Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 64

И сколько человек она загубит? Сто? Тысячу?

Хоть миллиарды. Потому что это Тень, а тени постоянно надо питаться. Она будет ходить по пятам за ним, за его миром, убивать всё, что только ему дорого. А он либо проведёт жизнь в гордом одиночестве, либо согласится на её условия.

Он потянулся к телефону - тот звонил уже минуты две, - посмотрел на высветившееся фото - его якобы любимая девушка. Ему ведь и её жаль. И всех на свете, наверное, тоже жаль. Толку было запирать его в Иномирье, если он вот так оттуда выбрался?

Мужчина только покачал головой и уселся на край кровати. Посмотрел опять на белые стены и потолки собственного дома, недоверчиво покачал головой и криво улыбнулся собственным мыслям - а был ли у него когда-то выбор?

- Приходи, - прошептал он. - Слышишь, Тень? Приходи. Я согласен.

…Она появилась практически мгнвоенно и будто бы вынырнула из пустоты. Наклонилась к нему и осторожно поцеловала в губы - но он не ощутил ни холода, ни того, как его покидают жизненные силы. И вправду, для этого это пожизненный приговор. А для неё - вечный источник силы, пока наконец-то он не потеряет всё, что имел.

- Я так рада, - она устроилась рядом с ним, закрыла глаза и положила голову ему на плечо. - Я так рада, что мы всегда сможем быть вместе. Ведь ты тоже меня любишь, правда?

Тень невозможно полюбить. Тень - это тёмное, отвратительное существо, к которому даже прикоснуться противно. Но он не мог избавиться от дикого чувства привязанности к ней. Ведь он пустил её в этот мир, он сам приволок её в реальность, так или иначе…

- И что? Мне теперь просидеть с тобой на цепи всю свою жизнь? - наконец-от спросил он. - Чтобы ты могла питаться.

- Просто будь ночью дома, - заулыбалась она. - Найди себе работу. Развлекайся. Женись на мне, в конце концов. Знаешь, - она прильнула к нему, - какие у нас будут дети…

Глебу знать не хотелось. Рано или поздно Тень окончательно сведёт его с ума - но она не способна ничего породить. Она лишь сгусток тьмы, облечённый в человеческую форму, и выбора у неё тоже особого никогда не было, да и не будет. Она - страшное существо, но он сумеет победить то, что от неё осталось, если очень постарается. Наверное сможет - в этой жизни уже ничто нельзя утверждать, разве нет?

Сможет, если он хотя бы раз в жизни и вправду захочет её уничтожить.

Феофил вздохнул и протянул руку, будто бы пытаясь прикоснуться к внучке, но после поспешно её одёрнул - лучше не делать глупостей. Он и так уже почти растворился - не душа, но его смертная оболочка, которая никогда никому не будет по-настоящему нужна.

- Она умирает, - отметил Безликий, как всегда тихо возникая у него за спиной.

- Как только она умрёт, ты сможешь занять его место, я знаю, - проронил наконец-то Феофил, прерывая собственное молчание этими короткими, глупыми словами. - Ты хочешь этого. Но разве нельзя поискать какие-то другие способы, что не будут стоить жизни моей внучке?

Тот только рассмеялся. Феофил знал, что нельзя - это попросту невозможно, - но повторял вопрос раз за разом, потому что отчаянно жаждал свободы и спокойствия для своей бедной, маленькой Танечки. Она не виновата, что ей до такой степени не повезло с человеком, оставшимся рядом с нею. И с дедом тоже ей не повезло, впрочем, если он не может решиться.

- У некромага не хватает сил тянуть ещё одну историю. Они умирали там уже раз десять, наверное, - вздохнул Феофил. - И я могу поймать только клочки… А сколько всего попросту ускальзывает из моих рук! Ты даже не представляешь, право слово!

- Представляю, - Безликий улыбнулся. - Я собирал в себе множество чтецов. Но пока они не найдут свой мир…

Клеймо зажглось ярче. Феофил содрогнулся - он знал, что сил у некромага не осталось и на несколько слов.

- Ты можешь сделать сам то, что позволит им продержаться дольше, - прошептал Безликий. - Ты знаешь, как это делается. Просто позволь себе быть чуть менее совестливым, Гроттер.

- С каких пор я совестливый?

Феофил смотрел на Безликого, будто бы пытаясь понять, чьё лицо скрывалось за этой отвратительной маской. Что за глупости - он не мог ничего поделать, даже если знал имя, толку всматриваться в черты его лица?

