Маэстро - Страница 7

Итак, что же мне делать дальше? Какую дорогу выбрать? Какое наследство мне оставить после себя?

Это хорошие вопросы, они обещают высшую награду, и я могу лишь надеяться, что все мужчины и женщины добрых рас рано или поздно достигнут подобного момента, обретут многообразие возможностей, право выбора. То, что я очутился в этом положении, получил роскошь выбора – это чудесно и удивительно. Я не знаю, каковы шансы на подобную жизнь у бездомного дроу, отступника, блуждающего в дебрях Подземья, но готов поклясться – они ничтожно малы. Во время моего путешествия меня ждало столько счастливых поворотов и неожиданностей, встреч с добрыми друзьями и замечательными наставниками, с моим отцом Закнафейном и Монтолио Де Бруши! И с Кэтти-бри, которая помогла мне услышать голос собственного сердца и найти смелость иного рода – смелость упрямо существовать в местах, где ненавидят мою расу.

И еще я встретил Бренора, да, Бренора – возможно, эта встреча была самой важной из всех. Никто не мог бы поверить, что король дворфов станет другом дроу, примет этого дроу как брата. Да, наши дружеские чувства взаимны. Я помог Бренору вернуть трон, я отправился с ним в другой, более важный поход, с целью сплотить его народ в Гаунтлгриме – древней, великой отчизне дворфов. Кажется, что взаимоотношения между нами – это само определение дружбы.

Итак, все осталось позади. Я участвовал в стольких сражениях, преодолел столько препятствий, и все же я не могу отрицать, что везение и удача сыграли огромную роль в моей жизни и привели меня к тому положению, в котором я нахожусь. Всех живущих, мужчин и женщин, ждут в жизни битвы, враги, с которыми надо справиться, будь то гоблины, или недомогания, или болезнь ребенка, или незаживающие раны, голод, холод, безответная любовь или одиночество. Жизнь – это дорога от испытания к испытанию, от любви к ненависти, от дружбы к страданиям. Каждый из нас сталкивается с тревогами и неуверенностью, но каждый из нас движется дальше, вперед и вперед, следует дорогой, которая в конце концов приведет нас к могиле.

Какие великие дела мы можем совершить на своем пути? Какие улицы мы прокладываем сами, чтобы по ним шагали наши дети?

Итак, я добрался до вершины горы и взираю на жизнь, так сказать, в перспективе. С этой вершины передо мной открывается величественная панорама. Я могу теперь поблагодарить женщину, в чьих теплых объятиях обрел покой. Я могу поблагодарить замечательных друзей, о которых любой может только мечтать. Я могу поблагодарить короля дворфов, который нашел изгнанника на склоне одинокой горы в стране, забытой всеми богами, назвал его своим другом и принял его в свой дом.

Но все же я – эльф и вижу перед собою очертания другой горы. Я часто думаю об Инновиндиль. Она советовала мне делить жизнь на короткие отрезки, сравнимые с продолжительностью жизни представителей других рас, которые меня окружают. Если у нас с Кэтти-бри появятся дети, я, скорее всего, переживу их и почти наверняка переживу саму Кэтти-бри.

Эта мысль приводит меня в смятение, и этот парадокс превращает самую великую радость в неизбывное отчаяние.

Стоя здесь, на вершине горы, любуясь открывающимся видом, я в то же время осознаю, что могу просуществовать на этом свете еще несколько сотен лет. По меркам эльфов, я еще молод и прожил лишь небольшую часть своей жизни, но все же сейчас, когда я еще не достиг ее середины, она кажется такой полной!

Мне исключительно повезло.

Если я увижу эти далекие рассветы, то впереди меня наверняка ждут и темные долины. Смогу ли я пережить горе, боль потери, найти в себе силы подняться на следующую вершину, а после нее – на другую и на третью?

Я знаю, что смогу, потому что, испытав это горе в первый раз после потери друзей, любимой и смысла жизни, я понял истину. Жизненный путь ведет вперед независимо от того, ступаешь ли ты на него легко, с надеждой, быстро и решительно или же бредешь подавленный, волоча по грязи ноги, обутые в тяжелые сапоги.

