Мадемуазель Синяя Борода - Страница 5

– Ну и что? Все дерутся, – успокоила Татьяна. – Даже интеллигентные супруги хоть раз в жизни, но обязательно дерутся.

– Не очень утешает. Я позор едва пережила…

– А где малышка? – решила переменить тему Таня.

– У мамы. Мало того, что она дает нам продукты с огорода, которые выращивает без нашей помощи, так еще и внучку берет на лето к себе, а на мои жалобы отвечает: «Терпи». И это моя мать!

– Некоторым хуже приходится, – заверила Таня. – В нашем доме из второго подъезда один алкаш раз в неделю гоняет жену с детьми. Напивается и гоняет в прямом смысле – бегает за ней то с ножом, то с топором по этажам, по улице, кричит: «Убью!» Она пережидает буйность, потом возвращается домой. Тоже терпит.

– Не хочу терпеть! – в сердцах воскликнула Лада и ушла в ванную. Татьяна поплелась за ней. Но и здесь Лада не смогла остановиться – так и мыла руки, жалуясь: – Самой сюда лишний раз заходить не хочется, ванная комната не ремонтировалась со дня сдачи дома. Муж есть, а подкрашиваю, белю, трубы чищу я! Господи, на кого я стала похожа…

– Перестань, ты отлично выглядишь. Фигура стройная…

– С чего бы моей фигуре полнеть? От недоедания? Уже седые волосы перестала выдергивать, а то вовсе облысею… Как, на твой взгляд, седина в светлых волосах сильно заметна?

– Совсем не видна, честное слово.

Лада замолчала, задумалась. Татьяна слегка толкнула ее в плечо:

– Э-эй, чай-то пить будем?

– Нет, ты извини, Танюша… Я совсем забыла – у меня срочное дело.

– Ну, раз срочное, то в другой раз выпьем чаю.

После ухода Татьяны Лада торопливо приняла душ, переоделась в чистое белье, перебрала скромный гардероб. Ничего нет приличного! Что ж, памятник надо поставить тому, кто придумал джинсовую одежду. Надела юбку и жилет, замазала белым кремом босоножки, схватила сумочку. Бросив последний взгляд на спящего мужа, ушла, тщательно закрыв дверь.

Дмитрий Орлов ждал ее за два квартала от дома. Это называется конспирация. Познакомились они полтора месяца назад, когда лил дождь – он проезжал мимо, остановился и предложил подвезти ее, хотя Лада не поднимала руки, останавливая машины. Потом встречались два-три раза в неделю, сидели в кафе, гуляли. Диме тридцать шесть, он на два года старше мужа Лады, внешне далеко не красавец, но и не крокодил. Он пока не тащил Ладу в постель, ей с ним было интересно, она, встречаясь с Дмитрием, преображалась, забывая, что за ее спиной куча проблем. Как-то так получилось, но сблизились они без физической близости. А ведь когда-то наступит перелом… Не из-за интересных же бесед с ней мужчина назначает свидания. Лада еще не знала, как будет вести себя, когда он захочет большего, для себя не решив точно, захочет ли и она того же. И вот сегодня… может быть… Только причиной этого будет вовсе не влюбленность в нового знакомого. Наверное, так и совершают люди несообразные поступки – когда наступает перелом и тебя несет, как комету в космосе.

Орлов, ни слова не говоря, поехал к центру, искоса поглядывая на Ладу, которая лишь поздоровалась и, сев в салон, не отрешилась сразу от «заплечного» груза, как бывало раньше, а глубоко задумалась. Обычно они по дороге легко болтали, смеялись.

– Лада, ты сегодня какая-то… на себя не похожа.

– Да? – очнулась она. – Прости, наверное, это из-за картины.

– Какой картины? – слегка заинтересовался он.

– Ночью из нашего музея украли картину.

– Фью! – присвистнул он. – Шедевр?

– Нет, но картину все любили. Я тебе показывала ее, «Любовница Синей Бороды» называется. Помнишь?

– Помню, но смутно. А почему украли, если она не шедевр?

– Не знаю. Украли вместе с рамой.

– Неужели? Это что-то новенькое в воровских делах. Насколько я знаю, рамы от украденных картин воры великодушно оставляют владельцам. Не расстраивайся, картину найдут. Ты не против, если мы сейчас поедем в центр и посидим в ресторане?

