Магический спецкурс - Страница 120

Я на мгновение задумалась, прислушиваясь к себе. Определенно я все еще была Таня Ларина. Мои воспоминания на месте, новых не появилось, я чувствую себя как раньше, но следовало проверить еще кое-что.

— В моей комнате в общежитии в нижнем ящике стола лежит дневник Роны. Можешь его достать? У меня нет сил.

Норман кивнул, сделал знакомое движение рукой и через секунду протянул мне знакомую тетрадь в кожаном переплете.

Я раскрыла ее в произвольном месте и даже не стала читать текст, хватило и того, что я все еще его видела.

— Я по-прежнему могу это прочесть, — тихо призналась я. — Значит, потоки все-таки объединились и во мне осталась ее магия?

— Или так, или остаточный след ее потока все еще позволяет артефактам распознавать в тебе свою хозяйку. — Норман пожал плечами. — Так или иначе, но Роной ты не станешь. Теперь это уже точно.

Чувство облегчения, которое я испытала, невозможно описать словами. Наверное, что-то подобное испытывают люди, узнав, что предполагаемая раковая опухоль оказалась безвредной кистой.

Я закрыла дневник и отложила в сторону, прижала ладони к лицу, чувствуя, что сердце ненадолго срывается в галоп, а потом постепенно успокаивается, и тяжесть, лежавшая на нем, рассасывается.

Через какое-то время я отняла руки от лица и снова посмотрела на Нормана. Он, как всегда, терпеливо ждал, пока я все осмыслю и переживу. Святой человек. Мне захотелось кинуться ему на шею, но я удержалась.

— Значит, бессмертия все-таки не существует?

— Увы…

— Разочарован?

Этот вопрос заставил Нормана нахмуриться.

— Хочу напомнить тебе, что я в него и не верил. Я не ждал возвращения Роны.

— Возможно, осознанно — нет. — Я обхватила руками колени и положила на них подбородок. — Но ты же все равно еще любишь ее. Наверняка же в мыслях у тебя иногда проскальзывало: «А вдруг?»

— Тебя всегда будут преследовать эти сомнения? — заметно помрачнев, спросил он.

Я пожала плечами.

— Ты смирился с ее смертью, потому что не можешь этого изменить. Это естественно и правильно, я понимаю. И иногда совсем про нее забываю, но потом что-то напоминает и… И я опять думаю: а вот если бы она все-таки вернулась…

— Ты просто думаешь, что тогда я бы предпочел ее, но это не так.

Я тут же подняла голову и удивленно посмотрела на него.

— Не так?

— Конечно, нет. — По его губам снова скользнула едва заметная улыбка. — Я уже совсем не тот человек, каким был одиннадцать лет назад. Да и Рона прожила почти шесть лет без меня. Даже если бы вдруг она появилась здесь, мы бы не смогли просто взять и продолжить с того места, на котором остановились. Такое невозможно, понимаешь? Да, я всегда буду ее помнить. И в своих воспоминаниях я всегда буду ее любить. Она часть моего прошлого, часть меня. Во многом она сделала меня тем человеком, которого ты знаешь и которого ты любишь. Я буду помнить ее, потому что забыть — это все равно что предать. Нельзя перечеркивать прошлое и делать вид, что оно ничего не значит. В конце концов, память живущих — единственное доступное нам бессмертие. Но прошлое остается в прошлом. А мое настоящее — и, надеюсь, мое будущее — ты.

Глаза предательски защипало, и в горле подозрительно заскребло, но я была полна решимости больше не реветь по пустякам. Поэтому плотно сжала губы, чтобы не дрожали, и старалась не опускать веки, чтобы скопившиеся в глазах слезы не полились по щекам.

— Рогатый демон!.. — в отчаянии выдохнул Норман. — Таня, ну что я опять сказал не так?

Я помотала головой, неожиданно рассмеявшись сквозь слезы. Внутри бушевал такой ураган эмоций, что я окончательно перестала их понимать. Поэтому скользнула руками по плечам Нормана и крепко обняла его.

— Ты раньше мне этого сказать не мог? — через силу спросила я, утыкаясь лицом в его шею.

— Да я же говорил… и не раз, — досадливо заметил он, прижимая меня к себе и гладя по волосам.