Потому что жизнь – это выбор, и я выбираю счастье, выбираю путь, ведущий на следующую вершину.

Дзирт До’Урден

Повозка тряслась на ухабах западной дороги, и гроб, хотя и надежно привязанный, все равно гремел и грохотал – точно так же гремел при жизни доспехами тот берсерк, тело которого в нем покоилось. Они сопровождали в последний путь Тибблдорфа Пуэнта.

Пенелопа Гарпелл и Кэтти-бри правили повозкой, а Дзирт ехал рядом на магическом единороге Андхаре. Они направлялись в Гаунтлгрим после четырех декад, проведенных в Широкой Скамье. Они оставили там старого Киппера и остальных Гарпеллов, которые помогали королю Бренору отвоевать и обезопасить древний город дворфов.

Они могли бы воспользоваться заклинанием телепортации, чтобы переместить тело берсерка в Гаунтлгрим, но зима в год Торжествующих Лордов Рун, или 1487 год по летоисчислению Долин, наступила рано, и потому они решили вместо этого ехать налегке. Кроме того, ходили слухи о близких переменах на Севере, о беспорядках в Глубоководье; поговаривали и о том, что лорд Неверембер разгневал своим высокомерным и воинственным поведением не только короля Бренора.

– Я по нему скучаю, – призналась Кэтти-бри Пенелопе как-то раз, утром второго дня после отъезда из Широкой Скамьи. Дзирт отправился на единороге вперед, осмотреть дорогу, и оставил своих спутниц вдвоем. Рыжеволосая женщина оглянулась на повозку и задумчиво улыбнулась. – Я мало видела его в последние дни его жизни. И вообще не видела – живого, по крайней мере – в годы после моего второго рождения. И все-таки я почему-то не могу избавиться от чувства потери, зная, что он лежит там, в ящике.

– Никогда не было на свете более верного друга, чем Тибблдорф Пуэнт, так говорит король Бренор. – С этими словами Пенелопа положила руку на плечо Кэтти-бри, чтобы утешить ее.

– И это истинная правда, – промолвила Кэтти-бри. – Пуэнт любого из нас загородил бы своим телом от копья или снаряда. Его жизнь была посвящена служению другим.

– Значит, он прожил хорошую жизнь, если после стольких лет ты по-прежнему горюешь о его смерти.

– Да, это так. – Кэтти-бри безрадостно усмехнулась. – Это одна из странностей моей второй жизни. Многие из тех, кто был мне дороже всего, вернулись ко мне. Мой любимый муж, Компаньоны из Халла. И все же бывают моменты, когда я чувствую себя не на месте, словно тот мир, который я знала прежде, остался в прошлом, а этот мир предназначен не для меня, но для тех, кому еще предстоит написать свою историю.

– Ты вдвое моложе меня, – напомнила ей Пенелопа. – Перед тобой большая книга, дорогая Кэтти-бри, и половина страниц в ней все еще пустует.

Кэтти-бри снова рассмеялась и кивнула:

– Просто иногда возникает такое странное ощущение, как будто он не на своем месте.

– Я тебя понимаю.

– Кто не на своем месте? – поинтересовался Дзирт, подъезжая к ним.

– Мир, – ответила Пенелопа.

– Особенно ты, – лукаво добавила Кэтти-бри.

– Похоже, я пропустил глубокомысленную дискуссию, – засмеялся Дзирт, поравнявшись с повозкой. – Стоит ли ее пересказывать?

– На самом деле нет, – махнула рукой Кэтти-бри. – Это просто хныканье глупой молодой женщины.

– Ба, не так уж ты и молода, – коварно заметил Дзирт, и Кэтти-бри бросила на него взгляд, полный наигранного гнева.

– Мы обсуждали книгу, которую каждый из нас пишет, проживая свою жизнь, – объяснила Пенелопа. – И мне кажется, что у Кэтти-бри имеется несколько новых глав.

Дзирт кивнул.

– Понимаю, – произнес он, и он действительно понимал. – Недавно, отвоевав Гаунтлгрим, мы достигли великой вершины. Последствия этого достижения трудно переоценить. Возможно, настало время немного перевести дух и поразмыслить о том, каким будет наше следующее великое приключение.