Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться - Страница 5

– Леон Фальконте, – поклонился я, сознательно опустив титул. Фамилия моя говорила сама за себя, а если кто ее не слышал – тем хуже для невежды.

– Так вы нас не разыгрываете? – Лейтенант аж приподнялся со стула. – Вот эта пигалица – боевик, а эта орясина – бытовик?

Все заржали. Я стиснул зубы. Оскорбление не достигает благородного мужа, ибо ложь не имеет к нему отношения, а правда оскорбить не может.

Но какой-то коротышка, глумливо улыбнувшись, выдал:

– Ну раз уж нам такого шикарного бытового мага прислали, может, ты нам и подштанники постираешь?

Выскочка хихикнула, и это стало последней каплей.

– Да без проблем, – широко улыбнулся я, сотворяя заклинание старения. Вообще-то его использовали, чтобы быстро разрушить то, что вручную пришлось бы разбирать долго и муторно – мосты, отслужившие свое здания. Или чтобы быстрее вызрел компост. Или чтобы придать благородную патину меди и серебру. – Снимайте.

Пояса шутников рассыпались в труху, как и завязки на подштанниках. Кто-то успел подхватить штаны, кто-то нет. Малютка пискнула и зажмурилась, схватившись ладонями за пылающие щеки. Боевой маг, тоже мне. Щиты кто выстраивать будет?

Взрыв ругани дал понять, что одними щитами не обойтись. Я начал собирать «теневое поглощение», прекрасно понимая, что против опытного боевика не выстою, а практика уже пошла псу под хвост, когда из-за спины раздался властный голос:

– Что здесь происходит?!

– Господин капитан…

– Молчать! – оборвал все тот же голос. – Вы, двое, налево кру-гом!

Пришлось подчиниться.

И я наконец понял, где слышал эту фамилию. Он выпускался в тот год, когда я учился на первом курсе. Боевого. И он тоже меня узнал.

– Кого я вижу! Тебя ж выперли за то, что стырил из музея артефакт!

Габи

«Стырил? – Мне на миг показалось, что я ослышалась. – Украл?»

Леон, недобро уставившись на капитана, играл желваками, но в клевете не обвинял и извиниться не просил. Выходит – правда: мой напарник еще и воришка! Ниже падать некуда.

«О великие Семеро, за что мне это?» – мысленно взмолилась я богам, но небеса, как это обычно бывает, безмолвствовали, позволив смертным самим решать свои проблемы.

Капитан Ротондо взял из рук лейтенанта направление, прочитал, прищурился.

– Вот так, значит. Восстановился на бытовой факультет. И, судя по тому, что сослан в задницу мира, ты и здесь не преуспел.

Капитан не стеснялся в выражениях: захудалый гарнизон, расположенный вдалеке от всех крупных городов, быстро избавлял от налета цивилизованности, полученного вместе с личным дворянством и титулом «нобиле».

Видела бы мама сейчас свою дочь! Обляпанную грязью, растрепанную, стоящую среди мужланов, которые держатся за штаны. Она всегда была против того, чтобы я шла на боевой факультет. А ведь когда-то мне придется командовать взводом подобных мужланов и заставлять их слушаться приказов хрупкой девчонки. Пока же я не совладала и с одним нахальным бытовиком.

Кстати, что значит «восстановился на бытовой»? А раньше-то он на каком учился?

После дальней дороги в тряском дилижансе, ночной прогулки по хляби да на голодный желудок голова варила туго. Мне хотелось есть, а еще больше – спать, или хотя бы присесть на краешек стула и вытянуть уставшие ноги, но я не выкажу слабости перед лицом начальника гарнизона, а особенно перед кадрисовым Фальконе, который выглядел так, будто только что принял ванну, позавтракал и оделся в новый, с иголочки, костюм.

Лощеный до кончиков ногтей на своих тонких аристократических пальцах. Гад!

Я нервно пригладила волосы, и жест не ускользнул от пронзительного взгляда капитана Ротонде. Он поглядел на меня, как смотрят на глупого щенка, вывалявшегося в луже, – с жалостью и легкой брезгливостью. И самое мерзкое, что и Леон смотрел с тем же выражением на лице: «Малявка сопли подтирать не научилась, а все туда же – метит в боевые маги».

