Магадан — с купюрами и без - Страница 96

— За чем дело встало? Изучите, если надо.

— Я бы с удовольствием, да некогда. Работать надо.

— Зато потом, когда программу освоите, быстрее дело пойдет, нагоните.

Но меня уже не слушают. Как после драки кулаками, получается, машу.

Проходит несколько дней. Ия перебирает бумаги в шкафу, и специфическая бумажная пыль заставляет ее закашляться, расчихаться и даже прослезиться.

— Надо бумаги разобрать.

— Так за чем дело встало, разберите.

— Я бы с удовольствием, и пыль бы убрала, от бумаг избавилась, а работать когда? — она умолкает, и мне странно это видеть, эту неразговорчивость. Но она не молчит, просто надо уметь слушать. Ну, вот прорезается звук: — Раньше хоть макулатуру брали… Пришли бы, я бы все отдала. Я за макулатуру «Женщину в белом» бесплатно получила, на пенсию выйду, обязательно прочитаю. Сейчас-то читать некогда — работать надо.

Конечно, она ни за что не расстанется с этими документами, над которыми корпела столько лет. Тут ведь — что ни папочка, то вместе со слезами аллергии слезы умиления от трудовых дней и вечеров, вспоминаемых по датам. Вначале трудовой деятельности все отчеты от руки заполняла, в одном экземпляре. Потом на пишущей машинке. Вон она, электрическая «Ятрань» до сих пор стоит в подвале. А еще одна, поновее, итальянская, на шкафу. На ней поэт, местная знаменитость, свои стихи перепечатывал, пока компьютером не разжился.

Потом у Ии компьютер появился. Сколько усилий стоило его освоить. И вот ведь, подлянка: отчетности прибавилось, и она то и дело меняется. Какая логика в переменах, ей не дано понять ни сердцем, ни умом. Ни интуицией. Сидят наверху какие-то умники-эксперты на больших окладах, им то и дело надо менять, красоваться, показывать собственную значимость, а ей голову ломай, всякий раз по-новому. Мозги суши, за прогрессом гоняйся.

Другие, которые «Бухгалтерию 1C» освоили, все мутации проводят играючи, а ей приходится потеть, то горячими, то холодными слезами обливаться. Они исходные цифры подставляют, программа сама собой все перекручивает, а ей вручную приходится пересчитывать. На калькуляторе, а бывало и на счетах. Домой принесет отчетность и костяшки гоняет, только стук стоит. За год четыре отчетности составляет. Муки смертные. То в налоговую, то в статистику, то куда. Да еще акты присылают: мол, здесь у вас недоплата 1 рубль 86 копеек, а здесь переплата 9 рублей 99 копеек. Опять все пересчитывай! Это что — в последний раз такое прислали, что хоть стой, хоть падай: переплату вскрыли, но со знаком минус. Недаром в комнатушке, где Ия сидит, все стены корвалолом пропахли.

Начальства много развелось, и оно капризное, раньше придут, на месте посмотрят, а теперь каждому скопируй, неси. Одному полную копию, другому. Бумаги раз в пять больше уходит. И бумага-то какая — первоклассная, в пору на такой детские книжки печатать. И вся эта красота обречена на выброс. Глянут по диагонали, и все. Раньше хоть селедку в бумагу заворачивали, а теперь в полиэтилен пакуют, с вакуумом. Как селедину купишь, разрежешь, и кажется, она цифрами нафарширована. А какой вкус у цифр — чернильный, известно. И запах чернильный.

И как начнет Ия жалеть себя, так и хочется достать из кармана медаль ордена и привинтить ей на грудь. И выдать билет и путевку на курорт.

Конечно, когда каждую цифру, словно дитя родное, вынянчишь, они дорогими сердцу становятся. Как тут рука поднимется полных три шкафа на помойку выбросить? Правда, пыль скапливается. Да хоть бы и пыль. Она тоже как родная.

Перед Новым годом шла Ия по улице и упала в углубление, облицованное льдом, боком и спиной приложилась. А сама в отпуске. Да какой собственно отпуск, проезд все равно не оплачивают. На материке двадцать с лишним лет не была. Отпускные получит, в кармане подержит и возвращает. Компенсацию берет.