- Ты хочешь им помочь, - кивнул Безликий. - Я знаю, как это сделать. Просто позволь мне подсказать тебе.

- Ведь ты желаешь его смерти.

Безликий рассмеялся. Его силы тоже были на исходе. Его тело почти что осыпалось прахом. И больше всего на свете, по правде, он желал свободы.

- Только в смерти можно обрести некоторые вещи, - вздохнул он. - А я так ни разу и не познал её. Вдруг наступило время попробовать?

- Так ты расскажешь?

- Расскажу, - кивнул он. - Но ты должен понимать, сколько всего миру придётся пожертвовать, чтобы поддерживать жизнь всего одного чтеца. Столько магов умрут по этой связи, переливая в него собственные силы, чтобы они продолжили поиск… И я лично заберу одного из них, чтобы оказаться там. Чтобы дождаться того мига, пока они наконец-то столкнутся со мной в финальной битве… Ты согласен, Феофил?

- А разве я распоряжаюсь жизнями мира?

- Ты принимаешь решение за Чтеца. Имей же смелость отказаться или согласиться.

Феофил лишь коротко кивнул. Безликий мог и не задавать этот глупый вопрос. Сейчас старому Гроттеру было абсолютно наплевать на весь мир. Всё, что его волновало - собственная внучка и её счастье. А остальное отошло на задний план и потеряло своё значение ещё много-много лет назад.

Когда-то давным-давно жила могучая, всесильная тёмная ведьма. Было у неё всё, что только могла пожелать любая другая женщина - и деньги, и слава, и клиенты часто заходили за советом, и даже найти свою любовь она могла так быстро, как и щёлкнуть пальцами. Но шли годы, и ведьма начинала стареть, терять свою первозданную красоту, а за маской уже не могли спрятаться её злые-презлые глаза.

Долго думала ведьма, что же изменилось. Почему её вдруг стали так сильно бояться, хотя она внутренне и не изменилась, всё так же пылала ненавистью ко всему живому.

И поняла она, что беда в старости. Теперь за красотой уже не могла спрятаться ненависть к окружающим. Теперь её лицо обратилось в восковую, морщинистую маску, и всматриваться в его черты добровольно не возжелал бы ни один живой человек, разве что какой-то сумасшедший художник.

Жила же ведьма в одном огромном королевстве, где правили добрые и справедливые Король и Королева. И когда у них родилась дочь, ведьма сразу почувствовала, что в этом ребёнке таится то, чего ей природа не смогла дать. Она не знала, о вечности ли речь, о красоте ли, или, может быть, о способности любить, но страшно разозлилась, когда её не позвали на праздник в честь рождения девочки.

Разозлилась - и оплела всё королевство своими чарами, а девочку забрала, пока остальные спали, и заключила в огромной башне, высокой-высокой. Каждый раз, когда ведьма приходила к своей пленнице, она всё время казалась её огненных волос, что будто бы несли в этом свою потрясающую силу, и чувствовала, как на несколько мгновений силы к ней возвращаются.

Когда-то вокруг башни вечной принцессы рос огромный лес. Но людям было негде жить, и они всё пробивались и пробивались к красавице, прорезали свой путь через огромные, высоченные леса. И вот, уже к башне вплотную подступил город, но замер, будто бы отрезанный неведомой силой - только люди иногда, гуляя, подходили ближе и грустно вздыхали.

Принцесса никогда не подходила к окну. Могучие чары её пленительницы не позволяли вырваться на свободу или попросить о помощи. Единственное, что указывало на то, что она была там - длинные рыжие волосы, выглядывавшие из окна - конец длинной, толстой косы, заплетённой яркими лентами.

Люди проклинали Злую Ведьму, но ведьма знала, что поступила правильно. Прошли годы, и она поняла, что мир не дал ей не любовь, не волшебный дар этой девчонки, а несгораемое, истинное зло, пылавшее в ней, будто бы ясное пламя. И осознала ведьма, что не может выпускать страшную принцессу на свободу. Вот уж сотню лет как существовала её башня, и волосы принцессы становились всё длиннее и длиннее, и ведьма почти полностью растеряла собственную силу, но она всё так же не могла решиться на то, чтобы отпустить её. И принцесса не состарилась, не переменилась в лице. И была она так добра к ведьме, так чиста и невинна, что у той даже сомнений не возникало относительно того, что однажды она принесёт море зла в их бренный мир.