— Значит, до сих пор звучало не так убедительно!

Норман сдержанно рассмеялся.

— Рад, что мне все-таки удалось тебя убедить. Тогда у нас остался всего один вопрос, госпожа Ларина. Я обещал задать его, когда наши отношения перестанут считаться незаконными, и собирался сделать это на выпускном, но… не сложилось. Поэтому я спрошу сейчас. Ты окажешь мне честь, став моей женой?

У меня перехватило дыхание. Еще недавно я так ждала и предвкушала этот момент. Не знала, каким он будет, и, наверное, все получилось бы куда красивее и романтичнее, если бы этот вопрос Норман задал, как и планировал, во время выпускного бала. Но какая разница? Все же в предложении руки и сердца важно не то, как оно сделано, а кем оно сделано.

Я отстранилась от него и, сдержанно улыбаясь, ответила:

— Нет, не окажу.

На его лице отразилось замешательство, но прежде, чем оно успело перерасти во что-то еще, я поторопилась добавить:

— Стать твоей женой будет честью для меня.

К счастью, он рассмеялся, оценив мое мелкое хулиганство. И поцеловал, заставляя забыть обо всем на свете. Учитывая наличие кровати и уединенной комнаты, наш поцелуй грозил перерасти в нечто гораздо большее. Рука Нормана уже скользнула под одеяло, пытаясь найти край моей ночной сорочки, но тут дверь в палату распахнулась и на пороге показался ректор Ред собственной персоной. Я успела по привычке испугаться, но вспомнив, что уже имею право целоваться с кем захочу и в магическом мире, только смутилась.

— Я прошу прощения, что прервал вас на самом интересном месте, — пряча ухмылку, сказал ректор, — но там притащился канцлер и с ним дюжина легионеров. Все серьезные такие. Вам придется ответить на их вопросы.

Норман разве что не зарычал, а я нервно рассмеялась.

— Мы сейчас выйдем, — пообещал он. — Дай нам две минуты.

— Ян, имей совесть! — возмутился ректор. — Если тебе хватает двух минут, это еще не значит, что их хватает девушке…

— Абрахам! Прокляну!

— Все, понял, скажу, что вы уже идете.

И ректор закрыл за собой дверь, а я снова рассмеялась. Надо было как-то взять себя в руки, но меня била нервная дрожь. Слишком много событий, слишком много эмоций.

Я растерянно посмотрела на Нормана.

— Что мы будем делать?

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Это тебе решать. Но что бы ты ни решила, знай: я всегда буду рядом.

И, пожалуй, большего я бы у судьбы и не попросила.

Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Если в день Бала Развоплощенных я чувствовала себя принцессой, то сейчас моя самооценка поднялась до уровня королевы. Жемчужного цвета платье с пышной юбкой в пол и небольшим шлейфом сзади выглядело сказочно, хоть и казалось немного тяжелым из-за расшитого мелким жемчугом корсета. Зато этот корсет красиво поднимал грудь и делал талию непривычно тонкой. Главное — не задохнуться. Мне немного не нравилось, как выпирают ключицы, но тут уж виновата сама: надо было меньше нервничать и лучше питаться. Зато за обнаженные плечи и руки не было стыдно. Я сама себе напоминала сейчас точеную фарфоровую фигурку балерины, которая когда-то стояла у нас дома.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — хитро улыбаясь, спросила Хильда, появляясь рядом со мной в зеркале.

— Зависит от того, о чем думаешь ты.

Я смущенно коснулась волос, желая их поправить, но тут же остановила себя: рыжие локоны профессиональный магический парикмахер усмирял добрых пятнадцать минут, где-то подвивая, где-то вытягивая, потом закалывая и украшая булавками с жемчужинами покрупнее, поэтому каждый волосок лежал на своем месте и трогать такую красоту не стоило.

— Я думаю о том, как ты во всем этом офигительном великолепии сегодня весь день в туалет ходить будешь.

Мгновение я смотрела в глаза ее отражению, а потом мы одновременно рассмеялись. Хильда в своем репертуаре, хоть и надела сегодня пристойное платье. Я была благодарна ей за эту шутку, которая немного сбила градус серьезности предстоящего мероприятия.