в курсе Общественной психологии (Свойское мышление) Училища. Поэтому я в излишние подробности вдаваться не буду.

Что имеет значение для нас сейчас: мазыки эту вертикаль или иерархию Власти и достоинств считали лестницей восхождения к вершине общественной пирамиды. И называли её, по словам Дядьки, Дробина. Естественно, она и есть вертикальная часть Офеса. Дробина – это лестница, по которой люди карабкаются к Власти.

Горизонталь же – это дееспособность или способность делать то, ради чего тебя взяли или наняли. Это твоё дело – Мастыра.

Дробина и Мастыра складываются в крест, и Мастыра как бы постоянно скользит по Дробине. Это своего рода бегающая ступенька лестницы твоего восхождения к вершинам общества. Она же и есть то место, которое ты постоянно занимаешь.

И это вполне работающий образ, потому что он позволяет понять одну очень простую истину, Истоту, как это называлось, – куда бы ты ни взобрался или не опустился по лестнице общественного восхождения, ты все равно займешь свое место, просто потому, что твое место всегда с тобой, и будешь работать и получать корм в соответствии с ним. Принять это – все равно, что принять самого себя и тот мир, в котором ты воплотился в этот раз.

И смысл этого образа в том, что на каком бы месте ты не оказался, ты всегда живешь и кормишься только благодаря взаимодействию с обществом, которое и двигает тебя по этой лестнице и кормит за то, что ты для него делаешь. И места ты занимаешь не те, что хочешь, а те, что нужно занять, чтобы общество выжило. В очень значительной мере все это – проявление стихии, естественной, как сама природа. Только стихии общественной, сложившейся так за тысячелетия взаимной притирки множества людей. Лезть в это со своей волей нужно очень осторожно, чтобы общество не начало разрушаться, как экология Земли. Революционные эксперименты ясно показывают это.

Однако когда доходит до дела, вся эта ясность улетучивается.

Улетучивается потому, что обычно люди предпочитают избрать одно определённое положение и исходить всегда только из него. Одни предпочитают видеть только вертикаль и бездумно лезут по ней к вершинам вверх или вниз, вместо того, чтобы достигать общую цель.

Такая жизненная установка называлась у мазыков Ховрейная Дробина. Ховрей – это барин по-офенски. Соответственно, человек, живущий в Ховрейской дробине, озабочен лишь карьерой, то есть тем, как занять место повыше или пониже. Пониже, то есть на вершине Нижнего мира, Дна, такая цель рассматривалась мазыками как вполне естественная. Не забывайте, что блатная феня – это все-таки изначально офенский язык.

Горизонталь же, когда человек предпочитает думать только о ней и живет по принципу: Я человек маленький, свой шесток знаю! – называлась Лоховая мастырка. Лох по-офенски – это мужик. Но чаще в значении простолюдин, дурак. Офени ощущали себя плутами и очень не хотели смешиваться с простыми мужиками, лохами. В этом выражалось их презрение к бездумности и тупости простого мужика.

Настоящее дело делается только Артелью, Ватагой, где все товарищи или братья, побратимы. Такое общее дело называлось Сбрань, а все его участники – сбраныги, сбраны. То есть братья, побратимы по делу.

Видение себя Сбранью позволяет осознавать всю иерархию – не как устройство мира, а как необходимость, определяемую условиями дела, за которое вы взялись. Благодаря этому ты искренне отыгрываешь любую должность, на которую тебя поставили братья, но когда нужно, когда дело тонет, как пробитый корабль, ты можешь пойти к любому из Начальников и затребовать от него ответа или работы. В конце концов, он всего лишь один из твоих братьев!

Побратимство в Сбрани дает возможность постоянно удерживать в осознавании простейшую истину: Мы играем в распределение по местам и ступеням лишь для внешнего мира, чтобы привычные к этому люди узнавали нас как нечто управляемое и не опасное, но внутри для себя мы все братья и все равны, хотя и обладаем разными знаниями и умениями. По этим знаниям и умениям нам и определяются разные Мастыры на Дробине нашего братства. Но это не знак Власти, а знак умельства – кто что умеет, тот такое дело и должен делать, такую Мастыру на Дробине и занимать!

И пока ты в Сбрани, ты все время должен помнить общую цель и свободно переходить ради её достижения из одной Мастыры в другую, перемещаясь по Дробине так, как это нужно для дела. Наши места за столом нашего братства только кажутся распределенными снизу вверх. Это для того, чтобы нас узнавали своими лохи, которые живут только так, нацеленными на вершины. Как запряженные лошади, которые могут везти только по дороге, на которую их направили.

Да, таков мир, так он пошел в своем развитии, такой подход к устройству общества победил, и не признавать этого значит оказаться чужим и быть уничтоженным. Но признавать данности этого мира – еще не значит сдаться и принять их. Разумный человек принимает мир, но остается собой. И если я рожден для того, чтобы быть быдлом в упряжке, я буду ее тащить. Но если я знаю, что я свободный и благородный человек, волею сил и судьбы заброшенный в странный мир, где все гоняются за верхушками, я вполне могу ради выживания принять образ, который покажет, что я такой же.

Но я такой, какой я есть. И я из числа свободных. А это значит, что настоящее устройство нашей общины – не вертикальное, не лестницей, а кругом, колесом, хороводом… Русь идет хороводом, хоровод идет Тропой Трояновой…

Вся видимость распределения по должностям в Сбрани – это условности, о которых сбраны договорились для чужих.

Настоящие же наши места соотносятся между собой, как спицы в колесе. В настоящей Артели пиршество и работа проходили как за круглым столом короля Артура. Поэтому мы назвали наше предприятие Авалоном. При всей отдаленности русской и кельтской культур они явно имели общие корни.