Мафия по-японски - Страница 1

В Кобэ хоронили гангстера. Нет, не мелкого вымогателя или банального убийцу. Хоронили «короля» японского преступного мира, босса крупнейшего в Японии гангстерского синдиката, именуемого «Ямагути гуми». Хоронили Кадзуо Таоку. Свыше пяти тысяч гангстеров прибыли в Кобэ, чтобы почтить память самого жестокого и хитрого, самого лицемерного и вероломного, самого влиятельного и самого богатого якудза. Якудза в переводе с японского гангстер.

Траурная церемония оказалась бы еще многолюдней, если бы за два дня до похорон 9300 полицейских не провели облаву в 1332 бандитских «малинах» по всей стране. На месте преступления полиция схватила 870 боссов и их ближайших сподручных из 126 шаек — торговцев наркотиками, содержателей игорных притонов и подпольных публичных домов, вымогателей, шантажистов. 130 якудза удалось скрыться. По ним был объявлен всеяпонский розыск.

25 октября 1981 года, в день похорон, вид Кобэ вызывал в памяти кинокадры о войне. Улицы патрулировали громоздкие автобусы, обшитые листовым железом, словно броней. Сквозь зарешеченные щели проезжую часть и тротуары зорко оглядывали полицейские в касках. На главных перекрестках стояли водометы: брандспойты, будто пушечные жерла, торчали из башен, придавая и без того мрачным машинам вид танков. Впечатление прифронтового города усиливали полицейские, расположившиеся повзводно вокруг водометов. В касках с пластиковыми забралами, защищавшими лица, с дубинками и металлическими щитами в руках, они походили на десантников, готовых отразить противника.

А «противник» начал скапливаться в городе с восходом солнца. В черных костюмах с черными галстуками, в черных лаковых штиблетах, в черных очках якудза группами по 30–50 человек выходили из вагонов скоростной железной дороги «Синкансэн», из автобусов. Они прибывали на автомашинах, непременно американских и тоже черных. Короткая стрижка черных волос делала гангстеров почти близнецами-братьями, но толпившиеся на вокзальной площади и у съездов со скоростных автотрасс мужчины в штатском, чье подчеркнутое безразличие ко всему вокруг безошибочно выдавало в них полицейских, легко узнавали в сплошь черной толпе давнишних знакомых.

— Хироси Кимура из «Кимура гуми», — отогнув борт пиджака, во внутреннем кармане которого находились микрофон и портативная рация, отрапортовал в штаб полицейский.

— Итио Хирано, — поделился информацией с лацканом своего костюма другой полицейский и уточнил: — Тот, что живет в городе Химэдзи. — И после паузы — в штабе, видимо, требовали более полных сведений: — Да, да. Из «Такэнака гуми».

— Кунидзиро Судзуки, босс банды «Судзукуни гуми», — доложил в штаб третий полицейский. Этот уже не таился и держал микрофон прямо перед собой. Кунидзиро Судзуки запанибрата похлопал полицейского по плечу. В знак приветствия, надо полагать.

По японскому обычаю родственники усопшего Таоки разослали приглашения на похороны. В пригласительных билетах высказывалась весьма необычная для подобного обряда просьба: взять с собой на траурную церемонию не более двух телохранителей. И главари двух тысяч банд, охраняемые тремя тысячами плечистых головорезов, съехались в аристократический уголок Кобэ, целый квартал которого занимает усадьба Кадзуо Таоки. Вдоль высокой стены, окружающей усадьбу, протянулось полотнище в человеческий рост. На белой ткани черным пауком распластался герб «Ямагути гуми». На увитых зелеными ветвями воротах, ведущих с улицы в сад, — вертикальная доска с крупно выписанными иероглифами: «Похороны третьего босса «Ямагути гуми». Тысяча полицейских в касках, выставив вперед щиты, стояли плечом к плечу вокруг всей усадьбы. Лицом к ним — цепь черных костюмов и черных очков. Это — члены «Ямагути гуми». Выражение на их лицах, их позы не оставляли сомнений: полиции не удастся легко войти в сад, где установлен алтарь с огромным портретом Кадзуо Таоки.

В начале улицы — полицейский кордон. Якудза привычным движением поднимали руки вверх, и поднаторевшие на обысках детективы тщательно обшаривали гангстеров с головы до пят. Искали оружие и деньги. Предосторожность нелишняя: японское преступное подполье постоянно раздирают междоусобицы. Пулевое ранение в шею, нанесенное Таоке членом соперничавшей банды, ускорило смерть «крестного отца» японской мафии. Перемирие, объявленное гангстерами на период траура, казалось полиции ненадежным. Случись на похоронах стрельба, полиция попала бы под массированный огонь прессы.

В Японии принято жертвовать семье умершего деньги, причем делать это надлежит обязательно на похоронах. Воспользоваться банковскими переводами якудза не могли еще и потому, что с пожертвований пришлось бы платить налоги. Отобрать деньги было для полиции, как она заявила, не менее важно, чем обезоружить гангстеров. Смерть босса неизбежно приведет к сокращению доходов «Ямагути гуми», справедливо рассуждала полиция. А без доходов невозможно, разумеется, содержать разветвленную организацию контрабандистов и тайных торговцев наркотиками, подпольных букмекеров и содержателей игорных и публичных домов, шантажистов, вымогателей и убийц. Следовательно, без денег синдикат распадется — к этому полиция стремилась все послевоенные годы. Так, во всяком случае, она уверяла общественность. Однако сколь демонстративно тщательно детективы ни ощупывали складки одежды гангстеров, «Ямагути гуми» все равно собрал во время похорон 250 миллионов иен. Подношения колебались от 300 тысяч до 20 миллионов. 20 миллионов иен — это пачка высотой почти треть метра.

Чем же примечателен Кадзуо Таока, если его похороны по пышности не уступали погребению премьер-министра?

Два убийства, семь покушений на убийство, 168 приводов в полицию, 9 лет тюремного заключения. Это из 46-томного досье на Таоку, заведенного еще в довоенную пору. Глава синдиката из 559 преступных банд, насчитывавших 11800 якудза и действовавших в 35 префектурах страны, указывается в японском справочнике «Кто есть кто». Хозяин разветвленного нелегального и легального бизнеса с годовым доходом в 102 миллиарда иен — данные японских фискальных органов, которые при жизни Таоки так и не сумели обложить налогами большую часть барышей «Ямагути гуми».

Когда вместе с японскими корреспондентами я вошел в сад, где все было готово к панихиде, ко мне приблизился член образованного после смерти босса коллективного руководства «Ямагути гуми», отвечавший за связь с прессой.

— Кем был Кадзуо Таока для нынешнего японского общества? — спросил я гангстера.

— Японский пейзаж невозможно представить без горы Фудзи, японскую культуру — без икебаны, японскую промышленность — без электроники. — Якудза перечислил набор образов-штампов, сочиненных зарубежной печатью, чтобы мне, иностранцу, стала доступнее его мысль. — Так и японское общество, — докончил мысль якудза, — нельзя было вообразить без Кадзуо Таоки.

Гангстер — хозяйский угодник, сам того не подозревая, удивительно точно обозначил место Таоки, а заодно и всего преступного подполья в стране, прозванной «Джапан инкорпорейтед».