– Мне неловко заставлять тебя тратиться. Можно просто погулять…

– Ну, ты же не станешь заказывать черепаховый суп и акульи плавники, которые должны доставить самолетом с берегов Тихого океана?

– Не стану, – наконец улыбнулась Лада.

– Тогда порядок, на остальное я как-нибудь наскребу.

Второй сторож музея, сегодня карауливший древности вместе с предполагаемыми привидениями, не желал пускать следователя и оперативников на свою территорию, хоть те и махали удостоверениями.

– Ага, ага… – подозрительно и вместе с тем ехидно кивал дед за окном, открыв форточку, чтобы неожиданные посетители хорошо его слышали. – Сейчас любое удостоверение нарисуют, хоть президента Соединенных Штатов. Так я и пустил вас! Днем приходите.

– Дед! – кончилось терпение у Вадика. – Открой, а то привлечем.

– За что? – хмыкнул тот. – Я несу охрану исторического объекта, который такие, как вы, ночью ограбили. Вот как вызову сейчас милицию…

– Да вызывай! – психанул Вадик. – Вот старый хрен!

– Вызову и сам тебя привлеку за оскорбление при исполнении! – выкрикнул в ответ сторож, скрывшись из вида. Вскоре громко, чтоб за окном не пропустили ни одного его слова, он заговорил по телефону: – Алло! Милиция? Трое мужчин лезут в музей. Сигнализация? Сейчас нажму…

Наряд милиции прибыл через пять минут с полным набором – автоматами и бронежилетами. Выяснив, что вовсе не грабители ломятся к сокровищам музея, они уехали, убедив сторожа впустить следователя и оперов. Сторож принес поздним визитерам свои извинения.

– Ничего, ничего, мы не в обиде, – проговорил Щукин, прямо с порога принимаясь за изучение помещений и закоулков здания музея. – Вадик, иди наверх, Гена в правое крыло, я в левое. Осматривать все, что встретится на пути.

– На первом этаже подсобные помещения, кабинеты отделов и несколько выставок, – пояснял сторож Щукину, следуя за ним по пятам. – Выставки неинтересные, сплошь одни фотографии, экспонатов мало, а чего на фотографии смотреть? Вот бальный зал, тот красивый, я люблю туда ходить, когда никого нет.

Архип Лукич медленно прохаживался по первому этажу, сунув руки в карманы брюк и рассуждая: будь он на месте воров, где бы спрятался, чтоб сотрудники музея, проводя осмотр, не догадались туда заглянуть? В одном из кабинетов грабители никак не могли притаиться. В кабинеты заходят люди, а они имеют способность ощущать биотоки посторонних. Архип Лукич не раз убеждался, что присутствие чужого чувствуется, даже когда его не видно.

Щукин ходил сейчас по пустым коридорам с высокими потолками, вслушиваясь в гул от собственных шагов, и… отвлекся. В этом здании время словно остановилось, у следователя как будто замедлился ритм сердца. Почему возникло такое ощущение? Может, на самом деле здесь обитают невидимые существа? Они притаились в стенах, в темных углах и стерегут некую тайну… Раньше музей представлялся Щукину чем-то выхолощенным, неживым, но вот он оказался здесь и теперь ощущает, что стены старинного особняка будто бы дышат какой-то особенной, неуловимой жизнью. Ему казалось – вот-вот промелькнет перед ним светлая тень, но не напугает, а лишь подтвердит своим появлением: здесь есть жизнь.

– Что это за столы? – спросил Щукин сторожа.

– Столы? – недоуменно пожал тот плечами.

В количестве двух штук, полированные, длинные, без сомнения, тяжелые, закрытые с двух сторон, кроме боков, такими же полированными щитами, так называемые «президиумные», столы были плотно придвинуты к стене. Архип Лукич подошел к ним, оглядел, слушая пояснения сторожа:

– Да стоят себе они и стоят. Их вытаскивают, когда в музее проходят торжества. Редко, сильно тяжелые они. Детишки, что на праздники приходят петь и танцевать, переодеваются здесь, одежду кладут на них…

– Ребята! – громко позвал своих подчиненных Щукин. Через минуту примчались Гена и Вадик. – Ну-ка, попробуйте оба залезть под стол. Отодвиньте вешалку.

Гена отодвинул вешалку в сторону, первый залез сбоку, за ним Вадик.

– И как там? – спросил Щукин.

– Как в бункере! – отозвался Вадик. – Даже особо скрючиваться не надо. Хватает места, чтобы лежать обоим.