Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 59

Но сначала он должен был накопить силы. Найти какой-то артефакт…

Перед глазами расплывались строки. Феофил в очередной раз попытался отыскать понятную, логичную нить повествования, уцепился за неё - и внезапно перед глазами вспыхнула вода.

…Его душило. Водоворотом швырнуло о лобовое стекло. Вода рванулась вперёд, заливая лёгкие, и она беззвучно кричала, сдаваясь, задыхаясь…

Пустота.

Феофил вновь распахнул глаза - будто бы ещё чёрные, но уже светлые, старые и уставшие.

Времени не было совершенно. Старые, сморщенные пальцы скользнули по страницам - ему не хотелось этого делать, но выбора больше не оставалось. Феофил знал, что всё зашло слишком далеко.

- Найти свою историю, - он вновь перелистнул книгу. - Найти свою историю. Что это значит?

Не следовало задавать такие глупые вопросы, ведь он и так знал правильный ответ. Их будет швырять из мира в мир - а он останется тут, и сил в нём максимум на сутки. И пока они не окажутся в своей истории, в том, что должно пренадлежать именно им, всё это не прекратится.

Пока они будут лишь персонажами, а не людьми, ничего не изменится. Вот только у него всё равно нет выбора. Он вынужден на это пойти, иначе его внучка - последняя надежда рода! - погибнет, погибнет не только из-за самонадеянного и самовлюблённого некромага, а и из-за своего слишком нерешительного деда. Разве можно позволить ей оказаться за чертой? Разве он не любит её достаточно, чтобы рискнуть?

Он коснулся книги и пробормотал первые слова заклинания, понимая, что он ничего не исправит - только сделает хуже.

Легче позволить чтецу, себе - и ей, - умереть.

Но он не мог. Как бы эгоистично это ни оказалось, он никак не мог решиться отпустить свою внучку в Тартар. Она и так одержима историями, и так сама упросила некромага - и единственная возможность избавиться от дикой зависимости - это обо всём забыть.

И пойти ва-банк.

- Эй, красавица! - хихикнул среднего роста темноволосый парень - со сломанным, кажется, в нескольких местах носом. - Ну куда ты. Разве тебе со мной так плохо? Ну?

Она отступила от него. Чёрт! И откуда этот человек появился в её доме? Зачем она ему открыла?

Думать об этом было некогда.

Гроттер отчаянно пыталась отыскать на подоконнике хоть что-то тяжёлое или острое, даже осколок стекла. Она оказалась зажата в угол - отвратительным насильником, тем, кого вот уж который день пытаются поймать. И как только угораздило среди ночи не закрыть дверь?

Впрочем, кого она обманывает? Это просто пьяный сосед по коммуналке, а её чрезмерно активная фантазия уже успела записать его в ряды маньяков и самых страшных жителей города. Вот только кем бы он ни был, безумцем или просто плохо контролируемым пьяницей, это не отменяет голодного блеска в его глазах и грязных слов.

И похоть это тоже не убавляет, кем б он ни оказался. И именно потому она отступила ещё на шаг и забралась на подоконник, отчаянно надеясь ударить его достаточно сильно, чтобы он упал - тогда она выбежит из квартиры и позовёт на помощь.

- Лучше уйди с миром, - зло прошипела Таня.

- Эй! - воскликнул он, вновь потянулся к ней и подступил почти вплотную. - Слушай, тебе хорошо будет, обещаю!

Он рванул её на себя - грязные, потные руки скользнули по обнажённой коленке, и она отсахнулась, уверенная в том, что сейчас спиной упрётся в стекло - и тогда, отыскав надёжную опору, сможет ударить его носком в пах.

Он согнётся пополам, и она обязательно его добьёт.

…И только спустя мгновение, уже падая, она осознала, что, перед тем, как отворить незнакомцу, она открыла окно.

Земля будто бы ещё минуту назад была так далеко - а тут словно распахнула свои объятия и потянулась к ней. Таня и вскрикнуть-то не успела - только со страшной, всё ломающей - и сознание, и тело, - болью врезалась в зелёную сочную траву и почувствовала, что перед глазами у неё всё плывёт.