Я распрямила плечи. Будто это мне чем-то помогло: стала на сантиметр выше, и все равно едва доставала до плеча своего денщика.

– К службе готова! – выдала я традиционную фразу боевика, поступающего в распоряжение командира.

Как положено, вытянула левую руку вдоль тела, правую прижала к солнечному сплетению – источнику силы каждого мага. Пусть я пока всего лишь практикант и не обязана представляться по всей форме, но как еще напомнить капитану Ротонде, что в нашей паре с Леоном – я главная! Я!

М-да, командирский голос еще нарабатывать и нарабатывать. Коротышка, только что насмехавшийся над парнем-бытовиком, издевательски засюсюкал:

– У-ти, какого грозного боевика нам прислали! Как бы от страха не описаться!

Служаки захохотали. Вместе с ними Леон. Улыбка от уха до уха! Ничего-ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Молчать! – рявкнул капитан: видно, мы оба порядком ему надоели. – Все! Вы, нобиле Фальконте, остаетесь ночевать в казарме с остальными парнями. Вы, мастра Ардженте…

Начальник гарнизона пару секунд раздумывал, как быть со мной. Поморщился.

– Сегодня переночуете в каморке сторожевой башни. Постель там имеется. Утром я решу, что с вами делать.

Что с нами можно делать, кроме того как определить каждому его должностные обязанности? Очень не понравилась мне эта вскользь брошенная фраза.

Капитан Ротонде проводил меня по крутой винтовой лестнице к круглой комнатушке, расположенной наверху. Часть помещения отгородили под комнату отдыха, где караульные спали по очереди. Здесь меня и поселили.

В каморке не было ничего, кроме деревянных нар, застеленных серым одеялом. Не имелось ни постельного белья, ни подушки. Из узкого окна немилосердно дуло. Можно было набросить на бойницу заклятие «пузыря», огородившись от ветра, но оно продержится лишь до тех пор, пока я не усну.

«Ты будущий боевой маг, Габи, – напомнила я себе, когда маленькая девочка внутри меня капризно потребовала горячую ванну, горячую похлебку и мягкую постель. – А значит, должна с достоинством выносить тяготы и лишения службы!»

Я шмыгнула носом, завернулась в колючее одеяло, свернулась на жесткой лавке и, удивительное дело, всего через несколько минут провалилась в сон.

«Надеюсь, Леон, тебя все-таки заставят стирать портки!» – злорадно пожелала я, засыпая.

Казалось, только закрыла глаза, как мальчишка-посыльный пришел меня будить, чтобы пригласить на завтрак.

Шея затекла, спина за ночь одеревенела. Волосы превратились едва ли не в воронье гнездо. Немногочисленные девушки, учившиеся на боевом факультете, стриглись коротко или же заплетали волосы так крепко, что ни одна волосинка во время тренировок не выбивалась из прически. Но мои густые непослушные пряди так и норовили выйти из-под контроля. Пока я с ними не совладала.

Моя дорожная одежда… Я мысленно застонала. Грязь запеклась коркой, брюки будто корова жевала. Как в таком виде явиться к командиру?

– Пришли ко мне моего денщика! – решилась я и упрямо вскинула подбородок.

Леон явился минут через двадцать.

– Я давно послала за вами. Где вы были? – прошипела я.

– Вам подробно рассказать обо всех моих перемещениях? – невозмутимо поинтересовался он. – Первым делом – мои естественные нужды…

– Замолчите! Замолчите немедленно! И сделайте что-нибудь с этим!

Я указала на измятую и испачканную одежду. Совсем забыла, что в случае с этим несносным бытовиком нужно держать ухо востро и следить за каждым словом.

– Хм, с радостью услужу!

Повеяло прохладой магии иллюзий. Не знала, что Леон посещает спецкурс бытового факультета, куда берут не всех: магия иллюзий требует слишком много сил, а развеяться может в любой момент.

Не успела я и глазом моргнуть, как обнаружила, что стою в бальном платье с открытыми плечами, из-под подола которого по-прежнему высовываются сапоги в потеках рыжей глины. Леон развел руками: мол, вся магия ушла на платье, уж не обессудь.