А спина и бок не утихают, скрепя сердце, пошла в травматологию, показалась, больничный выписал доктор. Но все равно на работу приковыляла, к компьютеру. А тот — как убитый на дуэли. Какой файл ни откроешь, вместо циферок буковки. И складываются они в слова, которые хулиганье на заборах пишет. Ия таких матов за всю жизнь не слышала, хотя была замужем, и муж далеко не ангел. И, как она могла сыграть на конторских счетах чечетку с выходом, так он запросто исполнял без единого литературного слова «Песнь соловья» а ля Алябьев.

Ия стала звонить во все колокола и рассказывать, как запнулась и упала боком и спиной: так легла ее дорожная карта — на бетонный блок, лежащий зигзугом. Больно, конечно, не то слово, но и радостно: повезло ей несказанно — ни одну косточку не сломала, ни один позвонок не погнула. Ну, ушиб — это дело житейское, такова уж женская доля — перетерпеть и превозмочь.

Только вот ведь какая незадача — компьютер вразнос пошел: матерится и какую-то Альбину посылает в разные немыслимые места. Что делать, как его, мать-черемуха, спасать? Как цифры стертые выручать? Кто его знает? Может, и для компьютеров какие-нибудь вытрезвители придуманы.

До середины дня время в телефонных разговорах прошло, фастум-гель, каким спину натерла, полностью всосался в мышечную сумку, обволок ушибленные нервы мятной прохладой и дал неожиданную эйфорию. Вот времена настали — казалось бы, должна корчиться от боли, а она радуется и даже чуть ли не напевает коммунистический романс, о матерщиннике с мягким материнском укором размышляет. Это же как надо разозлить мужика, чтобы на такое сквернословие пошел, такую публичность! Может, изменила, может, не с одним. Хотелось бы посмотреть на ту Альбину — наверняка кошка драная, соплей перешибешь, а туда же, поди ж ты! Но молодая, кукольное личико!

Кому бы позвонить, чтобы комп наладил? Весь город, вся страна дурака валяет — каникулы новогодние придумали. Это богатеи-депутаты, у них денег куры не клюют, вот и летают на Багамы — из зимы в лето. Хотя, если разобраться, какая там, в Москве, зима?

Есть, есть, конечно, у нашей героини на примете один человек, общественный деятель, совесть нации. Так он себя позиционирует. Тому-то удается выезжать иногда в экзотические страны, недавно вернулся из очередной поездки, шесть тысяч фотографий привез. Помогала ему оформить отчет, так он коробку экзотических конфет подарил — соленые такие, копченую селедку напоминают. Вкусные.

Организация, которую он представляет, легла на грунт, ни малейшей деятельности не ведет, но отчет, будь добр, представь во все инстанции, пусть там во всех строчках нули проставлены. Сам он эти нули расставить не умеет и не может. Пробовал, вплоть до обморока. Ия тоже в полуобмороке, но ей не привыкать, всю жизнь так. Стресс. Тяжелый труд, под стать шахтерскому. И ведь никто не ценит, спасибо не скажет.

Давно уже надо было бы бросить трудовую деятельность, если бы не внуки. Они во вселенском бардаке не виноваты. Помогать им Ия считает своим долгом. Девочка поступила в архитектурный, на бюджетное отделение. Внук на платное. Тоже архитектором станет. Дворцы для нуворишей строить. Когда-то и сама мечтала учиться, да не о себе приходилось думать, братьях-сестрах, помогать младшим. Геологом хотела стать, искать золотую руду. Один-два раза выходила в поле, нашла самородок, но… Женская доля, выше пояса не прыгнешь. Дети, внуки. Правнуки.

А общественный деятель — молодой, симпатичный, приветливый, узнав о матерках в компьютере, только крякнул: мол, оставайтесь на месте, ничего не трогайте, я сейчас. Пока шел, в голове варианты проигрывал: вполне могло статься, что через Ию пытались его, руководителя, борца достать: межвидовая борьба удержу не знает, на любую пакость политические подонки готовы пойти. Женщину не пощадили, почтенный возраст не остановил.

И начал по-тихому, через доверенных и проверенных лиц расследование вести. Очень быстро вскрылось, что молодой человек, было установлено его имя, место работы, поссорился с девушкой.

Ну, погоди, мол, устрою тебе проблемы. Послал ей вирус через электронную почту. Это было в Калининграде. А расползлось повсюду, до Магадана докатило. Тот, кто в каникулы в Интернет не лазил, может спать спокойно. А трудоголики, хакеры-макеры на вирус натолкнулись, словили силу русского мата. У кого хороший антивирус стоит, Бог миловал, да не у всех он хороший.