***

Сквозь странный полумрак едва-едва пробивались чужие слова. Дышать ей тоже было тяжело - и всё тело пронзала странная боль, - но Таня вынудила себя хотя бы слушать голоса, раз уж она была до такой степени бессильна.

- Бедная девочка, - проронил кто-то. Голос был довольно спокойным и мягким - будто бы незнакомец пытался её успокоить. - Сильно пострадала?

- А вам жаль? Суицидница очередная! - второй прозвучал грубо - женский, незнакомый и отвратительный. Тане хотелось открыть глаза и заявить, что она просто спасалась, вот только и слова проронить не удавалось. - Парень её говорит, что пришёл домой, когда она уже на подоконнике стояла. И сиганула оттуда, он и поймать не успел.

- Да ну, - возразил мужчина. - Не может того быть. Прекрасные характеристики, девочка никогда ни в чём не была замешана. Да и третий этаж - с такой высоты не падают ради самоубийства. Может быть, она просто окна мыла и выпала? Или, скажем, штору решила поправить? Всяко ж бывает?

- Самоубийца! - безапелляционно возразила женщина. - И не отрицайте. И её стоит немедленно забрать в реабилитационный центр, как только она поправится. Проколем препараты, постараемся привести её в порядок…

- Вы даже не выяснили причину, а уже…

- Не будьте дураком. Эта дура сиганула из окна, будучи полностью здоровой, полноценной девушкой. Вы думаете, что парализованной она пожелает жить?

Гроттер показалось, что её сознание разрывается на мелкие кусочки и постепенно пропадает. Она так хотела возразить, открыть глаза и сказать, что может ходить, но…

***

Перед глазами - только белый потолок. В голове - белый шум от нескончаемых лекарств. И крики - белые мягкие стены существуют только там, где пациентов не привязывают верёвками к их же постелям. Не так, как тут.

Она чувствовала, что не может пошевелиться. Но, впрочем, дело было не в том, что её приковали. Нет, приковали её соседа - какого-то симпатичного юношу, ужасно молчаливого и похожего на бледную тень самого себя в тот момент, когда он оказался в больнице.

Она не могла встать потому, что парализована. По пояс. Разумеется, у неё есть руки, но да только кому они нужны?

А он не мог встать, потому что привязан. Потому что…

А она и не знала, за что его так.

…Открылась дверь - вероятно, пришло время. Часов не было, календарей тоже, поэтому Таня ориентировалась на собственные ощущения.

Молодая медсестричка, синеглазая блондинка, толкнула какую-то тележку с едой - подвезла сначала к нему, но он лишь равнодушно отвернулся, отказываясь.

Но стоило ей подойти к Тане, как вновь обернулся - и взгляд его, плотоядный, преисполненный жажды, теперь устремился на медсестру.

- Елизавета, - прочитала Таня на маленьком бейджике. - Вы тут новенькая? Поможете мне сесть?

- Если будешь послушной и хорошо всё скушаешь, - заулыбалась она, - то с удовольствием помогу. Ты ведь не станешь создавать нам дополнительные проблемы?

- Я не сумасшедшая! - возмущённо воскликнула Таня, но тут же поняла, что именно сейчас о ней подумает блондинка. Надо просто подчиниться и нормально поесть, а не оказаться под капельницей. У неё и так уже вся вена разбита. И от таблеток она отказывается - а они ж пытаются впихнуть! - Да, я поем. Всё будет нормально. Только мне надо сесть.

Елизавета действительно ей помогла, подсела ближе, поставила маленький поднос на колени Тане. Та взяла ложку, сжала её непослушными пальцами - вилки тут не давали, потому что они считались опасными. Ещё заколет себя или медсестру.

Кусок не лез в горло, но Таня заставляла себя глотать безвкусную, а иногда и с тошнотворными сладкими оттенками кашу.

- А он тут за что? - отчаянно пытаясь отвлечь девушку, поинтересовалась Таня. Ведь сейчас ей вновь попытаются дать проклятые таблетки - она этого не перенесёт.

- Убил, - помрачнела Лиза. - Восемь девушек. Маньяк. Говорят, с особой жестокостью, но сумасшедший, потому запихнули сюда. Ну, и привязали, соответственно. Всё скушала? Молодец.

Она забрала тарелку, помогла Тане лечь, таблеток не дала.